Итоги № 40 (2013) - Итоги Итоги

Тревогу вызывают и арсеналы химического оружия, накопленные в Иране, Ливии, Северной Корее и Судане. Эти государства, как и Сирия, подвержены террористической угрозе изнутри, и риск передачи злоумышленникам вооружений в них весьма велик. Точная информация о химических арсеналах большинства этих стран отсутствует, однако известно, например, что Ливия еще в 80-е годы произвела более 100 тонн газов нервно-паралитического и кожно-нарывного действия. Что стало со всем этим «добром» после падения режима Каддафи, неизвестно.

Попадание химического оружия к террористам — главная фобия для спецслужб всего мира, и с каждым новым конфликтом на Ближнем Востоке этот кошмар грозит обернуться явью. У этих конфликтов есть один объединяющий фактор: наличие среди боевиков, воюющих с правительственными силами, наемников, в том числе и с Северного Кавказа. Не исключено, что целью террористов, съехавшихся в горячие точки чуть ли не со всего мира, служит именно желание получить доступ к оружию массового поражения. И где гарантия, что запах газа, распыленного в пригородах Дамаска, мы не ощутим где-нибудь в московском метро. Информация к размышлению: для теракта в токийской подземке радикалам потребовалось всего несколько пакетов со смертельным газом емкостью не более литра...

Евроремонт / Общество и наука / Общество

Евроремонт

/  Общество и наука /  Общество

Зачем Санкт-Петербург стряхивает пыль с архитектурных идей вековой давности

Возможно, уже в следующем году в одном из красивейших мест Петербурга, Тучковом буяне, что напротив Стрелки Васильевского острова, начнется строительство «судограда» — финалисты архитектурного конкурса на возведение комплекса зданий для Верховного и Высшего арбитражного судов Российской Федерации представили свои проекты на суд экспертов и горожан. Местом под застройку выбрана площадка, ранее отведенная для «Набережной Европы». Сто лет идея нового архитектурного осмысления набережной лежала под сукном. Теперь вынули, посоревновались — обновили. Но нужна ли эта пыльная идея городу — вопрос неоднозначный. Именно поэтому в Северной столице разразился очередной градостроительный скандал.

Сто лет одиночества

В первые дни выставки в Доме архитекторов на Большой Морской, где выставлены конкурсные проекты, было людно. Сейчас, когда все в мельчайших деталях можно увидеть в Интернете, волна посетителей схлынула. Скучающие смотрители — единственные, кто гуляет по этим залам. На вопрос: «Какой проект вам самим нравится больше?» — пожилая дама только пожала плечами: «Хотели же сделать парк, вот и посадили бы там деревья!»

Это место для города особенное — уже более ста лет оно будто оберегает себя от вторжения. С начала XVIII века здесь располагались склады пеньки да амбары. В середине XVIII века по проекту знаменитого архитектора Антонио Ринальди тут было возведено каменное здание, а в конце XIX — начале XX века протока между Тучковым буяном и Петровским островом была засыпана — появилась идея построить в этом месте квартал с элитным жильем. Правда, городская Дума запросила тогда с застройщиков такую баснословную сумму, что никто и связываться не захотел… В 1912 году городская управа провела два конкурса на застройку Тучкова буяна под неофициальным названием «Набережная Европы» — тогда и появились проекты городского музея, архива, выставочных павильонов. В открытом конкурсе участвовал архитектор Иван Фомин,  разработчик архитектурной концепции «пролетарской классики» — его проект до сих пор считается экспертами одним из самых интересных. Но началась мировая война, потом революция… Позже на острове обосновался Государственный институт прикладной химии, но идея обустроить эту территорию как общественное пространство продолжала будоражить умы градостроителей. Когда в сороковые создавался генплан развития Ленинграда, его разработчики снова предложили к ней вернуться, но и тогда Тучков буян не тронули. Теперь, кажется, судьба его решена. Государству понадобилось место для переезжающих в Санкт-Петербург судов — Верховного и Высшего арбитражного. Перед этой госнадобностью, похоже, «остров Буян» не устоит. Хотя еще недавно устоял даже перед натиском коммерсантов.

