Ее чудовище (ЛП) - Кресент Сэм

Каждый его поцелуй пробуждал огонь в ее жилах. Бист начал выходить из ее киски, только чтобы снова толкнуться внутрь. На этот раз боли не было.

Она вскрикнула от удовольствия и желания, когда он начал раскачиваться внутри нее.

— Черт, детка, ты так чертовски хороша.

Его движения были размеренными и нарастали с каждым толчком, пока он не вошел в нее каждым дюймом своего члена, и ей нравилось это, она не желала, чтобы это заканчивалось, до тех пор, пока он не довел ее до второго оргазма.

На этот раз Бист присоединился к ней, изливаясь в презерватив.

****

Первый раз не был идеальным, но он никогда не бывает идеальным ни для кого. Бист продолжал нависать над ней и смотреть ей в глаза, пока она медленно открывала их. Он улыбнулся ей в ответ.

— Ты прекрасна, — сказал он.

И он правда так думал. Бист не мог припомнить, чтобы когда-либо видел более красивую женщину, чем эта.

— В следующий раз будет лучше.

— У нас будет следующий раз?

— Ты пытаешься убедить меня, что тебе достаточно одного раза.

Он ненавидел причинять ей боль. На самом деле, у него остался горький привкус во рту, когда он увидел слезы, стекающие по ее щекам, и ему захотелось кого-нибудь убить. Вместо этого он ждал, надеясь, что боль утихнет, как он читал.

Да, он так чертовски низко пал, будучи одурманенным ею, что даже прочел исследование, как трахать девственницу. Это было… жалко.

Он привык к женщинам, которые знали, как принимать мужской член, которым нравилось, когда их использовали и трахали.

Хоуп не была похожа на тех женщин.

Она была девственницей.

Красивой как внутри, так и снаружи.

Даже после всего, через что она прошла.

— Я бы хотел, чтобы у нас был следующий раз.

Он вышел из нее и увидел вспышку боли на ее лице. Но на сегодня достаточно.

— Оставайся на месте.

Войдя в ванную, он наполнил ванну, добавил немного успокаивающей соли и зажег ароматические свечи, и остальное девчачье дерьмо, которое помогает женщинам, когда им больно. Бист вошел в комнату и вернулся к кровати, видя, что Хоуп пытается стащить одеяло.

— Кажется, я велел тебе оставаться на месте.

Она двигалась быстро, но он заметил, что она что-то скрывает. Подойдя ближе, заглянул ей через плечо и увидел то, что она пыталась скрыть.

На его белоснежной простыне, которая была постелена под черными шелковыми простынями, отпечатался признак ее девственности. Он уже видел кровь на презервативе, который выбросил в мусорное ведро.

— Э-э, мне нужно постирать эти простыни. Мне очень жаль.

Обхватив ладонями ее лицо, он поцеловал ее в губы и улыбнулся.

— Тебе не за что извиняться.

Ему… нравилось это.

Бист всегда знал, что он чокнутый ублюдок, и его первобытные чувства подтверждали это. Вид ее девственной крови на его кровати наполнил его чертовски большим удовольствием. Не только это, но и то, что он был поглощен необходимостью сделать ее своей. Чтобы только его член мог трахать ее.

Ты не занимаешься любовью.

Не занимаешься романтическим дерьмом.

Ты не трахаешься с девственницами.

Все его установки дали сбой. Он даже не хотел думать о ее подростковом возрасте, хотя ей уже было восемнадцать.

Обычно, ему не нравились чересчур молодые женщины.

Но в Хоуп было что-то особенное. Она не такая, как все, и, черт возьми, он хотел заботиться о ней.

Он не хотел, чтобы она уходила от него.

Когда он поднял ее на руки, она обхватила его ногами.

— Я должна все убрать.

— Тебе нужно расслабиться в ванне, а я позабочусь об этом. Тебе не о чем волноваться.

Он опустил ее в ванну. Запрокинув ее голову назад, Бист снова завладел ее губами, не в силах отказать себе в удовольствии ее поцеловать.

— Я займусь простынями.

— Это мерзко.

— Нет, это подтверждает, что ты — моя. — Он снова поцеловал ее. — Я еще вернусь. Не выходи из воды.

