Лютый 2 - Григорий Бабаян

Несколько дней искали выход, но каждая новая комната — это очередная ловушка. Из ментального лабиринта нет выхода. Они прорывались, бежали, надеялись, пока в конец не отчаялись. Просили, плакали, подкупали. Элла лишь улыбалась. Они сломались. Слабаки, что неделю не выдержали. Так что когда им действительно открыли выход, то не то, чтобы не верили, а им было уже всё равно. Пришлось устраивать им шоковую терапию и насильно выталкивать. Теперь они на реабилитации. Целостность разума восстановлена, но психологически там работы непочатый край.

— Хорошо, пусть будет две рабские. Желаешь установить новую?

— Очень интересно. И богатый выбор?

— Гражданские и военные. Последние просят тебя стать инструктором по пилотированию истребителей. Ты готов взять группу молодых пилотов на обучение.

Дисциплина у курсантов на высоте. Правда. Два с половиной часа они сидят и едят. Глаза, правда открыли, хотя я ожидал большего. Более того, за это время у них даже ритм выработался, они делают это синхронно. Косятся на меня, друг на друга, но продолжают «есть». Тяжело делать то, чего не понимаешь и не знаешь конечной цели. Я скосил на них взгляд, может кто-нибудь уже созрел и встанет, чтобы послать меня подальше с дебильным заданием? Желательно послать в сердцах и так, чтобы я пошёл?

— Можно задать один вопрос? — отважился один из них, при виде, что я проснулся. Понимаю, руки то уже давно болят.

— Ну задай, — чуть приподнялся и повернул голову в его сторону.

— Зачем мы это делаем?

— Спасибо за вопрос.

— А ответ будет?

Я пожал плечами и отвернулся. Ну откуда мне знать зачем они это делают? Их тут двадцать человек и у каждого своя причина, это если отбросить ту, где они дисциплинированные идиоты. Сами ищите ответ, если вам нужно, а я посплю, мне тоже силы нужно набрать.

— И чем гражданские отличаются от военных? Стоит оно вообще того, чтобы напрягаться?

— Не знаю, — честно ответил инструктор. — Обычно да, но ты ведь у нас особенный. Ты в курсе, что любое твое тестирование показывает, что твой коэффициент боевой эффективности не превышает 60 единиц? И это явно сильно заниженные показатели. По всему выходит, что наши алгоритмы в твоём случае не корректно работают. Чего ты хочешь, какого типа нейросети тебе интересуют?

— Чтобы можно было управлять крейсером. В одиночку, — добавил я.

— Не уверен, что даже военные образцы на это способны, но гражданские вообще не потянут.

Не стану я ему говорить, что я и с рабской справился.

— «Прикормка нужна. Бери лучшую и не важно какого типа»

— Хорошо, лучшую.

— Ты согласен взять группу?

— Только на одну лекцию.

Торговались мы долго, я так понял, что он транслировал наш диалог дальше и уже там принимали решение. Они хотели полноценного обучения, но разве я могу за них отвечать?

— Деньги вперёд.

— Что прости?

— Сначала вы устанавливаете эту прикормку, а затем я сам оценю, чего она стоит и выложусь соответственно.

— Прикормка?

— Ну нейросеть это ваша.

Мы договорились, осталось её выбрать. Дриаде было всё равное её назначение, главное сложность. Так что выбирал Убогий по её требованиям и выбрал аж две сразу. Одна увеличивает поток обработки информации, вторая не пойми чего. Командир штурмовой десантной группы. Для Дриады это лишь удобрение, в любом случае она сделает свою и оптимизирует то, что мне нужно. Индивидуальный подход.

Меня поместили в медкамеру.

— Что тут у нас? Оператор навигационной системы, — прочитал Хоткин переданную запакованную коробочку. — И командир штурмовой группы. Обе сразу устанавливать?

— Да. И по осторожнее с ними, — получил он совет.

— Я не впервой. Три часа и будет всё готово.

Спустя три часа на него стали выразительно смотреть два дежурных. Спустя пять уже встали за спиной, но не вмешивались. Спустя восемь он впервые за несколько часов расслабился и облокотился на спинку кресла. В этот момент в медблок зашла делегация из четырёх человек.

— И? Почему Лютый ещё здесь, — сразу с порога обратилась Лина, которая лично держала на контроле всё, что с ним происходит.

Она огляделась. Остальные камеры уже опустели и новых граждан СК с новыми нейросетями отправили на реабилитацию после операции.

— Восемь часов! Ты ему мозги спалил?

— Да жив он. Живее не куда. Отчёт составлю позже.

— Кратко и сейчас, — потребовала она.

Ходкин распечатала несколько осциллограмм и передал ей.

— Две нейронки установились штатно, на этапе первичной распаковки начался сбой… не совсем сбой, но распаковка пошла не штатно. Я не сразу обратил на это внимание, ведь у него рабская в качестве базовой стояла.

— Так сейчас то всё в порядке? Нейросеть ему установили?

— Установили. Всё в порядке. Вот только у него определяется только рабская нейронка, остальных нет.

— Как нет?

— Вот так, — развёл он руками. — Не определяется. Рабская стоит, а наших нет. Даже в качестве надстройки не видно.

Лина смотрела на странные показания мозговой активности. Вот до операции, перед внедрением, после, а вот здесь началась её распаковка. Нейросети стремились создать новые нейроны, узлы и дотянуться до определённых участков мозга, но их буквально начало растягивать во все стороны и разрывать.

— Его состояние?

— Показания на удивление отличные.

— Тогда на реабилитацию его и подготовь полный отчёт.

Новые тесты по КБЭ, которые вновь не превышают 60 единиц, но теперь глядя на полученные осциллограммы она заметила некую странность, подобное она видела лишь однажды и то в качестве обучения. Он оборотень. Подача тестового импульса, чтобы проверить быстродействие нервной системы обрывается. Искажается и вновь появляется с задержкой. Две нервные системы и вторая не отслеживается. Вот почему стандартные процедуры тестирования к ним не подходят, а других нет. Может где-то кто-то и взялся их разрабатывать, но только она про это и не слышала. Так что его можно оценивать только по внешним данным, а там уже больше 400.

— Меня пугают эти данные, — проговорила она.

— И чем же? — поинтересовался Колин.

— У нас вожак оборотней.

— Он⁈ Так ведь… человек же. Есть отклонения, но вожак?

— Он ведь что-то говорил подобное. «… но если бы они были здесь, то я мог стать для них вожаком».

— Я скорее поверю, что он поводырь.

— Посмотрим.

— Ходкин! Проведи все возможные тесты и полный отчёт. Через