Девять жизней Греты. Смерть отключает телефон (сборник) - Анна Данилова

Миновав два перекрестка, я вышла на более или менее оживленную улицу, вошла в магазин, где девочка лет двенадцати, вероятно дочка продавщицы, худенькое существо с накрашенными губами, продала мне огромные солнцезащитные очки и черную шелковую косынку. В магазине пахло кофе из кофейного автомата. Опустив монеты в щель, я получила пластиковый стаканчик кофе с молоком и сахаром. Выпила его и почувствовала себя гораздо лучше. Вышла на улицу, туго обвязала голову косынкой, скрывая волосы и подсознательно желая, чтобы те, кто знал «в лицо» бывшую на мне курточку, а следовательно, и ее хозяйку, приняли меня за нее. Почему бы и нет?

После этого подошла к одиноко стоявшей на обочине желтенькой крохотной машинке такси и попросила отвезти меня в Варну. Не желая светиться перед местными таксистами такой странной поездкой — до самого Шумена, я решила усложнить себе путь туда, пересев в другой автомобиль уже в Варне.

В дороге я молчала. Когда водитель меня о чем-то спрашивал, я что-то мычала вроде «добре», «моля», какие-то еще дежурные слова, чтобы он не понял, что я не знаю языка, что я вообще — русская. Мало ли как сложатся дальше обстоятельства, может, этот водитель потом станет давать свидетельские показания в деле, касающемся моего исчезновения…

В Варне я купила себе парик — длинные белые волосы. В больших темных очках и чужой одежде я вполне бы сошла за ту несчастную убитую девушку, чьи останки тлели сейчас на бетонных глыбах.

В голову мне пришла отчаянная идея — взять машину напрокат. Но, поразмыслив немного, я поняла, что без паспорта мне никто авто не доверит. Получается, мне снова придется воспользоваться услугами такси, чтобы добраться до Шумена.

Таксист запросил запредельную плату. Я согласилась, не торгуясь. Болгарка на моем месте отказалась бы ехать за такие деньги. Вероятно, я выглядела довольно-таки респектабельно или все же смахивала на иностранку, раз с меня решили содрать три шкуры.

И в этот раз я ехала молча. Постепенно ко мне возвращались все нормальные человеческие чувства. Итак! Я совершила преступление, решив сжечь не принадлежащее мне тело. Страх навалился на меня и теперь давил, пробуждая во мне целый ворох сомнений. Правильно ли я поступила, решив, что тело было послано мне самой судьбой? Уже приближаясь к Шумену, я поняла, что вряд ли справлюсь с нахлынувшими на меня чувствами — я буквально задыхалась от ужаса… Весь мой план показался мне просто идиотским и крайне опасным, в первую очередь для меня. Однако после всего того, что я сотворила, обратного пути у меня не было.

В Шумене в аптеке я купила хирургические перчатки, конверт, блокнот и написала письмо — на русском, разумеется, языке. В Болгарии многие знают русский. Написала в двух словах, что знаю — меня собираются убить. Причем мой муж и свекровь! А поскольку способов убийства существует много, то я не знаю, где именно меня подстерегает опасность, а потому постараюсь в самое ближайшее время покинуть Болгарию и вернуться домой. В Москву. Я понимала, что письмо получается несвязное, странное, что на него могут и не обратить внимания. Но это — лишь до тех пор, пока не обнаружат мой разбитый сгоревший автомобиль. Главным для меня было в этом письме — указать на моих потенциальных убийц. Назвать их имена. Это — все.

Я уверенной походкой вошла в отделение полиции, приблизилась к окошку дежурного и, положив прямо перед ним конверт, быстро вышла. Покинув здание, я бросилась бежать куда глаза глядят, чтобы, не дай бог, за мной никто не последовал.

Я остановила первое попавшееся такси и попросила отвезти меня в супермаркет, находившийся на окраине города. Купив там зажигалку, моток веревки, большой фонарь, батарейки, набор ножей, детский пистолет и разные другие необходимые мелочи, я вновь поймала такси и двинулась в Варну.

Вернуться в Кранево я пока не могла. Понимала: должно пройти какое-то время, чтобы я спокойно осмыслила ситуацию.

В Варне я тупо гуляла по улицам, подставив свое разгоряченное лицо холодному влажному воздуху, ловила ртом редкие мокрые снежинки и пыталась представить себе, что же сейчас происходит в Краневе. Обратил ли кто-нибудь внимание на оглушительный взрыв на берегу? Увидел ли кто-то взрыв, пламя, а потом и густой черный дым, тучей взвившийся над моей бедной машиной?.. Если эта местность, как мне показалось, зимой практически необитаема и грохота взорвавшейся машины никто не слышал, то кто знает, когда обнаружат «мой» труп, когда завертится прокурорская машина?! И когда, интересно, письмо, оставленное мною в полиции, и обгоревшие обломки некогда красного «Ситроена» с обугленным трупом внутри превратятся в единое уголовное дело? Когда, наконец, в квартире по улице Хана Крума раздастся звонок и перед испуганными очами Магдалены возникнут люди в полицейской или прокурорской форме? Когда свершится правосудие?

