И будет день - Ранджит Дхармакирти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наверно, знай ты тогда, что нам придется жить в таком жалком домишке и считать каждый грош, не вышла бы за меня замуж, — сказал Джаясекара, подумав об их нынешнем незавидном положении.
Во взгляде, который Амарасили бросила на мужа, сквозил не только горький упрек, заставивший Джаясекару пожалеть о сказанном, но и бесконечная нежность.
— Дурачок ты мой дорогой! Сколько мы уже с тобой прожили, а ты меня совсем не знаешь. — И Амарасили спрятала лицо на плече у Джаясекары.
Когда автобус прибыл в Матару, было около одиннадцати часов. Джаясекара быстро разыскал автобус, идущий в Вэвахамандуву. Наверно, Чандрасена уже решил, что Джаясекара не приедет. После окончания колледжа Чандрасена сдавал вступительные экзамены в университет, но не прошел и поступил на работу в Народный банк. Затем закончил курсы для банковских служащих и, хотя начал свою трудовую деятельность на два года позже Джаясекары, был уже заместителем управляющего отделением банка в Тангалле. Чандрасена долго служил в отдаленных районах, и виделись они редко, но Джаясекара до сих пор считал его своим лучшим другом. Когда во время каникул Чандрасена приезжал навестить свою тетушку в Хоране, он неизменно появлялся в Говинне, чтобы встретиться с Джаясекарой. Однако Джаясекара только один раз был в доме у Чандрасены — мать не хотела отпускать его одного в столь дальнюю, по ее понятиям, поездку, да и билет туда и обратно по их деньгам был дороговат. В тот единственный раз Джаясекара провел в доме у Чандрасены два дня, и ему очень понравился отец Чандрасены — пожилой, но еще крепкий мужчина, весельчак и балагур.
Когда Джаясекара с остановки, где он прямо на ходу выпрыгнул из автобуса, прибежал в дом Чандрасены, его уже никто не ждал. Чандрасена обнял друга со слезами на глазах. Джаясекара, отдав дань уважения усопшему, совершил все положенные обряды, а затем принялся помогать родственникам в их невеселых хлопотах. Сразу же после похорон он собирался отправиться в обратный путь, но уйти так рано у него не хватило духу, и вместе с близкими друзьями и родственниками он вернулся с кладбища в дом Чандрасены. После того как все, кроме домашних, разошлись, Чандрасена позвал Джаясекару в лавку — его отец занимался торговлей, — вытащил припрятанную там бутылку арака, наполнил стаканы и, залпом осушив свой, принялся изливать душу. Джаясекара сидел как на иголках. Если он вернется поздно, Амарасили будет волноваться. Да и у сына вчера вечером поднялась температура… Но сказать Чандрасене, что ему пора домой, он все не решался. Только когда в половине седьмого все домашние сели за стол, чтобы помянуть умершего, Джаясекара, посидев из приличия несколько минут, сказал, что его сыну нездоровится и ему пора ехать.
— Что же ты раньше не сказал? — засуетился Чандрасена. — И бы не держал тебя так долго. И как ты теперь доберешься до дома? Ведь уже около семи.
— Мне только попасть в Матару, а оттуда добраться до Коломбо не проблема.
— Автобус в Матару идет в семь тридцать. Хотя нет, лучше я отвезу тебя туда на мотоцикле.
Несмотря на плохую дорогу, Чандрасена погнал свой видавший виды мотоцикл с такой скоростью, что всю дорогу до Матары Джаясекара сидел, судорожно вцепившись в ручку седла, опасаясь, как бы на каком-нибудь повороте или колдобине не вылететь пулей из седла и не разбиться в лепешку. До отправления автобуса, следующего в Коломбо, оставалось еще много времени, и Джаясекара вскочил в автобус, который вот-вот должен был отправиться в Галле — оттуда часто шли автобусы-экспрессы до Коломбо. В половине девятого он приехал в Галле. Ближайший автобус отправлялся в Коломбо только через сорок пять минут. Рядом с автобусной остановкой стояло такси, и какой-то мальчик зазывал пассажиров: «Кому до Коломбо? Кому до Коломбо?» На заднем сиденье уже расположились два пассажира, заняв крайние места. Когда Джаясекара направился к такси, его обогнал какой-то мужчина в европейском костюме и со словами: «Ну что ж, поедем» — занял свободное место рядом с шофером. Джаясекара забрался на заднее сиденье. Мальчик, зазывавший пассажиров, побежал в находящуюся рядом чайную и привел таксиста — здоровенного детину с прыщеватым лицом. Шофер сунул мальчику монету, протиснулся на свое место за рулем, и такси помчалось по улицам Галле. Вскоре перестали мелькать уличные фонари, неровный свет которых время от времени проникал внутрь машины, — такси выехало за пределы города. Спутники Джаясекары молчали. Пассажир, сидевший на переднем сиденье, достал пачку сигарет, закурил сам и угостил шофера. Джаясекару стали одолевать сомнения: разумно ли он поступил, сев в такое позднее время в такси с незнакомыми людьми? Не окажутся ли они жуликами и не попытаются ли его ограбить? А когда убедятся, что взять у него нечего, не сорвут ли на нем свою злобу? Но, вспомнив, что передний пассажир производил впечатление вполне порядочного человека, и увидев, что молодые люди, сидевшие по обе стороны от него, задремали, он успокоился.
Когда приехали в Коломбо, Джаясекара попросил высадить его в Тимбиригасйая и оттуда автобусом доехал до Раттанапитии. Уже наступила полночь, и с автобусной остановки Джаясекара бежал во весь дух.
Амарасили встретила его на веранде.
— Что ты так поздно? Я уж думала, не случилось ли что?
— Я только в семь часов смог уйти от Чандрасены. А как сын?
— Температура спала. Я давала ему отвар из кориандра.
Джаясекара прошел в комнату, где спал их сын, и коснулся губами его лба.
— Надо все же завтра показать его врачу.
Он быстро умылся и сел к столу.
— Я, пожалуй, немного поем.
Амарасили принялась раскладывать рис по тарелкам. Как бы поздно Джаясекара ни возвращался, она никогда не ужинала без него.
7
Работа в бюро кипела вовсю — трещали пишущие машинки, то и дело звонил телефон. Джаясекара тоже принялся за работу. Его пальцы проворно бегали по клавишам машинки, но мысли были по-прежнему
