Хозяйка магического экспресса - Анастасия Милованова

же хватаюсь дрожащими руками за пузатые бока чашки. Меня трясёт, и я не знаю, от чего больше — от перерасхода сил или от того, что теперь Ремер знает о моём даре. Кропалёк на моих коленях возмущённо попискивает, но упорно пытается устроиться поудобнее.

Горячий напиток обжигает нёбо, я захожусь в кашле, и Мири сразу же похлопывает меня по спине:

— Агата, милая, и всё же, что произошло?

Я машу перед лицом руками, делая вид, что пока не могу говорить. Да и не стану я рассказывать подруге, что обычный поход за покупками обернулся катастрофой межмирового масштаба. Для одной маленькой меня. Свою команду, что заменила мне семью, подвести под арест я не могу и не хочу. А потому в моей голове наряду с паническими мыслями, что закладывают уже третий круг своего бегства, начинает потихоньку созревать план дальнейших действий.

Мири какое-то время смотрит на меня с укором, видимо, понимая, что колоться я не собираюсь. А потом её отвлекает Маркус, который не отходит от Розмари с момента возвращения на поезд.

"Первым делом, переписать "Торопыгу" на Освальда, — начинают отщелкиваться в моей голове ступени плана, — затем собрать минимальный запас провианта, одежды и денег. Высадить Маркуса и Розмари где-нибудь в безопасном месте, самой спрыгнуть в наиболее густонаселенном. Мне нужно скрыться…".

— Ну что, далеко уже убежала? — вопрос Фаста застаёт меня врасплох и я вздрагиваю, кутаюсь в шаль Миранды, искоса бросив взгляд на мужчину.

— О чём ты? — недовольно бурчу я, старательно делая вид, что мне интересен лишь вид за окном.

— Брось, Агата, — он усаживается напротив и, протянув руку через стол, ловит мою ладошку. — Я слишком хорошо тебя знаю. Наверняка у себя в голове ты уже сбежала на самый край изведанных миров, лишь бы не подставлять свою команду.

— И? — вздёргиваю я голову, глядя на Маркуса с долей презрения. — Что плохого в том, чтобы стараться обеспечить безопасность дорогих тебе людей, пускай для этого потребуется с ними расстаться? Я бегу не потому, что мне страшно. Или выгодно. Я уйду, потому что так надо для их счастливой жизни.

В этот момент за дальним столиком, который оккупировали мои друзья вместе с постоянным нашим пассажиром, гратом Ладом Жировски, громко смеётся Рози. Мы с Маркусом одновременно поворачиваем головы в ту сторону и наблюдаем чудную картину. Лад, обладающий даром творить иллюзии через написанный текст, выписывает какие-то письмена в воздухе. Они оседают на стол и превращаются в настоящий театр, где маленький рыцарь пытается спасти дракона от очень бойкой принцессы.

Розмари наблюдает за этим действом широко раскрытыми глазами, периодически хихикает и что-то спрашивает то у сидящей рядом Мири, то у самого Жировски. Мне от этой картинки одновременно и тепло, и грустно. Эта идиллия теперь не для меня.

— Вот ради того, чтобы Розмари и остальные могли и дальше беззаботно радоваться жизни, мне необходимо покинуть поезд, — холодно говорю я, вновь глядя на Маркуса.

И вижу, что этот паразит улыбается! Загадочно так, будто бы знает что-то такое, отчего все мои мысли и планы кажутся ему надуманной истерикой.

— Агата, — он подаётся вперед и на его губах играет лукавая усмешка, — не надо тебе никуда бежать.

— Прекращай играть в великого комбинатора, говори уже, что знаешь? — цежу я в ответ, прищуривая на него глаза.

— Давай начну чуть издалека, — он отодвигает от меня кружку с отваром и, будто из воздуха достав увесистую фляжку, выставляет перед нами две рюмки. — С твоих планов. Потом перейду к важной для нас с тобой информации…

— Я не пью, — перебиваю Маркуса, следя за тем, как он разливает нам какую-то янтарного цвета жидкость.

— Хорошо, — кивает плут, — Давай так. Если после того, как ты меня выслушаешь, ты отменишь своё решение — тогда мы с тобой это дело отметим. Если же я окажусь недостаточно убедителен, то отпущу тебя с трезвой головой и холодным сердцем. Идёт?

Я откидываюсь на спинку диванчика и, запустив ладонь в шёрстку фуршуня, молча киваю, не забывая при этом одарить Фаста скептическим поднятием брови. Что бы ни сказал сейчас этот соловей, меня не переубедить.

— Итак, — начинает Маркус и придвигает ко мне рюмку. — Наверняка, в твоей умненькой и такой благородной головке уже просчитались все возможные действия нашего неуважаемого Рикарда Ремера. И согласно твоей логике, в следующем же мире нас ждёт облава жердей, так?

Мне не хочется в открытую признавать его правоту, поэтому я снова молча киваю.

— Так, — довольно ухмыляется плут. — А что, если я скажу, что никакой засады нам можно не ждать?

— С чего ты так решил? — не удерживаюсь я от комментария. — В интересах Ремера поймать нас как можно скорее.

— В интересах Ремера поймать нас самому! — Маркус поднимает вверх указательный палец и, видя мой недоверчивый взгляд, продолжает. — Поверь мне, за время своих странствий и стычек с этим командором, — на этом слове лицо Фаста искажается презрительной гримасой, — я выяснил одну его черту. Тщеславие! Оно вывело его в ближний круг императора, оно же и погубило.

— И? Чем эта информация поможет конкретно нам?

— А то, что для Рикарда поймать "Торопыгу", тебя и Розмари теперь глубоко личное дело. Тем более после того, как ты покусилась на его мужскую честь. Он не станет выдавать на нас ориентировки командорам других миров. Я в этом уверен на сто процентов!

— Ты натягиваешь Кропалька на поезд, — я отодвигаю от себя рюмку, показывая, что Маркус меня не убедил. Фуршунь, разомлевший от почесываний, при этих словах испуганно икает и благополучно испаряется, прыгая к Розмари. — Все твои доводы притянуты за уши и основаны лишь на твоём личном мнении о Ремере. Эта скотина гораздо умнее и дальновиднее.

— Агата, последние два года я бегал от этого мудака по всем изведанным мирам, — Фаст перестаёт улыбаться и теперь смотрит на меня с пугающей серьёзностью. — Поэтому я не появлялся, поэтому не давал о себе знать. Я не хотел навести его на твой след. И поверь, характер и повадки командора успел изучить так, что могу удивить даже его личного камердинера. Агата, эта тварь перебила всю мою команду и родителей Рози. Мне незачем врать.

Минуту-другую я медлю, размышляя над словами Маркуса. Во мне борются желание