Думала ли я тогда о том, что я сама буду делать после того, как Джорджи и Магдалену арестуют? Конечно, мысленно я уже давным-давно летела в Москву, в крепкие объятия самых близких мне людей — отца и брата. И даже когда раскроется, что я жива, вряд ли кто-то подумает о том, что это я все подстроила… Исчезла? Да! Уехала из дома, как уезжают после крупных ссор жены, чтобы спрятаться на время у подруги или переждать в какой-нибудь гостинице. Вот и я тоже объясню, что мы с Джорджи поссорились и я уехала в Кранево, на ту виллу, которую я собиралась купить сразу же после развода. У меня и свидетельница имеется! А тот факт, что как раз неподалеку от этой виллы и обнаружили мою сгоревшую машину, вовсе не указывает на то, что все это — дело именно моих рук. Девушку-то я не убивала! Поэтому всю вину за «приключения» с ее телом рано или поздно возложат на ее настоящего убийцу. Или же можно будет смело предположить, что это Джорджи, каким-то невероятным образом узнав, где я могу находиться (в конечном счете, он ведь мог меня и выследить!), впал в ярость и вместо меня убил ни в чем не повинную девушку… Да все это могло оказаться простой случайностью! Предположим, он ударил ее чем-то тяжелым по голове, и все это происходило под покровом ночи. А когда девушка перестала подавать признаки жизни и Джорджи понял, что он убил совершенно незнакомого человека, он страшно испугался, усадил труп (предварительно «украшенный» моим серебром) в машину и сбросил ее с обрыва… Ведь главным для него было предъявить именно «мой» труп в полиции, чтобы стать моим единственным наследником… Какая же мерзость — эти имущественные мотивы!!!

Неужели Джорджи, прожив со мной пусть и не очень долгий срок, всего несколько месяцев, не понял, что я за человек? Что со мной можно договориться? Ведь если бы он честно признался мне, что наши отношения для него так тягостны (Господи, неужели это действительно так?!) и он желает только одного — разойтись по-хорошему, бескровно, мы сели бы за «стол переговоров» и непременно сумели бы договориться о расставании на взаимовыгодных условиях. Разве он не понял, что я — достаточно щедрый человек и что со мной просто нужно уметь договариваться! Быть может, чтобы не затягивать бракоразводный процесс, я бы и сама предложила ему оставить себе все эти купленные мною квартиры! Да скорее всего я так бы и сделала! Думаю, что и мой отец одобрил бы такое мое решение, посчитав, что счастье и покой его дочери все-таки дороже каких-то там квадратных метров жилья… Безусловно, окажись я членом менее обеспеченной семьи, события развивались бы иначе. Но тогда и такой вот шальной покупки недвижимости в этом скоропалительном браке не последовало бы! Скорее всего мы с Джорджи сняли бы где-нибудь угол на окраине Шумена, он бы попытался реанимировать свою автомастерскую, а я устроилась бы официанткой в кафе и с утра до ночи подавала бы посетителям кофе и собирала со столиков грязные пепельницы…

Рассуждая подобным образом, я продолжала свою бесцельную прогулку по побелевшей от мокрого снега Варне, слабо отмечая про себя, что все вокруг — витрины магазинов, заснеженные деревья — переливается праздничными рождественскими огнями. Симпатичные, с аккуратненькими бородками, Деды Морозы в красно-белых шубах подмигивают мне, приглашая войти в сказочный мир новогодних подарков. Тогда я отчетливо почувствовала, что реальная жизнь как бы отдаляется от меня, что все нормальные люди живут своей повседневной, наполненной предпраздничной суетой жизнью, а я — погружаюсь, медленно, но верно, в какой-то кошмар: с трупами, сгоревшими машинами и запахом готовящегося преступления… Может, мне все-таки не стоило так упиваться чувством мести, толкнувшим меня, так же как и Джорджи с его матерью, на преступление, не следовало использовать в своих целях (да еще так жестоко и цинично!) труп неизвестной девушки? А что, если все это когда-нибудь откроется?

Нет, нет и нет! Никогда! Никто не видел, как я усаживала труп в машину и тем более сталкивала ее с обрыва. Это недоказуемо! Без этой уверенности вся будущая жизнь моя превратится в настоящий ад. Поэтому мне предстояло поработать над собой, над своим сознанием и убедить себя, что я, по большому счету, не сделала ничего особенного по сравнению с тем, что, в свою очередь, совершил настоящий убийца этой несчастной девчонки…