Ложись - Рикардо Фернандес де ла Регера

Вечером в виду позиций показались двое крестьян.

— Не стрелять! — распорядился командир.

Крестьяне шли торопливым шагом. Когда приблизились, подняли руки. Вид у обоих был перепуганный. Они пришли просить, чтобы не бомбили деревню. Неприятель оставил ее еще прошлой ночью и теперь окопался в траншеях за поселком и на Эль Педрегале.

— Сколько их?

— Много, господин начальник. И почти все иностранцы.

— А, значит, интернациональная бригада.

— Так точно, ваша милость.

— Ну, что еще можешь сказать?

— Они очень хорошо вооружены, куда лучше вас, уж вы простите за откровенность, — продолжал крестьянин с видом скорее хитрым, чем наивным. — И кроме того, у них пять танков, огромных, как дома, и пропасть пушек.

— Тем лучше, — заметил командир, — через пару дней все это будет нашим.

Крестьян сдали под охрану саперам.

— А у тебя добрые сапожки, — обратился Борода к одному из крестьян.

— Ничего, жаловаться грех, — робко ответил напуганный крестьянин.

— Давай скидывай их!

— Эй, сапер! — прикрикнул командир. — Это еще что такое?

— Простите, ваша милость! Слушаюсь, ваша милость! Наступила ночь. Аугусто, Патрисио и Луиса слонялись взад и вперед. Мучила жажда, томил голод. Холм и окрестности стали постепенно озаряться кострами. В темный ночной воздух ввинчивался белый дым. Трещали листья тимьяна. Вокруг разлился густой, терпкий запах. К нему примешался нежный, легкий аромат вербены. На небе ни облачка. Высоко-высоко кружилась звездная карусель.

Наконец подвезли ужин. Он оказался скудным. Пришлось по 125-граммовой банке мясных консервов да по буханке хлеба на отделение.

Аугусто расположился вместе с Луисой и Патрисио неподалеку от командирского костра. Аугусто ворчал.

— Что с тобой? — громко спросил командир.

— Ничего особенного, ваша милость, это все, что нам выдали на семь человек.

— Что поделаешь, придется подтянуть животы. Я получу ненамного больше вашего, а я постарше.

— Простите, ваша милость. Больше не буду. Командир улыбнулся. И вскоре прислал с Бареа еще банку консервов.

Выдали и воды. По кружке на человека. Вездесущий, подхалимистый Руис каким-то образом заделался раздатчиком. Напыщенный и самодовольный, он распределял воду, будто оказывал особую милость, отмеряя ее в зависимости от личных симпатий. До краев наполнял кружки своих приятелей и лишь наполовину другим.

— Почему не доливаешь? — запротестовал Луиса.

— Хватит и этого.

— Здесь мы все равны.

— Именно потому и не доливаю. Думаешь, ты один хочешь пить?

— Идиот! Дрянь паршивая!

Аугусто и Патрисио тоже не пользовались расположением Руиса. Капралу не помогла даже обычная его «разменная монета» — шутки-прибаутки. Подняли шум.

— В чем дело? — осведомился командир.

— В том, ваша милость, что он не хочет наливать положенную порцию воды.

— Я что приказал? — рассвирепел командир. — Напивать, как положено!

— Слушаюсь, ваша милость, наливать, как положено! Аугусто и другие обиженные снова подошли к бочонку.

Руис тихонько ворчал.

— Давай лей и заткнись.

Снова с жадностью выпили. Встали в хвост, выстроившийся за прибавкой. Разумеется, позади Бороды. Прибавки не вышло.

— Как, вам и этого мало? — съязвил Руис.

— Заткнись, болван!

Разошлись злые, недовольные. Борода был прямо потрясен. Лицо его выражало крайнее недоумение.

— Ну и ну! Что же это такое в самом деле?

— Всего-навсего фронт, детка! — давясь от смеха, пояснил ему Патрисио.

Утром собрали сено, предназначавшееся для погибших мулов. Разбросали его в расщелине между скалами. Появился Борода с тремя или четырьмя приятелями.

— Эй! Да тут настоящая постель! Прямо для новобрачных.

— А ты бы привел сюда свою невесту, Борода? — посмеялся кто-то.

— Еще бы! — воскликнул Борода.

И тут же пустился в описание интимных подробностей своего жениховства. Это была любимая тема Бороды. Рассказ его изобиловал такими грубыми и сальными подробностями, что Аугусто почувствовал физическое отвращение. Однако пылкость и естественность этой животной страсти несколько смягчали откровенность рассказа, остроумного и бесстыдного, как обычно.

— Так вот… Однажды хватаю я ее за ляжки…

— Эй, погляди-ка! — перебил его один из слушателей. — Сюда прется эта скотина Руис.

Борода обернулся. С поганой, заискивающей улыбкой подходил Руис.

