Кампанелла. Последний маг эпохи Ренессанса - Альфред Энгельбертович Штекли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мало того, что Кампанелла сочинил еретическое стихотворение, он еще укрывал человека, преследуемого Святой службой, и беседовал с ним о вопросах веры! Инквизитор Падун отдал приказ об аресте Кампанеллы и Кларио. На беду, при обыске у Томмазо нашли запрещенную книгу по геомантии[12].
Обвинений была целая куча: приписываемое авторство книжки «О трех обманщиках», сатирическое стихотворение о Христе, связь с «иудействующим» еретиком и, наконец, чтение запрещенных сочинений. Кампанелла и Кларио упрямо отрицали свою вину. Но Оттавио Лонго, поддавшись на лживые обещания инквизиторов, портил все дело. Тяжесть обвинений росла с каждым днем. Спасти от приговора их мог только побег. Томмазо связался с одним из своих учеников. Антонио Бриччи был человеком исключительной храбрости. Вместе они разработали план дерзкий до безумия. Бриччи тайно передаст в тюрьму напильники и веревки. Кампанелла и Кларио темной ночью спустятся на тюремный двор. Одновременно с улицы Бриччи с группой товарищей совершит внезапный налет на стражу и овладеет воротами. Рядом в переулке беглецов будут ждать оседланные лошади. Наградой смельчакам будет свобода!
Сначала все шло хорошо. Томмазо и Джамбаттиста успели перепилить железные прутья. Дул сильный ветер со снегом, когда в кромешной темноте они спускались вниз по тонкой резавшей руки веревке. Как только пробило полночь, они услышали выстрелы и бросились к воротам. Бриччи, связав стражников, отодвигал засовы. К несчастью, рядом случайно оказался ночной патруль. Бриччи не успел распахнуть ворот, когда на него неожиданно напали солдаты. По всей тюрьме разнесся громкий сигнал тревоги. Побег!
Бриччи и его товарищам удалось скрыться, а Кампанеллу и Кларио, зверски избив ногами и древками алебард, солдаты оттащили в карцер. Свобода стала еще более далекой. Положение узников ухудшилось до крайности. Попытка побега неопровержимо доказывала, что все их уверения в невиновности были неискренними. Дело приобрело еще более серьезный оборот. Им занялись руководители Святой службы. По их приказанию Кампанелла, Кларио и Лонго, закованные в кандалы, были в январе 1594 года переправлены из Падуи в Рим.
Глава пятая
Замок Святого Ангела
Альберто Трагальоло, магистр теологии и генеральный комиссарий римской инквизиции проявлял по отношению к Кампанелле особенный интерес. Он не походил на грубых и невежественных инквизиторов Падуи. Опытный юрист прекрасно образованный богослов, Альберто Трагальоло занимался только теми делами, которые представляли для церкви наибольшую опасность. Он, как правило, вел сложные дела, связанные с посягательствами ученых еретиков на идеологические устои католицизма. Трагальоло не терпел грубой брани и, охотно прибегая к пыткам, всегда напоминал своим жертвам, что это делается для их собственного спасения.
Генеральный комиссарий терпеливо выслушал все что говорил Кампанелла, доказывая свою невиновность. Тот объяснил попытку побега отчаянием, вызванным нежеланием трибунала в Падуе отвергнуть показания клеветников и восстановить истину. Трагальоло не стал скрывать, что хорошо изучил документы неаполитанского процесса и множество других материалов. Улик против Кампанеллы с каждым днем становилось больше, однако он упрямо стоял на своем и все обвинения продолжал называть ложью. Комиссарий указывал на бесполезность отрицания очевидных фактов. Он, конечно, не читал книг, осужденных церковью?! На столе перед Трагальоло лежал трактат по геомантии, отобранный у Кампанеллы.
Другие обвинения были еще серьезней. Лонго, желая во что бы то ни стало спасти себя, продолжал уверять, что автором богохульного сонета был Томмазо. Старания Лонго оправдаться, сваливая всю вину на своих бывших товарищей, наталкивались на решительное противодействие Кампанеллы и Кларио. Они утверждали, что никогда не слышали, даже от Лонго, никаких сатирических стихов о Христе. Их настойчивость и единодушие ослабляли значение показаний Лонго. Когда они поняли, что Оттавио, выдавая друзей, думает только о собственном спасении, они нарочно уличили его в явной лжи и лицемерии. Велико же его раскаяние, если он по-прежнему хитрит и врет на каждом шагу! Кампанелла и Кларио прекрасно знали принцип инквизиционного судопроизводства: «Один свидетель – это еще не свидетель», – и постоянно называли Лонго клеветником.
Им было очень трудно бороться против всех уловок инквизиторов, потому что здесь, в Замке св. Ангела, Кампанелла и Кларио были помещены в одиночках и никак не могли наладить связи. Их, пытавшихся бежать из тюрьмы, держали на особо строгом режиме, закованными в цепи.
Он сидел в темной, вонючей камере, где вместо матраса на каменном полу валялась охапка прелой соломы. В Падуе солдаты, схватившие Кампанеллу у ворот, жестоко его избили и разорвали всю одежду. Теперь только жалкие лохмотья кое-как держались на плечах. Зима стояла суровая. В камере с вечно сырыми стенами было очень холодно.
Раз в сутки ему приносили жалкую порцию пищи. Он забыл, что значит свежий воздух и давным-давно не видел солнца. Инквизиторы выражали свое неподдельное удивление: зачем он своим упорством обрекает себя на долгие лишения? Глупцы! Что они могли у него отнять? Самодовольные и преуспевающие, они говорили о жизненных благах, а он, оборванный, грязный, ослабевший от длительного недоедания, чувствовал себя несравненно богаче их. Ему принадлежал целый огромный мир! И сознавать это было большим счастьем.
Узники сходили с ума от бесконечно долго тянущихся суток, а ему, запертому в одиночке, жалко было истраченных на сон часов. Его лишили бумаги и книг. Но разве кто-нибудь мог у него отнять высшее счастье – счастье мыслить?!
На ногах гремели кандалы, а цепь, которой он был прикован к стене, позволяла сделать по камере лишь считанные шаги. Но не было на свете таких оков, что могли отнять у него свободу духа! Он сгорал от внутреннего нетерпения. Ему все время казалось, что он еще почти ничего не сделал. Перед ним возникали важнейшие проблемы. Он верил в свое призвание: как колокол, возвестит он людям начало новой эры!
Мне – знатоку и мастеру – открыт
И новый век, и времена былые.
Он видел свою задачу не только в том, чтобы развить идею жизни общиной. Он должен заранее дать ответ на множество вопросов, которые появятся у людей, когда они, ликвидировав собственность, начнут на совершенно иных основах строить человеческое общество. Какой непочатый край работы! Какие грандиозные перспективы! Задачи, стоящие перед философами, врачами, педагогами, градостроителями, архитекторами, знатоками ремесел, агрономами и стратегами, в корне отличаются от тех, с которыми они сталкивались раньше. Жизнь общиной поломает многое, что существовало веками. Это скажется не только на облике городов или на одежде – родятся новые отношения между людьми, возникнет новое мировоззрение и новая мораль.
Он старался охватить
