Выбор воина - Алексей Витковский

«Понятно, что ты задумал, халогаландская свинья!» Эорвис зло улыбнулась и взяла в левую руку заранее приготовленный щит. Сигурни молча присела рядом. Похоже, она действительно видела в темноте, как кошка.

Стрелы продолжали влетать в проем. Одна, другая, третья… «Ну, давай же!» Эорвис напружинила ноги. И враг, словно услышав ее, стремительным вихрем вкатился внутрь. Воительница полоснула его наискось…

Рагнвальд колобком вкатился в башню. Чутье не подвело и на этот раз. Удар обрушился, стремительный, точный. Но сила вращения и меч, который ярл держал чуть сбоку, сотворили на миг щит из крутящейся стали! Кланг! Удар прошел мимо, а ярл уже вскочил на ноги и отступил от входа. Наитием он почувствовал новый удар и уклонился. «Смердящий хорек!» – прошипела темнота. В это мгновение Торфин зажег-таки факел и с бычьим топотом устремился следом за своим вождем. Багровые сполохи прогнали темноту, и Рагнвальд увидел перед собой двух женщин в доспехах и трупы его дренгов, грудой валяющиеся в углу. «Проклятые ведьмы оттаскивали их, чтобы не насторожить следующих!» – понял Рагнвальд.

– Ну, течные суки, прощайтесь с жизнью! – рявкнул он. – Только сначала мы оприходуем вас всем хирдом!

– Гы!.. – невнятно подтвердил Торфин. Его пугала куча в углу.

– Ты сначала отрасти то, чем приходовать собрался, Рагнвальд! Детей-то у тебя нет! – спокойно сказала старшая из женщин, а младшая звонко рассмеялась.

– Э! – Ярл удивленно посмотрел на старшую. – Да это никак Эорвис, вдова Стурри Злосчастного! Ты-то мне и нужна!

Его первый удар был стремителен. Второй – неотразим, третий – смертелен. Но проклятая валькирия отразила все три, крича:

– Ты!.. Его!.. Не хоронил!..

Свейни трудился, как жнец на уборке урожая. Десятник уже давно потерял счет убитым им врагам. Он только краем глаза увидел несколько теней, спускающихся по веревкам с внутренней части стены. «Что ж, там их встретят бонды! Олав знает свое дело!» Внизу тотчас загремело железо и послышались крики…

Вдруг враги расступились перед Свейни, и из темноты, изредка озаряемой багровыми сполохами, возник воин с двумя топорами. Свейни ясно увидел, как с их лезвий медленно капает кровь. «Это как в том сне», – подумал десятник и поднял щит…

Кажется, он все-таки ранил этого, обоерукого. Но топоры сказали: с-с-сса! И тьма стала кромешной…

Бранивой, которого нурманы звали Брандом, увидел, как упал Свейни. Противник с двумя топорами медленно перешагнул его и взмахнул оружием.

– Я Бранивой из Рарога![31] – крикнул бывший трэль, а до того бывший воевода бодричей и медленно поднял секиру.

– Синфьетли! – прошипел обоерукий и, не останавливаясь, стремительно атаковал…

Эорвис сражалась со спокойной усмешкой на лице. Рядом гремела сталь. Сигурни схватилась со вторым халогаландцем.

Этот Рагнвальд оказался непрост. Даже без щита он не уступал Эорвис в бою на мечах.

«Спасибо, Сигурни, – подумала воительница, принимая очередной удар оковкой щита, – твой топор заставил его бросить щит!» Эорвис сделала быстрый шаг, заходя к ярлу с незащищенного бока. Нога отозвалась резкой болью. «Только не сейчас!» – подумала женщина, нанося один за другим три быстрых удара…

Рагнвальд начал уставать. «Эта сука, похоже, сделана из железа!» Он никак не мог пробиться сквозь ее защиту. Такого мастерского владения мечом ярл не встречал и у мужчин.

«Ничего! – он ускользнул от очередного коварного выпада. – Должна же ты ошибиться, подстилка!»

Сигурни ловко пригнулась, пропуская над плечом лезвие топора. Факел в левой руке Торфина едва не угодил ей в лицо. Она крутанулась на пятке, снова ускользая, и ударила в ответ. Здоровяк удивленно вкрикнул. Меч Сигурни вспорол ему бедро…

Топоры врага пели песнь смерти. Бранивой спокойно уклонялся, изредка отбивая самые опасные удары обухом секиры. Мощный обнаженный торс славянина блестел в кровавых сполохах пламени. Вновь став воином, Бранивой ждал своего мгновения…

Когда клинок врага пробил ее кольчугу, Эорвис даже не вскрикнула. Багровые тени заметались по стенам. Несколько ударов сердца ничего не происходило. Потом…

Рагнвальд нашел-таки лазейку в защите безумной валькирии. Вот она чуть опустила меч, собираясь атаковать. Край щита пошел вбок.

