Бежать с острова - Виктор Степанычев

Ровно в девятнадцать часов на желтой с шашечками «Волге» Веклемишев, или как он сейчас именовался – Веклищев, подкатил к аэровокзалу. Подхватив свой немудреный багаж, Вадим вошел через стеклянные двери в зал ожидания и сразу заметил Игоря Владимировича. Он стоял рядом со стойкой, над которой на табло горела надпись, соответствующая рейсу Вадима.

Посланник Старикова был один, и в голову Вадима закралась мысль, что начальствующий попутчик по каким-либо причинам не полетит. Однако у ног провожающего стоял весьма объемистый дорожный кейс, и он вряд ли предназначался для подарков в дорогу. Следовательно, представитель Генеральной прокуратуры уже прибыл и, вероятно, жаждет с ним встречи, чего нельзя сказать о товарище из Главного управления уголовного розыска в лице Вадима.

Игорь Владимирович радушно поздоровался. Он передал на словах не очень существенные инструкции от Станислава Сергеевича и дополнительные общие материалы. В принципе такую информацию Вадим уже получил в своем отделе, и особого интереса она не представляла. Потом они стояли молча и без интереса оглядывали полупустой зал. Пора бы уже объявить регистрацию на рейс, но динамики пока безмолвствовали.

Вадим обратил внимание на эффектную шатенку лет тридцати, шествующую через зал с гордо поднятой головой. Аскетом Викинг не был, и красивые женщины всегда привлекали его.

Судя по некоторому оживлению среди мужской части ожидающих, не он один обратил внимание на столь прелестный объект. Красотка, не обращая ни малейшего внимания на взгляды окружающих, подошла к их скучающей компании и совершенно неожиданно для Вадима поздоровалась.

Игорь Владимирович галантно представил ему незнакомку:

– Надежда Алексеевна Ломейко – следователь Генеральной прокуратуры по особо важным делам, ваш непосредственный начальник на время проведения расследования. Прошу любить и жаловать, – и замолчал, любуясь выражением растерянности, возникшим на лице Вадима.

Известная фраза «эффект разорвавшейся бомбы» вряд ли подходила к ситуации. Под бомбежкой ему бывать приходилось, и он не испытывал в той обстановке такого идиотского состояния бессилия. Вадим припомнил ехидную ухмылку Старикова во время инструктажа, когда тот информировал о следователе, и понял, что его подставили самым хамским образом.

Дама протянула руку Вадиму, и он автоматически пожал узкую, но твердую ладошку. Она поняла по реакции будущего соратника – он не знал, что она женщина, и оценила это по-своему. Строгое выражение ее лица стало еще более холодным и независимым.

Игорь Владимирович, насладившись произведенным эффектом, вежливо попрощался и удалился. Вадим, с тоской глядя ему вслед, представил, с каким глубоким удовлетворением он сейчас с разворота врезал бы пяткой по идеально стриженному затылку.

Объявили начало регистрации. Надежда Алексеевна, подхватив свой кейс, направилась к стойке. Вадим, так и не сообразив, должен ли джентльмен в данной ситуации помогать даме нести свой багаж и дама перед ним или все же руководящий товарищ, уныло поплелся следом.

Уже находясь в накопителе, Вадим увидел возвратившегося Игоря Владимировича. Он что-то пояснил офицеру в пограничной форме, показал свое удостоверение, написал несколько слов на листке и передал его пограничнику. Тот направился к кучке прошедших контроль пассажиров, и Вадим шагнул навстречу, догадываясь, что послание предназначено ему. Приняв записку, он развернул ее. Сообщение было лаконичным: «Около девятнадцати часов скончался Николай Владимирович Осколов».

Глава 4. Первые знакомства

Прикрыв глаза, Вадим неторопливо и лениво гонял в памяти план города Сьерра-Марино – столицы государства с идентичным названием. Он уже зрительно представлял его основные районы – делегасионес, наиболее крупные авениды и главные опорные пункты – местные достопримечательности. За время перелета от Москвы до Мадрида Вадим добросовестно проштудировал политические и экономические открытые материалы, которые подготовили параллельно аналитики его отдела и люди Старикова. Чувствовалось, что источники были одни и те же, поэтому у него оказался двойной комплект информационного бюллетеня. Один из них, на выбор, Вадим любезно предложил Надежде Алексеевне. Она полистала страницы, изредка останавливаясь на отдельных абзацах, но особой заинтересованности не проявила.

Контакт с ней налаживался неважно, можно сказать, что его практически не было. Вообще-то и сам Вадим пока не стремился к более тесным отношениям. Несколько холодная, можно даже сказать – высокомерная реакция дамы при первом знакомстве не располагали его к инициативе. Он решил пустить все на самотек и играть роль учтивого, но знающего себе цену подчиненного.

