Крик души (СИ) - Осколкова Елена

- Зачем так шуметь? – зашла я на кухню и прислонилась к дверному косяку.

- Прости, - повернулся дядя доктор ко мне с виноватым выражением лица. – Не хотел будить. Пытался найти турку, а в итоге все уронил.

- В шкафу справа от холодильника.

- Спасибо.

- Раз вы теперь моя нянька, на меня тоже варите.

- Нет. С сегодняшнего дня никакого кофеина.

- Я на такое не подписывалась! – начала я злиться. Мне и так плохо. Все тело ломит, помимо слабости. Если меня еще и кофе лишат, то лучше сразу застрелиться.

- Это временно, но необходимо, если ты хочешь вылечиться от зависимости.

- У меня нет никакой зависимости.

- Правда? – Егор Дмитриевич аж бровь поднял, чтобы изобразить удивление. – Тогда почему дрожишь, а на лбу испарина?

- Просто приболела.

- Эта болезнь называется ломкой, - произнес мужчина, сверля меня серьезным взглядом. – Перед клиникой можем навестить твоих друзей.

- Нет.

- Ты не скоро сможешь с ними поговорить. Как только переступишь порог клиники, тебе ни с кем нельзя будет видеться.

- И сколько? – похоже, я добровольно собралась ехать в тюрьму. Одно радует, что это не навсегда.

- Месяц точно, а дальше видно будет.

- Тогда ладно. Через месяц устрою им сюрприз и приеду с тортом и извинениями, - произнесла спокойно. За месяц как раз подберу слова, чтобы извиниться перед друзьями. Не знаю, как они смогут меня простить. Но если понадобится, встану на колени.

- Ты неправильно поняла. Строгая изоляция будет около месяца. А в клинике ты будешь не меньше полугода, - произнес дядя доктор с осторожностью, явно опасаясь моей реакции. А я даже не знаю, как реагировать. Какие полгода? У него крыша поехала от перенапряжения? – Не пугайся так. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Ты будешь общаться с другими пациентами и врачами. Будешь разговаривать с психологом.

- Мне не нужен мозгоправ!

- Нужен. Зависимость, она не только на физическом уровне, но и психологическом. Но запомни. Никаких отношений в клинике!

- Что, дядя доктор боится, что я сбегу из клиники с помощью крыльев любви? – спросила с нервной усмешкой.

- Нет. Отношения в клинике с другими пациентами часто приводит к рецидиву.

Боже. Я ведь пошутила. Он не устает быть всегда таким спокойным и умным? Неудивительно, что он столько работает. Кто будет с таким занудой?

- Ты робот? Никогда не видела твоей улыбки.

- Перешла на «ты»? Это хорошо. Значит, начинаешь доверять.

И снова ни намека на улыбку.

Я вспомнила вчерашний вечер. Тот кошмар. До сих пор не верится, что Игоря больше нет. Он был неплохим человеком, просто выбрал не лучший путь. И судьба была к нему не очень благосклонна.

Одного не могу понять. Игорь говорил, что любит меня и счастлив. Почему тогда начал колоться?

- О чем задумалась?

- Об Игоре. Вдруг ты ошибся.

- К сожалению, нет. Мне всегда тяжело видеть, как молодые умирают. Особенно из-за наркотиков.

- Но он говорил, что счастлив со мной. Он любил меня.

- Не понимаешь, почему перешел на героин? – уточнил Егор Дмитриевич, и после моего кивка продолжил. – Во-первых, это была не любовь, а чувство счастья из-за таблеток. А я так понимаю, вы почти всегда принимали их вместе. И постоянно. А во-вторых, рано или поздно таблетки перестают давать такой эффект, и человек переходит на более тяжелые наркотики. Потом начинают постепенно увеличивать дозу. В итоге конец всегда один.

- Но мне же не хотелось перейти на другие наркотики.

- Вопрос времени. Кто-то не успевает дойти до этого, а заканчивает жизнь самоубийством. Ведь когда эффект таблеток заканчивается, гормоны счастья понижаются, и человек начинает чувствовать себя подавленным и ничтожеством. И зачастую поддается этим чувствам. Но это ты и сама вчера испытала.

- У меня чувство, будто по мне танк проехал. Дай мне что-нибудь, чтобы стало легче.

- Боюсь, что тут я тебе ничем помочь не могу. Придется перетерпеть. Поехали в клинику.