— Зря вы так! Я же налил вам столько, сколько другим.

Все с презрением уставились на него.

— Знаешь, пошел бы ты отсюда подальше! — рявкнул Борода.

Руис побледнел, но не тронулся с места. Он остановился чуть в стороне. На лице его застыла обычная искательная улыбочка, которой он пытался скрыть обиду.

— Так вот, ребятки! — продолжал Борода. — Однажды хватаю я ее за задницу… Эх, видели бы вы! Клянусь богом, ребятки! Не задница, а раскрытый зонт, разрази меня гром.

— Ну уж и зонт! — с робким подобострастием не то восхитился, не то усомнился Руис.

Борода повернулся к нему. Руис приходился ему по пояс. Борода дал ему щелчок по башке.

— Не зонт? Посмотрите на эту обезьяну! Да знаешь ли ты, болван, что от одного только дуновения этой задницы ты пролетел бы целый километр, как перышко. Да-да, взлетел бы, словно на самолете.

Присутствующие схватились за животы. Сконфуженный Руис поспешил удалиться, что-то бормоча себе под нос.

Когда появился Ломас, все уже устраивались отдохнуть на сене.

— Гусман, тебя требует командир.

Аугусто вскинул на плечо винтовку и зашагал вслед за Ломасом, недовольно ворча.

Командир сидел возле костра. Шинель была закатана до колен, словно юбка. Он назвал какое-то селение и спросил, знает ли Аугусто, где оно находится.

— Нет, ваша милость.

— Вот видишь, Хорхе, — сказал капитан Маркес, сидевший рядом с командиром батальона.

Лугу сто понял, что допустил оплошность.

— Если идти вдоль реки, то упрешься в это селение, — пояснил командир.

— А, вспомнил! — соврал Аугусто.

Он не знал, будет ли задание, которое ему собирались поручить, легким или трудным, но замечание капитана задело его самолюбие.

— Сколько времени потребуется, чтобы дойти туда?

— Примерно час, — брякнул он наугад.

— Я же говорил тебе, Хорхе, — снова вмешался капитан. — Потребуется минимум два часа. Поручение деликатное, по-моему, должен идти офицер.

— Я верю в этого парня, — ответил командир. — Смотри, селение находится вот в этом направлении. Знаешь местоположение Полярной звезды?

— Знаю, ваша милость.

— Итак, в этом направлении. Будешь конвоировать двух крестьян. В селении вас будет ждать машина. Отвезешь их в штаб…

— Извини, что я проявляю настойчивость, но…

— Зачем вмешиваться не в свое дело? Это решено.

— Ну, воля твоя.

— Выбери двух саперов… и в путь! Завтра обратно. Понял?

Аугусто радостно зашагал по косогору.

— Эй, ребятки, бросайте возиться с этим навозом! Сейчас отправимся пить, спать и жрать до отвала.

— В чем дело? — спросил Патрисио.

— Ничего особенного. Просто мне поручено отвести этих крестьян в штаб. Командир приказал мне подобрать еще двух саперов. Недурно?

— Гениально, ребятки! — заорал Патрисио, поддавая ногой сено.

Борода мрачно выслушал новость. Он начал было вполголоса бормотать ругательства, но привычная осторожность взяла верх.

— Не забудьте прихватить что-нибудь и на мою долю! Тронулись в путь.

— Куда вы нас ведете? — спросил один из крестьян.

— А вон в то селение, что рядом с рекой. Там нас ожидает машина. Отвезем вас в штаб, в Сигуэнсу.

— Пойдем вдоль реки?

— Да.

— Туда есть дорога получше и покороче, правда, приятель?

— Ты знаешь ее? — спросил Аугусто.

— Надо идти вон туда. По тропинке. Через полчаса будем на месте. Правду я говорю?

— Как думаете, ребята?

— А чего думать. Им лучше знать, — сказал Луиса. Аугусто некоторое время колебался.

— Ладно, пошли!

Двинулись перпендикулярно тропке, которая спускалась к реке. Тьма стояла кромешная. Ее едва разжижало сияние звезд. Тропинка поросла кустарником, который отбрасывал зловещие тени. Аугусто заметил, что они должны были идти вдоль позиций противника, хотя и на некотором расстоянии.

Через несколько минут высота растворилась в ночи, Крестьяне рта не раскрывали. Шли быстро, какими-то гигантскими шагами.

— Может, пойдем помедленнее? — спросил Аугусто приветливо, желая завязать разговор.

Пленные искоса взглянули на него и еще прибавили шагу.

— Вы что, оглохли? Спешить некуда.

Крестьяне, не отвечая, упрямо потупились и продолжали идти так же стремительно.

Аугусто насторожился. Интересно, что это значит? Повернувшись к Патрисио и Луисе, он скомандовал: