Женское нестроение - Александр Амфитеатров

«Нелѣпость» ли, нѣтъ ли половая мораль, однако, она очень жива въ падшихъ жеищинахъ. Очень рѣдкія проститутки, хотя, казалось бы, совершенно утратившія стыдъ въ печальномъ промыслѣ самопродажи, относятся безъ отвращенія къ торговлѣ «живымъ товаромъ». Лишь незначительная часть такихъ торговокъ выходитъ изъ среды проститутокъ. Такъ, по даннымъ Кузнецова въ 1870 году изъ 66 содержательницъ домовъ терпииости въ Москвѣ ранѣе были проститутками только 7.

Общественный темпераментъ — сила огромная, но значеніе ея, все-таки, принято весьма преувеличивать. Уже широкія рамки колебаній то въ ростѣ, то въ упадкѣ проституціи (напримѣръ, какъ то наблюдено, для Германіи и особенно для Берлина, въ соотвѣтствіи отъ большихъ или меньшихъ цѣнъ на хлѣбъ) показываютъ, насколько поддается сокращеніямъ энергія общественнаго темперамента, какъ скоро дешевый спросъ осѣкается о дорогое предложеніе, т. е. какъ скоро экономическое положеніе женщины улучшается настолько, что она можетъ прокормить себя не только тѣломъ своимъ, какъ самка, но и трудомъ, соотвѣтственнымъ достоинству человѣка. Мысль человѣческая энергически работаетъ надъ усвоеніемъ закона этихъ сокращеній, и недалекъ тотъ день, когда онъ будетъ провозглашенъ громко и проведенъ въ жизнь. Гораздо ближе, чѣмъ думаютъ! Уничтожить проституцію, освободить женщину отъ проституціи — одна изъ благороднѣйшихъ задачъ, которымъ можетъ посвятить себя современный человѣкъ. Упорядочивать же нѣдра проституціи «на продолженіе» значитъ лишь мѣнять одну полицію нравовъ на другую, то есть мѣнять цвѣтъ соусовъ, въ коихъ жарятся дыплята. Но объ этомъ я много говорилъ уже въ «Женскомъ нестроеніи» и не хочу повторяться. Прибавлю лишь одно соображеніе, сейчасъ пришедшее мнѣ въ голову: то примиреніе общества съ проституціонною профессіею, какъ силою временно-фатальною, которое рекомендуетъ г. Владимиръ Ж., должно зарѣзать состраданіе къ проституткѣ и свести на нѣтъ борьбу съ ея ремесломъ, какъ общественнымъ порокомъ. Почему? Да потому, что если мы признаемъ проституцію нормальнымъ ремесломъ вровень со всякимъ другимъ, то, съ этого момента, проститутка достойна жалости не только не болѣе, но даже менѣе, чѣмъ кто-либо изъ работницъ, ибо экономически она поставлена лучше всѣхъ, a съ соображеніями «половой морали», заставляющими насъ сожалѣть о ней нынѣ, что же мы будемъ считаться, разъ условились «половую мораль» зачеркнуть? Вмѣсто страдающей, униженной и оскорбленной женщины остается уже наголо лишь «предметъ потребленія», которому тѣмъ сытнѣе существовать на свѣтѣ, чѣмъ больше на него спросъ. Теперь это «чѣмъ больше», приводитъ насъ въ yжасъ, смущаетъ нашу совѣсть тяжелыми угрызеніями, a тогда — чѣмъ же смущаться? Шибко торговля идетъ, — благополучіе, въ нѣкоторомъ родѣ, горою создается, — ну, стало быть, и хвала сліянію Венеры съ Меркуріемъ, да здравствуетъ коммерція и — все добро зѣло, то-есть безвредно и прекрасно!

1904.

VI

Въ «Случайныхъ Замѣткахъ» іюньской книжки «Русскаго Богатства» (1904) привлекаетъ вниманіе читателя маленькая статья — «Соня Мармеладова на лекціи г-жи Лухмановой»,[5] подписанная всѣмъ понятнымъ псевдонимомъ Вл. К. Разговаривать о такой квинтъ-эссенціи надменнаго буржуазно-институтскаго «юродства», сытой безжалостности и глубочайшаго соціальнаго невѣжества, какъ лекціи г-жи Лухмановой о проституціи, не стоило бы, если бы въ Житомирѣ это пустословіе во всеуслышаніе не вызвало примѣчательнаго протеста: одна изъ женщинъ, обозванныхъ добродѣтельною переводчицею «Дамы отъ Максима» въ порывѣ цѣломудреннаго негодованія «тварями» и «животными», прислала въ редакцію газеты «Волынь» письмо, пытаясь оправдать свое паденіе. Письмо потрясающее, какъ всѣ подобныя письма. Я долго занимался проституціоннымъ вопросомъ, и въ рукахъ моихъ перебывало много подобныхъ документовъ. Письмо житомирской Сони Мармеладовой отличается отъ нихъ только грамотностью и ясностью слога, вѣроятно, приданными ему въ редакціи. Какъ истинная Соня Мармеладова, дѣвушка эта пала, чтобы кормить и воспитать двухъ братьевъ и двухъ сестеръ, которымъ она осталась старшею въ семьѣ послѣ смерти матери, потому что отецъ скрылся безъ вѣсти. Три года двѣнадцатичасового «честнаго труда» на табачной фабрикѣ, съ поденщиною по 25 к. въ сутки, что давало около 7 рублей въ мѣсяцъ — на содержаніе пяти человѣческихъ душъ! «прирабатывала»: за 50 коп. въ мѣсяцъ таскала воду изъ колодца — послѣ двѣнадцатичасовой-то поденной работы! На четвертый годъ, когда братья и сестры стали подрастать, требуя еще большихъ расходовъ, дѣвушка не выдержала — начала «прирабатывать» къ фабричной поденщинѣ проституціей… Ну, и результаты обычные, — сразу сказался «наиболѣе доходный способъ женскаго труда»: семья стала на ноги — «одинъ брагь поступилъ въ ученье къ сапожнику, другой дома, a двѣ сестры одѣты, по воскресеньямъ идутъ въ воскресную школу, a въ будни y печки стряпаютъ и моютъ бѣлье».

