Дитя четверга - Сандра Браун

Она увидела решимость на лице Спенсера и поняла, что ее слова его не убедили. Будущее Энн висело на волоске, и она была в этом виновата. Несмотря на унижение, которое ей предстоит испытать, Эллисон ничего не оставалось, как сказать правду.

– Послушайте, Спенсер. Я должна сказать вам нечто важное. Я не…

– Послушайте, вы должны посмотреть этот гараж, – произнес, входя в ванную, Дэвис. – Туда можно ставить две машины, душа моя, и еще останется место.

Шанс был упущен. Мистификация должна продолжаться.

Эллисон бросилась в объятия Дэвиса:

– Я полюбила этот дом, дорогой! Но еще больше я люблю тебя.

Добравшись до квартиры Энн, она тут же кинулась к телефону. Дэвис и Спенсер собирались поиграть в теннис, а затем пообедать с друзьями.

– Надеюсь, ты не станешь возражать, если я покину тебя в этот вечер.

– Конечно, нет, дорогой. – Если бы он только знал, как она обрадовалась. Тем не менее Эллисон сочла нужным надуть губы, как это делала Энн. Положив ладонь ему на грудь, она добавила:

– При условии, что такое будет случаться не очень часто.

Он поцеловал ее. Этот поцелуй подействовал на нее не более чем дружеское рукопожатие. Прощание показалось вечностью. Эллисон не могла дождаться, когда за Дэвисом закроется дверь.

После второго звонка Энн взяла трубку. Из-за анестезии голос ее казался каким-то ватным.

– Энни, я должна поговорить с тобой и хочу, чтобы ты выслушала меня.

– Слушаю, Эллисон. Внезапно Эллисон стало совестно, что она даже не спросила сестру о здоровье.

– Как ты себя чувствуешь?

– Испытываю некоторый дискомфорт из-за бинтов. И еще подташнивает после анестезии.

– Прости, но я…

– Как твои дела? Как на работе?

– На работе? – Меньше всего Эллисон хотела говорить о работе сейчас, когда ей казалось, что на нее гора обрушилась. – На работе все в порядке, Энни…

– Что ты делала сегодня? Эллисон вздохнула и потерла висок, в который молотком стучал некий демон.

– Я сейчас изучаю влияние наследственности на умственное развитие.

Энн как-то неестественно засмеялась:

– Тебе нужно родить ребенка… Представляешь, какой из него получится гений! Теперь демон стал стучать в оба виска.

– Да, так и доктор Хайден говорит. Проблема в том, чтобы найти высокоинтеллектуального отца. Послушай, Энн, я звоню тебе вовсе не для того, чтобы рассказывать о своей работе. У нас есть проблема посерьезнее. Дэвис возил меня сегодня смотреть дом. Ему он нравится, думаю, тебе тоже понравится. Но я не могу за тебя решать.

– Успокойся, Эллисон. Я съезжу посмотреть дом сразу же, как выйду из клиники.

– Ты не понимаешь, насколько это срочно. Агент по продаже имущества настаивал на том, чтобы Дэвис немедленно подписал контракт. Я попросила отсрочки, сказала, что хочу подумать. В Дэвиса я вселила надежду, что недвижимость упадет в цене, однако… Энни, ты слышишь меня? Ты не заснула?

– Слышу, – сонным голосом проговорила Энн. – Как дом выглядит? Эллисон описала его.

– Мне кажется, это то, что ты хочешь.

– Я доверяю твоему мнению. Иди и соглашайся на подписание контракта.

– Нет! Ни за что! Если тебе он не понравится, ты потом будешь винить меня.

– Ну тогда ладно, – устало проговорила Энн. – Потяни канитель.

– Я не могу! – воскликнула Эллисон.

Потянуть канитель можно с Дэвисом. Со Спенсером это не пройдет. За те недолгие часы, что она провела с ним, четко выявилась одна из черт его характера: если он задался какой-то целью, никакая сила его не остановит. Он сотворит нечто ужасное, прежде чем узнает правду.

– Я приведу Дэвиса в больницу завтра утром, – сказала Эллисон.

Дэвис и Энн помирятся. Спенсер убедится, насколько они без ума друг от друга. Он либо оставит их в покое, либо начнет борьбу за Энн. В любом случае Эллисон выйдет из игры.

– Нет-нет, прошу тебя, не надо! – с неожиданной энергией запротестовала Энн. – Ведь ты обещала, Эллисон!

– Я скоро с ума сойду от того, что притворяюсь тобой. Поставь себя на мое место. Ты смогла бы хоть короткое время изображать меня?

Продолжительное молчание Энн говорило само за себя.

– Нет, не смогла бы… Но я не желаю, чтобы Дэвис преждевременно узнал об операции. Еще бы денек или два!.. Прошу тебя…

Эллисон скрипнула зубами и решила пойти другим путем. Перейдя на шепот, она сказала:

– Энни, ты ведь знаешь, какой нежный Дэвис. Он беспрестанно целует меня… Целует так, как целует тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Понимаю, куда ты гнешь, но это не сработает. Я не ревную к тебе, Эллисон. Я знаю твое мнение о мужчинах. Тем более ты относишься к Дэвису как к зятю. Не притворяйся, что тебя до бесстыдства возбуждают его поцелуи. Чтобы тебя раскочегарить, нужно нечто большее.

"Не желаешь ли побиться об заклад?» Если бы Энн видела ее в объятиях Спенсера, она не признала бы в своей сестре старой девы с неразогретым мотором. Тут не потребовался даже поцелуй. Всего один его взгляд – и она рванулась словно ракета.

– Надеюсь, ты не обиделась? – спросила Энн.

– Нет.

– Я считаю тебя вполне привлекательной. Но ты ведь не станешь шантажировать меня тем, что расскажешь Дэвису об операции. – Она тихонько засмеялась. – Целуй его сколько хочешь. Практика пойдет тебе на пользу.

Игнорируя последнюю фразу, Эллисон, отступая, вздохнула. Она пыталась. Пыталась рассказать правду Спенсеру, но ее перебили. Пыталась убедить Энн, но не смогла.

– Ладно, Энн. Еще денек я буду продолжать игру, но не исключены неожиданные последствия. Надеюсь, ты будешь готова к ним.

– Не будет никаких последствий… Когда Дэвис узнает, мы все посмеемся и он будет рад тому, что я сделала.

Да, но как быть со Спенсером? Ей не хотелось произносить его имя. Будет лучше, если Энн никогда не узнает о ее чувствах к лучшему другу Дэвиса.

– Спокойной ночи! Отдыхай и выздоравливай. Я постараюсь навестить тебя завтра во время ленча.

– Спокойной ночи, Эллисон. И спасибо. Я знаю, что тебе это дается нелегко. Ну, об этом можно сказать и сильнее.

Эллисон склонилась над слайдом. Глаза у нее устали после очередной бессонной ночи, контактные линзы вызывали раздражение. В конце концов она вынула их и надела очки. Волосы стянуты в узел на затылке. Под халатом на ней было оливкового цвета платье. Туфли внешне страшноваты, зато ногам в них очень удобно. Никаких драгоценностей в лабораторию она не надевала, за ухом у нее торчал карандаш.

Этот ансамбль разительно отличался от оранжевых брюк и вульгарно броских сандалий.

– Мисс Лемон? Эллисон Лемон? Она подняла голову и резко обернулась на пронзительно знакомый голос. А затем оцепенела.