Леди в зеркале - Элен Бронтэ

Надеюсь, сплетни не испортят вам настроения, и все со временем успокоится.

Нежно целую тебя, моя любимая сестра, и желаю быть такой же счастливой со своим избранником, как счастлива я с моим дорогим Сержем. Твоя безрассудная, любящая Джун».

Первой пришла в себя Энн:

– Глупышка, что же она натворила!

– Бессердечная девчонка, как посмела она так опозорить семью после всего, что для нее здесь делали! Как мы теперь будем смотреть в глаза соседям?

– Бедный Гарольд! – В отличие от матери, Энн могла сейчас думать только о близких ей людях. – И бедная Джун, каково ей будет с нищим мужем в чужой стране! И бедный батюшка, как он будет огорчен!

– Ты подумала обо всех, кроме себя и меня! – резко бросила мать. – Что мы скажем лорду и леди Фицривер?! После такого позора от нас отвернутся все, кто сейчас нам завидует. Они будут подглядывать за нами из-за задернутых штор и перешептываться за спиной, не приглашая к себе. А уехать нам некуда и не на что, разве что всем вместе отправиться на твои острова!

– Простите, матушка, я не подумала о репутации нашей семьи, – устыдилась Энн, с трудом понимая, как надо правильно отвечать в такой ситуации.

– Зато я постоянно о ней думаю! – миссис Олдберри была просто вне себя от гнева и огорчения. – А сколько денег ушло на ветер из-за этой помолвки! И она еще извиняется, неблагодарная!

– Прошу вас, успокойтесь, матушка, – мягко произнесла дочь, стараясь своей сдержанностью вернуть матери самообладание. – Конечно, теперь я никуда не уеду и буду поддерживать вас с батюшкой.

– Лучше тебе уехать, с таким позорным пятном тебе вряд ли удастся сохранить здесь гордо поднятую голову, – уныло, но уже тише ответила мать.

– Но неужели ничего нельзя сделать? Джун – увлекающаяся девушка, может быть, она так же быстро разочаруется в мистере Совиньи, как в Гарольде, то есть лорде Лестере, и вернется к нам?

Мать посмотрела на Энн как на умалишенную.

– Неужели ты думаешь, что после того, что она совершила, я впущу ее в свой дом как ни в чем не бывало? Для нее же лучше, чтобы она вышла замуж за своего француза и больше никогда не показывалась мне на глаза. Или по меньшей мере до тех пор, пока мы не выпьем чашу позора до дна, а наши друзья не найдут себе другие темы для злословия.

Энн снова посмотрела на портрет – улыбающейся Джун и дела не было до семейной драмы, которую повлек за собой ее романтический шаг. Энн не знала, что ответить матери, что делать ей самой, как утешить Гарольда – да он и словом не захочет обменяться с кем-либо из ее семьи после этого. И, как назло, еще приедут лорд и леди Фицривер, и матушке придется краснеть перед ними вдвойне.

Миссис Олдберри, похоже, впала из гнева в задумчивость, теребя кружева своего синего домашнего платья и глядя мимо Энн куда-то в стену. Ее деятельная натура искала выход, наименее разрушительный для семьи. И, кажется, она его нашла, поскольку мать наконец посмотрела на Энн, потом на портрет, потом снова на Энн.

– Пожалуй, эта беспринципная особа, бывшая моей второй дочерью, в своем невероятном по наглости и бессердечии письме дала нам один совет, которому мы можем последовать.

Проигнорировав все эти эпитеты – понятно было, что мать еще долго будет высказываться о Джун в подобном тоне, – Энн поинтересовалась, что же это за совет.

– Ты поедешь на Ямайку, как и собиралась, – словно не слыша ее, продолжила леди. – И Гарольд женится на Джун, как и собирался.

Испуганная Энн уставилась на мать, опасаясь расстройства ее ума, потрясенного полученной новостью.

– Но… как же? Ведь ее здесь нет, – робко пробормотала она.

– Конечно, ты еще не догадалась, – усмехнулась мать, неожиданно подмигнув растерянной дочери. – Нет, я не схожу с ума. Он женится на мисс Джун Олдберри, а мисс Энн Олдберри отправится на острова. И это будет истиной для всех, кроме нас двоих – тебя и меня.

Энн пожала плечами, сообразив, что мать что-то задумала, и ожидая продолжения.

– И теперь не понимаешь? Природа не зря сделала вас похожими, настало время использовать ваше сходство. Одна уедет, а другая останется. И обеими будешь ты!

Энн, кажется, начала понимать. И ужаснулась.

– Вы… хотите сказать, что я… выйду за Гарольда вместо Джун?

– Ну наконец-то, я надеялась, ты поймешь раньше. Надо продумать все детали, и план может оказаться очень удачным для всех нас. Только твоему отцу, я думаю, ни к чему знать обо всем этом, вряд ли он сумеет сохранять невозмутимость в новых условиях.

– А я, по-вашему, сумею ее сохранить, всю жизнь притворяясь собственной сестрой? – Энн не знала, плакать ей или сердиться на бесчувственность матери.

– Никто и не говорит про всю жизнь. После свадьбы ты расскажешь все Гарольду, вы уедете путешествовать, а затем в Лондон. Я же расскажу мистеру Олдберри потихоньку, подготовив его сперва.

– И вы думаете, что я пойду на это? Обманом выйти замуж? И что Гарольд меня когда-нибудь простит? А это просто невероятно! – Энн наконец потеряла терпение.

– Думаю, пойдешь. – Голос миссис Олдберри обрел жесткие нотки – она больше не собиралась уговаривать строптивицу, настала пора употребить материнскую власть. – Потому что ты любишь его и потому что должна спасти свою семью, которую разрушила твоя сестра!

– Это так несправедливо! Она всегда делает то, что хочет, а я – то, что должна! Я уеду на Ямайку, как и собиралась! – Энн выскочила из-за стола, столкнув на пол портрет, и бросилась вон из комнаты.

Мать не стала удерживать ее – первый шок пройдет, уступив место надеждам на будущее. Вряд ли Энн устоит перед соблазном выйти замуж за любимого человека, а ее любовь и женская хитрость помогут добиться его прощения. Сходство ее внешности с Джун, а также общность их интересов помогут Гарольду убедиться, что он будет гораздо счастливее с другой сестрой.

Нельзя сказать, что миссис Олдберри не сознавала, сколь бесчестна ее интрига, но желание сохранить статус семьи и помочь той из дочерей, которая этого заслуживала, перевешивали голос совести. Каждое семейство скрывает свой скелет в шкафу, пора было завести его и миссис Олдберри, тем более что шкаф в комнате Джун освободился.

Как и ожидала миссис Олдберри, Энн после бессонной ночи пришла к ней и сказала, что согласна, невзирая на то, сколько боли принесет ей этот непоправимый поступок. Ее пугала только неуверенность в своей способности сыграть роль сестры.

– Побольше улыбайся, закрути волосы и думай о том, как ты будешь счастлива, – посоветовала матушка, озабоченная деталями своего плана гораздо больше, чем предстоящим лицедейством Энн, – надо было устроить мнимый отъезд одной и мнимое возвращение другой так, чтобы момент перевоплощения остался незамеченным не только соседями, но и прислугой и самим мистером Олдберри.