Строго говоря, проект «Набережная Европы» реинкарнировался еще при Анатолии Собчаке. Его авторы планировали создать тут грандиозный, не имеющий аналогов в отечественной архитектуре и градостроительстве бизнес-центр, способный конкурировать с самыми известными мировыми образцами: 14—16-этажное здание, с подземным многоуровневым паркингом, с десятками баров и ресторанов, тысячами офисных помещений, дорогими магазинами. Лишь в 2003 году, когда проект лично одобрил президент страны, для будущей стройки определили границы, в кратчайшие сроки было принято решение о переезде Института прикладной химии. Тогда же придумали построить здесь дворец танца Бориса Эйфмана — знаменитому петербургскому балетмейстеру питерские власти обещали это уже давно. Несколько лет длилась эта история, сопровождаясь финансовыми скандалами, судебными разбирательствами и выяснениями отношений.

В 2006 году произошла смена инвестора. В 2009 году банк ВТБ организовал международный конкурс. Участвовали в нем архитекторы из Швейцарии, Франции, Германии, Испании, Великобритании. Победителем стал тандем: проектное бюро «Евгений Герасимов и партнеры» и NPS Tchoban Voss GbR (Берлин) Сергея Чобана. А параллельно проходил конкурс на проект дворца танца Бориса Эйфмана, который будущему застройщику предстояло вписать в генеральную идею. Но в конце 2012 года инвестиционный контракт с «ВТБ-Девелопмент» был расторгнут — территорией заинтересовались федеральные власти. Вскоре управделами президента Владимир Кожин озвучил идею строительства здесь зданий для Верховного и Высшего арбитражного судов, которые должны переехать в Петербург. В августе 2013 года был объявлен новый конкурс — его окончательные результаты станут известны в конце октября. 

Игры в классику

Объемные макеты, стенды с рисунками и чертежами… В финал вышли четыре проекта: мастерской Максима Атаянца, ООО «Евгений Герасимов и партнеры», бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры», «Студии 44» Никиты Явейна. Главная задача, которая стояла перед архитекторами — вписать в предложенное пространство здания судебных инстанций, дворец танца, жилые кварталы и офисы. Четыре, казалось бы, разных автора предложили во многом похожие проекты: масштабные постройки с откровенными цитатами из классического стиля, здания с колоннами и портиками, много стекла, бетона и холодного камня. «Здания судов, безусловно, требуют государственной торжественности, — считает петербургский публицист и архитектурный критик Михаил Золотоносов. — И это финалисты конкурса явно отразили. Но там, с моей точки зрения, лучше бы ничего не строить».

Проект Герасимова и Чобана, выигравший конкурс в 2009 году, вызвал тогда волну протеста со стороны историков архитектуры и градозащитников. Высокие ровные здания, стоящие почти вплотную к береговой линии, создали бы монолитный глухой фон для всего ансамбля Стрелки Васильевского острова и ее главного украшения — Биржи, возведенной здесь знаменитым архитектором Тома де Томоном в начале XIX века: величественное здание, аналогичное храму в Пестуме. Построить рядом с ним нечто равное по масштабу и художественному замыслу — сложнейшая задача для любого, даже самого выдающегося архитектора современности.

Новые проекты, прошедшие в финал конкурса, у экспертов тоже вызывают массу вопросов. «Если говорить об архитектуре как об искусстве, то здесь проходит только проект мастерской Максима Атаянца, — считает Вадим Басс, историк архитектуры, доцент Европейского университета в Петербурге. — Он, конечно, много эксплуатирует проект Фомина 1913 года, и это его минус — вряд ли рядом с классическим зданием биржи Тома де Томона кто-то захочет увидеть нечто столь же мощное. Атаянц прекрасно знает классику — это не просто компиляция, а вещь, сделанная образованным человеком. Но он делает это с таким градусом монументальности, который все забивает».

О симпатиях к чисто классическому проекту Атаянца высказывались уже многие петербургские архитектурные критики и историки. Но большинство уверено, что, скорее всего, пройдет в победители Евгений Герасимов: он хорошо знает эту территорию, выиграл со своим проектом конкурс четыре года назад, а сейчас лишь немного его обновил. К тому же — что очень привлекательно для девелоперов и застройщиков — он предлагает большие объемы строительства. Рядом с его предложением проекты Земцова и Явейна выглядят поспешными фантазиями: как будто авторы заранее знали, кто победит в этом конкурсе, или уверены, что все равно на этом месте ничего не построят.