Совок 12 (СИ) - Агарев Вадим

— Нет! — замотал головой Скобарь, — Везите меня в мусарню, там и поговорим! Знаю я, зачем вы меня сюда привезли! Не бери греха на душу, начальник!

Значит, правильно я угадал, эта подлая сволочь, она еще и умная сволочь.

— Ладно, хер с тобой, оставайся в этой железяке! — не вступая в неконструктивную полемику, согласился я со списанным клиентом, — Но свою канистру, ты уж извини, я тебе не оставлю, её я заберу!

Не обращая больше никакого внимания на вжавшегося в ограниченное пространство паникующего злодея, я прихватил канистру и рывком выдернул её наружу.

— А теперь слушай сюда, морда сучья! — лязгнув крышкой, открыл я сразу же завонявшую бензином ёмкость, — Если ты в течение минуты не вылезешь на свежий воздух, я вылью все двадцать литров в эту твою конуру. И захлопну крышку. А машину я подожгу изнутри, из салона! Чтобы ты, морда сучья, как можно дольше получал моё сердечное тепло по пути к Губанову! Короче, минута тебе и ни секунды больше! Я жду, время пошло!

Глаза уже привыкли к темноте и я демонстративно поднёс светящийся фосфором циферблат часов к лицу.

Несколько секунд губановский экзекутор, замерев, колебался и сохранял в своём убежище мёртвую тишину. На поляне стало тихо, как, наверное, было до нашего появления. Я с тупым выражением лица смотрел на часы, а Скобарь смотрел на меня. Потом, на что-то решившись, матерясь и повизгивая, он начал выбираться на свободу.

— Помоги ему! И пусть он прикорнёт на несколько минут? Сможешь? Ты только постарайся шкурку ему не попортить, — попросил я Вову, а сам пошел к облюбованному дереву.

От земли до выбранной мной ветки было не более двух с половиной метров. Перекинув верёвку через неё, я провздел в уже имеющуюся петлю второй конец и затянул её на созданной природой перекладине. И встав на чурбак, примерил нужную длину. Со Скобарём мы были примерно одного роста и удавку ему я сделал, как для себя. Со всей заботой и прилежанием. Отрезав лишнее и бросив это лишнее в салон машины.

Непривычная тишина меня начала беспокоить и я приблизился к стоявшему над пленным жуликом Нагаеву.

— Чего он затих? — присел я над злодеем, для которого всё уже было готово.

— Ты же сам хотел, чтобы он отключился! — обиженно набычился мой друг, — Стукнул кулаком по темечку он и затих. Всё, как обычно! Да живой он, живой! — успокаивающе воскликнул Вова, заметив, что я щупаю артерию на шее Скобаря.

— Ну и, слава богу! — повеселел я, ощутив пальцами биение живчика, — Бери его под коленки, чтобы следов волочения не было!

Тоже подхватив клиента под мышки, я приподнял тело со своей стороны. Мужик оказался весомым, но нести его было недалеко.

Потомок чингизитов заведомо был сильнее меня. Поэтому лиходея подавал он. А я, стоя на чурбаке, торопливо прилаживал галстук тому на шею.

— Чего ты в него, как в родного вцепился? Отпускай! — негромко скомандовал я соратнику по нелёгкой, но ответственной сатрапской доле.

Стоять в свете фар на колоде, надевая петлю на шею гражданина, мне было неуютно.

Мой друг разомкнул свои борцовские объятия и охотник за пионерками, с коротким люфтом дёрнулся мимо меня вниз. В ту же самую секунду и я спрыгнул с чурбака на землю.

Никакого хруста ломаемых позвонков я не услышал. Вместо этого, Скобарь суетно засучил ногами и громко захрипел. Виснуть на нём, как это делают умудрённые опытом профессиональные профосы, я побрезговал. Сейчас пациент непременно обоссытся, а то и того смешнее. Я брезгливый, мне и запахов его за глаза хватит. Так что пусть он доходит самостоятельно. Подбив ногой чурбак, я повалил его. Любая имитация в такого рода делах должна выглядеть достовернее честного оригинала. Иначе издержки окажутся слишком уж неподъёмными.

— Дружище, ты часом блевать тут не собираешься? — обернувшись на своего ассистента, забеспокоился я, заметив, что он находится в некотором душевном расстройстве.

