Проклятие крови - Таня Хафф

— Поразительно, насколько мало ткань разрушилась на протяжении столетий, — сообщила она результат своих наблюдений. — Я пару раз отправила блузку в сухую чистку, и она уже начинает рассыпаться на час...

Внезапно рука женщины, сжимавшая ватный тампон, резко отдернулась.

— В чем дело?

— Я прикоснулась к груди, и она показалась мне теплой. — Доктор Шейн рассмеялась слегка нервически, понимая, как смешно это прозвучало. — Даже сквозь перчатку.

Илайджа Ракс фыркнул.

— Возможно, тепло от света ламп...

— Они люминесцентные.

— Хорошо, это было побочное явление медленного и все еще длящегося процесса разложения.

— Который ощущается через покровы и перчатку?

— А как насчет чистого воображения, вызванного неверно воспринятым чувством вины по отношению к почившему уборщику?

Женщина ухитрилась выдавить улыбку.

— Полагаю, на это можно списать многое.

— Прекрасно. Мы можем снова приступить к работе?

Намеренно не дотрагиваясь до тела, доктор Шейн добавила растворителя.

— Это самое невероятное похоронное облачение, с которым я когда-либо сталкивалась, — бормотала она. — Нет символов Осириса, отсутствуют богини-покровительницы, ни Тота, ни Сета, никаких иероглифов вообще, за исключением тех, что на полоске ткани. — Брови женщины беспокойно поползли вверх. — Не стоит ли нам исследовать эту полоску, прежде чем снять ее?

— Исследовать будет гораздо легче, когда мы ее снимем.

— Да, но...

«Господи, что же я хотела сказать?» Казалось, она не может сосредоточиться на одной мысли.

Внезапно доктор Ракс улыбнулся.

— Оно поднимается. Отойдите назад.

* * *

Он почувствовал, как поднимается конец полотна: каждый отдельный иероглиф, отходя от тела, будто снимал камень с его груди. Затем с беззвучным пронзительным воплем, пронизавшим его плоть, заклятие распалось на части.

Он приветствовал появление боли. Это было первое физическое ощущение за три тысячелетия — страдание, приносящее наслаждение. Ничто не достается даром, а за его свободу никакая цена не могла считаться слишком высокой. Если бы его конечности способны были двигаться, он бы корчился от боли, но движения восстанавливаются медленно, должно пройти некоторое время, и потому он мог только терпеть волны чего-то красного, пробегающие по его телу. В этот момент более всего он жаждал обладать возможностью закричать.

Наконец последняя волна начала отступать, оставляя позади себя в его плоти жалящие ожоги крапивы и красный жар двух глаз во тьме.

— Мой бог? — Он знал, что, если выжил он сам, его бог также должен был выжить.

Глаза разгорались все ярче, до тех пор пока в свете их сияния его ка не смогла разглядеть птицеподобную голову его бога.

«Другие мертвы», — сказал он.

Эта весть подтверждала то, о чем сообщил ему вкус ка того рабочего.

«Сейчас властвуют иные боги, не те, которых мы знали». Клюв его бога не был создан для улыбки, но бог склонил голову набок, а он помнил, что именно означает этот жест — бог был доволен. «Я поступил мудро, даровав тебе бессмертие; посредством тебя я выжил. Новые боги были сильны в прошлом, но не теперь. Малое число душ осталось им верным. Построй мне храм, собери тех, кто будет мне поклоняться, пока я не обрету достаточной силы, чтобы сотворить других подобных тебе. Мы сможем сделать все, что пожелаем, с этим миром».

Затем он снова остался один во тьме.

Ничто не удерживало его теперь, за исключением тысячелетий, — старая ткань начинала гнить под бременем прошедших веков, но он еще какое-то время должен оставаться в этом месте. Его ка предстояло совершить небольшое путешествие, а затем он должен собраться с силами, прежде чем встретиться лицом к лицу со своим... спасителем.

Построй храм. Собери тех, кто будет мне поклоняться. Мы сможем сделать все, что пожелаем, с этим миром. В этом нет сомнений.

У него на самом деле не было планов, идущих за обретением свободы, но, разумеется, ему предстоит сделать еще много.

* * *

Рэйчел Шейн вышла из лифта на цокольном этаже, подошвы ее кроссовок почти бесшумно ступали по кафельному полу. Ее беспокоил Илайджа. Доктор Ракс всегда был энергичным человеком, он намеревался сделать отдел египтологии Королевского музея Онтарио одним из лучших в мире, несмотря на чахлый бюджет и засилье бюрократов, но за все годы, что она знала его — прекрасные годы, нельзя хотя бы самой себе не признаться в этом, — Ракс никогда не выглядел столь одержимым.

Женщина остановилась возле поста охраны и плотнее запахнула плащ. Даже отсюда было заметно, что на мостовой между зданиями пузырятся под дождем лужи. Если бы не разразившийся ливень, все здесь было бы таким же, как в недавнем прошлом.

«Недавнее прошлое...» Она снова вспомнила, как они, словно во сне, снимают полотняную полоску с мумии. Никакой документации. Никаких фотографий. Даже никакого упоминания об иероглифах. Все это было весьма стра...

Внезапная вспышка боли, взорвавшейся красными искрами огня где-то под веками, заставила Рэйчел вжать голову в плечи. Она безвольно осела перед дверьми помещения охраны, гладкое стекло скользнуло по влажной коже щеки, когда она попыталась встать на ноги. «Это инсульт?» И вслед за этой мыслью возникла ужасающая картина полной и абсолютной беспомощности, куда худшей, чем смерть. «О Господи, я слишком молода». Она не могла овладеть дыханием, не могла вспомнить, как работают легкие, не могла осознать вообще ничего, кроме ужасной боли, пронизывающей все ее тело.

Словно отстраненно, женщина увидела с трудом протиснувшегося охранника — ее тело мешало ему открыть дверь. Он обнял ее за талию, а потом полуповел, полупонес к креслу.

— Доктор Шейн? Доктор Шейн, что с вами?

Она в отчаянии ухватилась за звук своего имени. Боль начала слабеть, оставив ощущение, будто внутри у нее прошлись проволочной щеткой. Нервные окончания пульсировали, и на мгновение будто огромное золотое солнце заслонило все пространство караульного помещения.

— Доктор Шейн?

Затем солнце исчезло, и боль прошла, как если бы ее никогда и не было. Она потерла виски, пытаясь вспомнить, что она чувствовала, — и не смогла.

— Вызвать «скорую помощь», доктор Шейн?

«Скорую помощь»? Эти слова проникли в сознание.

— Нет, благодарю, Эндрю. Все в порядке. Не беспокойтесь. Просто мне стало нехорошо.

Охранник нахмурился.

— Вы уверены?

— Определенно.

Женщина глубоко вздохнула и встала. Мир остался таким, каким был всегда. Напряженность, сковывавшая только что ее плечи, исчезла.