Исключительный ли это, рѣдкій ли фактъ? Насколько онъ подлежитъ обобщеніямъ?

Я недавно имѣлъ случай говорить съ читателями о современной проституціи, какъ о злѣ, въ подавляющемъ преимуществѣ своего состава, экономическомъ, истекающемъ изъ общаго безправнаго положенія женщины въ буржуазномъ строѣ общества и безобразно приниженныхъ условій женскаго труда. Не повторяясь въ общихъ разсужденіяхъ, я хочу на этотъ разъ освѣтить житомірскій случай однѣми голыми цифрами.

Изъ 4.812 проститутокъ, изслѣдованныхъ въ Петербургѣ въ 1893-96 гг. докторомъ П. Е. Обозненко, по даннымъ врачебно-полицейскаго комитета и Калинкинской больницы, паденіе свое въ торговлю тѣломъ объяснили экономическими причинами — прямыми или косвенными:

1.348 — нужда, бѣдность.

364 — неимѣніе мѣстъ и занятій.

39 — ссора съ родными или бѣгство изъ семьи по стыду, вслѣдствіе потери невинности.

35 — желаніе нажить деньги.

78 — продажа близкими людьми или своднею.

6 — ради воспитанія дѣтей.

10 — неимѣніе паспорта.

9 — неспособность къ труду по болѣзни.

13 — «дали бланку».

Итого — 2.901.

Затѣмъ въ спискѣ г. Обозненко выставляются неопредѣленныя, но, кто хоть сколько-нибудь знакомъ съ проституціоннымъ міркомъ, тому очень хорошо понятныя рубрики: «собственное желаніе», «отрицающія занятіе проституціей», «причины неизвѣстны». — «Собственное желаніе» — полицейская формула-отмѣтка, которою отдѣлываются проститутки отъ пытливыхъ вопросовъ — «какъ дошла ты до жизыи такой?», когда не хотятъ или не умѣютъ на нихъ отвѣчать. Изъ 765 женщинъ этой рубрики можно ручаться за 500–600, что, участливо и пристально изслѣдуемыя, онѣ, въ концѣ-концовъ, обнаружили бы побужденія матеріальной нужды, обычныя для большинства жертвъ проституціи. Въ «скрывающихъ занятіе проституціей» этотъ % долженъ быть взятъ еще выше: отсылаю къ книгѣ г. Обозненко искать потрясающія картины, какъ голодающал угловая женщина, на днѣ столичнаго населенія, борется противъ необходимости стать явною проституткою, и какъ ея борьба, при суровыхх притязаніяхъ нашей регламентаціи, оказывается напрасною и беззащитною.

— Что-жъ? Дали бланку — нужно гулять! — слишкомъ частая судьба женщинъ, преслѣдуемыхъ и загоняемыхъ въ проституцію регламентаціонною формалистикою, — по словамъ г. Обозненко, — только «за то, что она бѣдна, за то, что она не нашла себѣ мѣста, за то, что живетъ въ грязномъ углу, a не въ первоклассной гостиницѣ«. Страшно сказать, но угловая женщина въ Петербургѣ можетъ очутиться въ проституціонной больницѣ, никогда не бывъ проституткою! Для этого ей достаточно имѣть на тѣлѣ прѣлыя пятна или просто, съ позволенія сказать, обовшивѣть; «комиссіонныя женщины», — т. е. взятыя полицейскими обходами въ ночлежныхъ квартирахъ за неимѣніемъ паспорта, за нежеланіемъ объявить постоянное мѣстожительство, за неуказаніемъ опредѣленныхъ занятій — «комиссіонныя женщины», при обнаруженіи свидѣтельствованіемъ не только слѣдовъ сифилиса, но даже царапинъ и расчесовъ или нечистоплотности, подлежатъ препровожденію въ Калинкинскую больницу, гдѣ и формируются выгоднымъ примѣромъ подругъ уже въ явно-поднадзорныхъ проститутокъ. Почти роковая неизбѣжность чернорабочей бабѣ, оставшись въ столицѣ временно безъ труда, пополнить собою проституціонные кадры настолько понята классомъ этихъ горемычныхъ полунищихъ, «что находятся предусмотрительныя женщины, которыя, приходя въ столицу на заработки, прежде всего идутъ въ в. п. комитетъ и берутъ бланку на всякій случай». Какого ужаса, какого паденія, какого развращенія среды фатумомъ нужды еще искать! Вотъ какія формы страхованія отъ потери труда создала петербургская безработица. Ужъ истина, что голь на выдумки хитра! Вотъ въ какія унизительныя уловки самопомощи приходится опускаться женской рабочей массѣ, выдѣляющей изъ себя, въ судорогахъ отчаянія, тѣхъ «тварей» и «животныхъ», которымъ наши пуританки съ зажирѣлыми сердцами объявляютъ лишенными правъ на общественное участіе.