В ответ Володя ничего мне не сказал, ограничившись мотанием из стороны в сторону своей усатой головы.

— Тогда иди на дорогу, а я тут сам приберусь! — сжалившись над другом, отпустил я его подальше от нашей кустарной виселицы. На которой по-прежнему хрипел, извивался и дёргался неуёмный Скобарь.

Наручники я с него сниму только тогда, когда всё закончится. А всё закончится, когда он обоссытся и кольцевые мышцы его сфинктера расслабятся. Не думаю, что слух и обоняние меня подведут. Следовательно, самое время сейчас заняться приборкой.

Взяв канистру, я, не скупясь, почти всё её содержимое вылил вовнутрь «копейки». Протереть все места, которых мы с Вовой касались руками, отнюдь не фокус. И не лень. Однако отсутствие чьих либо пальцев, это ли не самое достоверное подтверждение дешевого блудняка? Ясно дающее понять, что совершивший на этой поляне некие незаконные действия человек, ни в грош не ставит профессионализм дежурного следователя прокуратуры? А так же приехавших с ним эксперта и опера? Дразнить подобными оскорблениями коллег, в мои планы не входило. Поэтому остатки топлива я разбрызгал там, где ступали наши с Вовой ноги. Собачку жалко, но себя еще жальче. Да и не будет инспектор-кинолог издеваться над своим бобиком. Пожарище всё спишет. В рапорте он своего пса оправдает легко и вполне аргументированно. Упрекнуть собаковода за отсутствие результата от применения служебной собаки не повернётся язык даже у самого тупого начальника.

От дерева послышались характерные звуки, а потом начал доходить и соответствующий ситуации запах. Оглянувшись, я успел заметить, что висельник дёрнулся еще несколько раз и затих. Я аккуратно, стараясь не сильно измазать брюки испачканной бензином рукой, полез в карман за ключами от браслетов. Если поторопиться и, упаси господь, забыть их на самоубиенном, то далеко не все из следственно-оперативной группы поверят в предложенную мной версию. Даже с учетом того, что обмануться они сами будут чрезвычайно рады. Могу поспорить на нагаевскую обкомовскую хату, что нераскрытую мокруху на Волжский РОВД вешать не захотят изо всех свих сил. В любом случае, мне следует добросовестно подыграть коллегам. Сейчас самое главное, это ничего не упустить и самому тут не напортачить.

За следы металлизации на запястьях клиента я не переживал. В том, что с кистей обязательно сделают смывы и установят, что перед смертью Скобарь примерял браслеты, особой беды я не видел. Его и капитана Губанова подавали в розыск одним пакетом. И смерть у них наступила вполне последовательно. Ножик с пальцами Скобаря, торчащий из загривка оборотня Губанова, всё расставит по своим местам. А, если еще учесть, что местным правоохранителям два висяка с трупами нужны, как мне пуанты балерины на строевом смотре, то головой об этот дуб мне можно не биться. Ни сейчас, ни после. Мазохистов в ментовке нет. Нет их и в прокуратуре. А потому не будут местные правохранительные товарищи рыть носом землю и выискивать зацепки. Дабы опровергнуть любезно предложенный им вариант с суицидом Скобаря. Несомненно случившегося на почве его искреннего раскаяния и душевных терзаний. Непереносимых терзаний по поводу совершенного им убийства городского опера Губанова. И прокурорские начальники, и ментовские, ногами забьют любого, кто усомнится, и уж, тем более вякнет, что Скобарь не самоповесился! Лишь бы только мне самому сейчас не лохануться и не наследить здесь совсем уж по-слоновьи.

Еще раз всё, как следует осмотрев и проверив, я достал из кармана спичечный коробок.

Уходя через лес от поляны, я замечал, что вокруг становится светлее. «Копейка» за моей спиной полыхала уже по-взрослому. Совсем скоро начнут взрываться колёса и очень громко ухнет бензобак. Скорее всего, на посту эту канонаду всё же услышат. А посему, на трассу из этого недоброго леса нам с Вовой надо выезжать без промедления. Я прибавил шагу и вместе с этим вспомнил, что сегодня утром пообещал гражданке Лапиной совместную ночевку в её мягкой постели. Как-то нехорошо получилось, опять я перед хорошей женщиной провинился. Без злого умысла, но всё же… Н-да…