Желая тебя - Люси Монро

Прошло не менее получаса, прежде чем Джози вышла из душа; она выглядела посвежевшей, но бледной до изнеможения. Клер стала упрашивать и ее хоть немного поесть хлопьев, прежде чем отправляться в кровать.

Даниэль добавил свой голос к ее аргументам, и Джози тотчас же впилась в него взглядом.

— Ты здесь не останешься.

— Вернемся к этому после того, как ты вздремнешь.

— Я уже не в том возрасте, чтобы так себя вести.[14]

— В таком изнуренном состоянии ты бесполезна и для меня, и для своего отца. Твоя голова сейчас так плохо соображает, что ты даже не понимаешь, что мое пребывание здесь не лишено смысла.

Его последние слова вызвали поток недовольного бормотания, после чего Джози энергично развернулась на пятках и потопала прочь, сердито бурча себе под нос что-то о смысле, в котором не нуждается.

Даниэль, возможно, и оспорил бы эту специфическую точку зрения просто-напросто по-прежнему оставаясь за кухонным столом и одним своим видом доказывая обратное, но мужчина просто с улыбкой наблюдал за этой злючкой, пока та не исчезла, завернув за угол в прихожей.

— Я, конечно, могу посмотреть, но шансы на то, что он воспользуется кредиткой и тем самым даст нам зацепку, по которой мы сможем его отыскать, ничтожно малы.

Даниэль понимал, что Хотвайр прав, и возможность отследить местонахождение Тайлера Маккола с помощью компьютера практически равнялась нулю, но они обязаны были это попробовать. Поскольку, откровенно говоря, если даже Джози пока не удалось почерпнуть ничего полезного из дневников, то и никто другой не сможет с их помощью отыскать ее отца.

Сам он читал их с тех пор, как она легла спать, а Клер отправилась на занятия. Он уже многое узнал из этих записей, но недостаточно, чтобы объяснить взрыв и пожар в лагере. Поэтому, Нитро пришлось обратиться к своему другу Хотвайру за дополнительной информацией.

— То, что он просто исчез, не имеет никакого смысла, — между тем продолжал Хотвайр. — Почему бросил Джози на произвол судьбы? Будь ему известен источник угрозы, из-за которого ему пришлось податься в бега, разве он не взял бы ее с собой?

— Может потому, что Джози была вне опасности?

— Некто пошел даже на прямое уничтожение лагеря, только бы расправиться с ним. Неужели этот некто не использовал бы дочь Тайлера в своих целях, чтобы добраться до него?

Именно это и беспокоило Даниэля.

— Этого не будет.

— Ты сказал, что Тайлер попросил Джози позвонить тебе прежде, чем растворился без следа?

— Да.

— Тогда он не оставлял ее на произвол судьбы, разве ты не понимаешь? Маккол наверняка рассчитывал, что пока он находится в таком состоянии, ты сможешь прикрывать ей спину гораздо лучше него.

— Возможно.

Но Хотвайр был прав. Тайлер слишком хорошо знал Даниэля и понимал, что он никогда не позволит Джози заняться расследованием взрыва самостоятельно. Так же, как и то, что он наверняка обратится за помощью к своим друзьям.

— Кроме того, мозг этого парня в настоящий момент точно не работает на всех шести цилиндрах. К тому же, как нам известно, у него частичная амнезия, а в голове одни только ужасы вьетнамских джунглей.

— Меня это-то и беспокоит.

— Ты волнуешься?

— Ну, мы же сейчас говорим об отце Джози.

— И ты не желаешь причинять ей боль?

— Да.

— Теперь это становится занятным. Я что-то не припомню, чтобы тебя раньше волновали чувства женщин, — подколол его Хотвайр, намеренно усилив свой протяжный южный выговор.

— Прекрати это.

Ироничный смех друга заставил Даниэля грязно выругаться.

— Та-та-та… Иди прополощи свой рот. Ты сейчас находишься в гостях у дам. Разве твоя матушка никогда не учила тебя, что ругаться в присутствии леди неприлично?

Его мать сквернословила довольно часто… всякий раз, когда его отец напивался.

— Нет.

— Тогда вот тебе мой совет. Выбирай выражения.

— Джози — наемник и не расплачется, услышав крепкое словцо.

— Позволь небольшое уточнение — экс-наемник и ее соседка.

Даниэлю не считал, что ему следует поберечь "нежные ушки" Клер. У этой девушки мозги работали как компьютер, а временами она казалась ему вполне уравновешенной личностью, и мало походила на наивное создание.

— Почему ты не сказал мне, что Джози вышла из бизнеса?

— Потому что в прошлом году, всякий раз, как только я по недомыслию упоминал ее имя, ты готов был оторвать мне голову.

— Тоже мне, нежная фиалка нашлась.

— Но и не безмозглый тупица.

— Ты помогал ей с компьютерными курсами.

— Звучит так, будто я нарушил шестую заповедь, хотя всего лишь — как друг — немного помог ей изменить свою жизнь.

— А, так теперь вы уже друзья?

— Мы с Джози всегда были друзьями.

— С каких это пор дружба является естественным продолжением обычной работы с напарником?

— Это не так.

— Но ты же дружишь с Джози?

— В отличие от некоторых, я сразу понял, что она не просто отличный солдат, на которого всегда можно положиться, но еще и очаровательная девушка.

— И что ты хочешь этим сказать?

— А то, что ты уж точно не лез из кожи вон, чтобы подружиться с ней.

— Я не стремлюсь быть милым со всеми.

Хотвайр рассмеялся.

— Это точно, но я думаю, что твое полное отсутствие энтузиазма к ее обществу больно ударило по самолюбию Джози.

Даниэль недавно и сам пришел к этому же выводу, и это его беспокоило.

— Мне она не не нравится, черт побери!

— Потише… приятель, у тебя нет причин впадать в ярость.

— Я больше не впадаю в ярость.

— Если все так, как я думаю, то Джози вызывает у тебя довольно сильные чувства.

— Черта с два!

Единственное чувство, что он позволял себе испытывать к женщинам, было чисто сексуального свойства. Он никогда не даст женщине возможность докопаться до давно преданных забвению истоков его вспыльчивого характера.

— Неважно, что ты говоришь, но я клянусь, если ты не попридержишь свой язык, пока гостишь у Джози, я напущу на тебя свою мамочку. Ты или исправишься, или она из твоих кишок сделает подтяжки.

— Но ты-то ведь выжил после ее воспитания. Не думаю, что эта леди может быть такой уж скверной.

— Она-то нет, но вот твоя совесть точно не вынесет, если ты ее разочаруешь.

— Все матери одинаковы.

Даниэля, конечно же, не в первый раз сравнивали с отцом и, вероятно, всегда будут.

Ему никогда не удастся забыть, как его мама, неподвижно лежала на узкой больничной койке, вся сплошь покрытая синяками. Да он никогда и не позволит себе забыть об этом. Во всем случившемся с матерью Даниэль обвинял только себя.