– Получай! – вскричал он, чувствуя, как меч разрывает плетение стальных колец! Затем… что-то вдруг вспыхнуло в левом глазу ярла! Он попытался отдернуть голову, но ее словно держало. Рагнвальд скосил правый глаз и увидел… торчащий из его собственной головы клинок! Клинок резко провернулся и… ярла Рагнвальда не стало…

Торфин обезумел от ярости. Воздух выл под ударами его топора, но проклятая ведьма была неуловима. Воин зарычал, как медведь, которого разбудили среди зимы. Его топор снова устремился вниз… но тонкий бабский клинок внезапно вонзился в левую руку Торфина. От боли воин выронил факел, и пламя, зашипев в луже крови, погасло. Торфин, мгновенно ослепнув, еще несколько раз наобум рубанул топором. Тщетно! Но вдруг он увидел… Глаза ведьмы! Они светились в темноте!!! Воин взвыл от ужаса и попытался ударить проклятое чудовище. Глаза погасли… Чтобы вспыхнуть сбоку! Удара в шею Торфин не почувствовал…

Бранивой дождался своего мига… и шагнул прямо под топоры. Враг не успел ничего сделать. Его руки судорожно дернулись, выпустив оружие. Секира Бранивоя разрубила тело обоерукого от паха до грудной клетки…

Славянин вырвал оружие из тела убитого и оглянулся. На стене, кроме него, оставался только один воин, совсем еще мальчишка. И он был из своих… «Да, теперь это свои! – подумал Бранивой. – А, здесь все кончено…» Зато внизу, под стеной, бой продолжался с все нарастающей силой. «Видать, немало их смогло прорваться!» Славянин махнул рукой юному хирдману и направился к ближайшему спуску.

Сигурни посмотрела вслед великану и нехотя вернулась в башню. Она не могла оставить Эорвис одну…

Еще с моря они увидели столб жирного черного дыма, поднимающийся над фьордом. Хаген даже не успел толком рассмотреть его, а руки уже привычно застегнули подбородочный ремень шлема и взялись за оружие. Сердце застыло в груди ледяным комом, и откуда-то издалека он слышал свой, почти неузнаваемый голос, отдающий приказы. Грохотал барабан, и сотни весел пенили воду. Драккар Хагена, а за ним и весь отряд входили в устье фьорда. А хевдинг стоял на носу своего корабля и смотрел, как жарко полыхают корабельные сараи на берегу. Как летит в синеву неба пепел родного дома. И как воет где-то потерявшая хозяина собака… Нет, не собака! Волк воет на руинах! И Хаген прыгнул на берег, чтобы сразиться с волком, обгладывающим тела его любимых. Не понимая, что вой рвется уже из его собственной груди! Мечи визжали в руках, требуя крови, и тут он увидел Врага. Тот был малоросл, но в вороненой кольчуге, а в руке Враг держал любимый клинок матери Хагена. Мечи молодого хевдинга внезапно ожили, рванувшись вперед. И за ничтожный миг до удара он успел узнать лицо… Это была Валькирия. И Хаген понял, что умирает…

Глава 11

Ульфхеднар[32]

Сурт едет с востока

С губящим ветви,[33]

Солнце блестит

На мечах богов;

Рушатся горы,

Мрут великанши,

В Хель идут люди,

Расколото небо…

Сашка так никогда и не смог понять потом, как это все случилось. Почему его тяжеловесный «Медведь» оказался вторым в кильватерной колонне, которой шла эскадра. Когда Хаген вдруг завыл по-волчьи и ринулся на берег, совершив при этом невероятной длины прыжок, он, Савинов, выкрикнул только одно слово:

– Рысенок!

Как парень сообразил, что нужно делать? Почему Сашка знал, что нельзя дать побратиму убить того щуплого воина с мечом? Мгновение растянулось в томительные часы и годы. Ноги Хагена очень медленно коснулись бревен пристани. Его движения расплывались в воздухе от скорости, но в то же время остались плавными, как будто викинг двигался в воде. Стрела, медленно вращаясь, проплыла мимо Сашкиного плеча, смертельно острая и страшная. Савинов успел в деталях разглядеть ее наконечник и оперение. Потом течение секунд немного ускорилось, Сашка увидел, как стрела догоняет Хагена, как тот заносит мечи, как маленький воин удивленно поднимает лицо и широко распахиваются его глаза… Ее глаза! Сигурни!!! И время пустилось вскачь…

Хаген не почувствовал удара. Просто ноги его вдруг наткнулись на препятствие, которого только что не было, и воин начал падать. Волк в нем старался извернуться и в падении достать Врага клыками мечей. Но человек не видел ничего, кроме глаз своей Судьбы. И поэтому разжал пальцы. Рукоятки выскользнули из ладоней, и клинки серебряными рыбками скользнули в траву. Зеленый ковер ткнулся в лицо человеку, но тот уже ничего не чувствовал. Волк Хаген был мертв.