Войдя в спальню, он снял простыню и уставился на пятно.

Девственница.

Его девственница.

Его женщина.

Что бы ни говорил ему здравый смысл, он чувствовал непреодолимую потребность удержать ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Даже когда она планировала уехать из города, он хотел, чтобы она осталась.

Есть способы это сделать.

Он знал, что есть много способов удержать ее. Первым был страх, к которому он не хотел прибегать. Меньше всего ему хотелось, чтобы она его боялась. Он любил, когда она улыбалась ему, разговаривала с ним.

В тот момент, когда страх становился частью жизни, что-то простое, как разговор, становилось вызовом.

В ее жизни уже было достаточно страха, и она видела жестокость этого мира. Он не собирался снова возвращать ее к этому ужасу. Другой способ — беременность. Этот способ ему тоже не нравился, хотя он был бы самым эффективным.

Отогнав эти мысли на задний план, он бросил простыню в корзину для белья и сменил постельное белье, прежде чем войти в ванную. Когда Бист вошел, Хоуп лежала на спине. Увидев его, она села, ее щеки пылали.

Он не стал дожидаться приглашения и скользнул в ванну позади нее, обняв за талию, притягивая к себе так, чтобы она лежала на его груди.

— Тебе нечего стыдиться, когда ты со мной. — Он поцеловал ее в плечо. — Я не хочу, чтобы ты скрывала от меня хоть малейшую деталь.

— Наверное, сейчас я просто в замешательстве.

— Почему?

— Я не знаю, что делать. Разве правило не говорит, что я должна уйти в свою комнату и никогда больше не смотреть в твою сторону?

Он расхохотался.

— Правило? О чем это ты?

— Понятия не имею. Правило одной ночи? Я не знаю, что сейчас происходит.

Положив руку ей на живот, он поцеловал ее в макушку.

— Я думал, ты хочешь учиться. Всем тем восхитительным позам, которые ты рассматривала в той очень грязной книге.

Она расслабилась в его объятиях.

— Это может быть всем, чем ты захочешь, всем, чем пожелаешь, Хоуп. Наши отношения не должны быть чем-то быстрым и законченным в одно мгновение. Они могут быть больше, чем мгновение, и тебе не нужно вешать ярлык. Я точно не стану.

— Я не хочу, чтобы это заканчивалось. — Она подняла на него глаза. — Я… я не буду приставать к тебе, или что-то в этом роде. У меня все еще есть школа, и через пару недель собираюсь искать колледж. Не хочу откладывать это на последнюю минуту.

Ему не нравилась мысль о ее отъезде, но он ничего не мог с этим поделать, по крайней мере, пока.

— Я могу помочь тебе с заявлениями в колледж.

— Можешь?

— Конечно.

— Не хочу, чтобы Дуэйн знал, — сказала она, закусив губу. — Не стыжусь этого, но мы с ним не очень ладим, и я не знаю, что он может рассказать в школе, а все это уже и так чертовски странно…

— Даже если он узнает, я прослежу, чтобы он ничего не разболтал. Никто и никогда не заставит тебя чувствовать что-то, что будет тебе не по нраву, Хоуп.

Она хихикнула.

— Твоя власть распространяется на всю школу?

— Нет, но у меня есть Дуэйн. Просто замолви слово, и ты станешь самой популярной девушкой в школе к концу понедельника.

Хоуп покачала головой.

— Никогда не хотела быть популярной. Это кажется слишком утомительным. Мне нравится, когда люди оставляют меня в покое. Мне нелегко заводить друзей. У меня всегда была мама.

Его охватило чувство вины.

Ее мать убили, и она пыталась выжить самостоятельно.

Стиснув зубы, он потянулся за губкой и начал мыть ее тело.

— Прости, я не хотела омрачать твое настроение.

— Ты не огорчила меня. — Он взял ее лицо в ладони и погладил по щеке. — Я не хочу, чтобы ты скрывала что-либо от меня. Хочу знать каждый секрет.

— Какой смысл в секретах, если я их все раскрою тебе?

— Многие секреты предназначены для того, чтобы ими делиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Я могу попробовать, — сказала она. — А ты поделишься со мной своими секретами?

— Я не люблю брокколи. Мне она никогда не нравилась. Думаю, это пища дьявола.