При пересадке Вадим все же помог даме поднести багаж, а также, по его мнению, приятно удивил Надежду Алексеевну прекрасным знанием английского и испанского. Ее знания для беглого общения за рубежом были совершенно недостаточны.

Йоркширское произношение Вадиму в свое время ставил специалист, не один год нелегально проработавший в Англии. А язык конкистадоров пришлось учить при подготовке к работе в одной из бывших испанских колоний. Методика обучения была отработана качественно. Вся группа на любых занятиях и даже отдыхе не имела права говорить – а инструктор настаивал: и думать, – кроме как по-испански. Илона Давыдова рыдала бы горючими слезами от зависти, узнав, с какой необычайной скоростью и качеством шло усвоение языка, перемешанного порой с не совсем нормативной и вполне отечественной лексикой. Эти выплески эмоций, правда, проявлялись не по злобе, а от излишнего усердия обучаемых.

Пока каждый из них занимался своей работой, не вмешиваясь в дела другого. Надежда Алексеевна что-то быстро писала в блокноте, разложив папку с бумагами на коленях, которые, по оценке Вадима, заслуживали пристального внимания. Не бумаги, естественно, а то, на чем они лежали. Периодически его блуждающий взгляд останавливался на данном объекте, и настроение от подобного зрелища не ухудшалось, а наоборот, приводило к определенным возвышенно-романтическим позывам, которые приходилось так же периодически отгонять.

Под мерный гул турбин «Боинга» Вадим мысленно закреплял полученную информацию и в перерывах прокручивал события двух прошедших суток. Викинг выходил на режим. Он назвал себя своим прозвищем и вспомнил, как его заработал.

Российская сторона получила информацию о налаживании канала поставок наркотиков из кокаинового треугольника латиносов. Отечественные начинающие наркобароны подготовили на удивление серьезную программу, и отделу была поставлена задача предотвратить это безобразие. Положение усложнялось тем, что в деле участвовали очень серьезные в бизнесе и общественной жизни люди, поэтому акция по их нейтрализации в родных пенатах не представлялась возможной, так как могла привести к неприятным последствиям. Под этот акт могли подвести политическую подоплеку с превращением подлецов в светлых мучеников демократии. Как следствие, был возможен совершенно ненужный кризис в определенных властных структурах. Предпочтительнее смотрелась бы бытовая драма или несчастный случай, причем подальше от исторической Родины.

После долгих раздумий и согласований было принято решение устроить маленькую драчку на чужом континенте, под которую «совершенно случайно» попадут некоторые основные фигуранты российской стороны. Проработали маршруты поставки порошка и для правдоподобности произвели несколько нападений на караваны соседствующих картелей. Они, естественно, начали между собой разборки со стрельбой и взрывами, и под этот шум группа Вадима произвела пиратский набег на катер с прибывшими на переговоры русскими «туристами».

Моторная пирога шла вверх по реке от индейского поселка. Километрах в пяти находилась небольшая пристань асиенды Маскаро, контролирующего не менее сорока процентов кокаина, производимого в регионе. Катер догонял еле ползущую лодку с двумя местными аборигенами, загруженную сетями. Фарватер был узкий, и быстроходное судно сбросило скорость и включило сирену. Пирога неторопливо начала отворачивать к берегу, освобождая дорогу катеру. Когда тот поравнялся с лодкой, один из индейцев неожиданно достал из-под свернутых сетей базуку и спокойно влепил выстрел в борт, в район машинного отделения.

Катер задымил, но остался на плаву. На палубу выскочили несколько ошалелых охранников с оружием, но люди в пироге, выбросив на борт в виде щитов бронежилеты и укрывшись за ними, открыли шквальный огонь из автоматов, сметая все живое на судне. Причалив к катеру, они заскочили на него, проверив, не осталось ли живых, и довершили начатое, забросав гранатами трюмные помещения.

Вся операция заняла около трех минут. Судно загорелось и начало тонуть. Убедившись, что дело сделано, Вадим с Самсоном прыгнули с борта и поплыли к берегу. Пирога со щитами-бронежилетами отправилась вниз по течению, а катер – на дно. Еще сутки, сбивая по джунглям погоню, Викинг с Самсоном выбирались к месту эвакуации. В российских газетах появился некролог о трагически погибших на отдыхе крупных бизнесменах. Планируемый канал поставки никто восстанавливать не стал, тем более что разборки между местными баронами на кокаиновом берегу еще долго не могли улечься.