- Там ты мне дашь что-нибудь? – спросила с надеждой.

- Там есть препараты, которые облегчают ломку, но не полностью. Паршиво чувствовать ты себя все равно будешь, и еще долго.

- Сколько?

- У всех по-разному.

- Дай мне сейчас хоть что-нибудь. Сходи в аптеку!

- Нет.

- Одну таблетку, – он должен понять меня! Я не выдержу долго терпеть такое состояние! – А в клинике дашь свое чудо-лекарство.

- И ты еще говоришь, что у тебя нет зависимости?

- Я всего лишь хочу, чтобы стало легче.

- Тогда давай поторопимся в клинику.

- Бесишь! Поехали!

Ехали в клинику мы долго и молча. Тишину прерывал только хруст моих пальцев, которые я всю дорогу заламывала.

Больница оказалась за городом. В округе есть только небольшие деревушки и леса.

С собой я взяла только самое необходимое. А это несколько комплектов удобной одежды и средства личной гигиены. Никакие личные вещи иметь с собой не положено. Ни телефона, ни ноутбука, ни даже каких-то фотографий.

- Приехали, - произнес Егор Дмитриевич, припарковавшись возле трехэтажного белого здания с решетками на окнах. Уверена, на них нет ручек. – Пойдем.

- У меня есть одна просьба, - подошла я к мужчине на пороге клиники. – Ты уже разговаривал с Лешей?

- Да, мы договорились встретиться позже.

- Передай ему мою банковскую карточку, я оставила ее на столе в квартире. Ключи тоже отдай ему. И попроси его похоронить Игоря, раз я не могу. Там должно хватить денег.

- Хорошо. Но не могу за него ничего ответить, согласится ли он.

- У Игоря никого нет. Его даже похоронить некому.

- Я все передам Алексею, - на секунду мне показалось в его глазах сожаление. – Ты молодец, что согласилась лечь в клинику.

- Не нужно делать вид, будто это мое решение. Ты заставил меня.

- Ты сама села в машину. Значит, осознаешь, что тебе нужна помощь. Это уже большой шаг.

- Ты соврал следователю. Я здесь только из-за этого.

- Пойдем, нас уже ждут.

Прошло уже шесть месяцев. Ровно столько я не была на улице дальше высокого забора вокруг клиники.

Первое время было очень тяжело. Особенно, пока не закончилась ломка. Только когда тот кошмар закончился, я призналась себе и врачам, что у меня была зависимость. Сейчас не понимаю, как могла не замечать, что стала наркоманкой. И ведь была тогда убеждена, что брошу употреблять в любой момент.

Чем дольше находилась в клинике, тем больше приходило осознание моей жизни после гибели семьи. Я зациклилась на смерти родных и отказывалась принимать тот факт, что их больше нет. Ненавидела себя за то, что выжила. И выбрала самый легкий путь, чтобы стало легче. Ведь можно было поговорить с Лешкой, пойти к психологу или полностью сосредоточиться на учебе. Но нет. Я выбрала наркотики. И из-за них чуть не покончила с собой.

Не знаю, что было бы со мной сейчас, если бы Егор Дмитриевич не был таким навязчивым. Сейчас я чувствую себя намного лучше. Зависимости больше нет. С психологом я смогла разобраться со своими внутренними проблемами и противоречиями, которые привели к наркотикам. Еще он помог мне разобраться в чувствах к Игорю, и оказалось, что у нас и не было никакой любви. Все это была реакция наших организмов на химию, что мы употребляли.

С Лешей и Владом ни разу не говорила. Мне давно уже разрешили посещение друзей, и даже настаивают на нем, но я не готова с ними встретиться. Даже Егору Дмитриевичу не разрешаю о них рассказывать. Знаю только, что Лешка исполнил мою просьбу и похоронил Игоря.

Выписывать меня не торопятся. Как говорит дядя доктор:

- Чтобы поехать домой, ты должна перестать быть асоциальной. Как ты собираешься жить, если ни с кем в клинике не общаешься, кроме медиков?

Он считает, что наркоман в стадии ремиссии быстро приходит к рецидиву, если остается замкнутым и отрешенным от других людей.

Да-да, именно «наркоман в стадии ремиссии». По его мнению, бывших наркоманов не бывает. Человек может, как прожить всю жизнь без рецидивов, так и сорваться в любой момент.