Последняя шутка Наполеона - Григорий Александрович Шепелев

глазами-бусинками, хозяин леса не счёл, что она заслуживает внимания. Задрав морду, стал нюхать воздух. Глядя на этого великана, о быстроте и силе которого ходит столько легенд, Рита подсознательно уцепилась за его сказочность. А за что ей было ещё цепляться? Она воскликнула:

– Миша! Мишенька, помоги! Защити меня! Он – вон там, за ёлками! Прогони его, Миша! Я прикачу тебе бочку мёда!

– Ритка! – вдруг донеслось откуда-то из-за сосен рядом с малинником, – Ритка, где ты? Откликнись!

Голос принадлежал мальчишке и был как будто Рите знаком. Но она решила не отзываться, ибо медведь, услышав её мольбы, громко заревел, и, встав на четыре лапы, двинулся к ёлкам – грозный, большой, стремительный. Кто бы смог ему противостоять? И вернулось солнце. Вернулся ветер. Вернулся лес. Вернулась свобода. Вернулось всё. Таинственный враг исчез! Медведь отогнал его. Да и сам, забыв сказать Рите, куда катить бочку с мёдом, скрылся за ёлками.

Сложив нож и сунув его обратно в карман, Рита поглядела туда, откуда кричали. К ней через поле мчался светловолосый парень с ружьём – кажется, с короткой винтовкой. Это был Димка. За ним скакал поросёнок. Это был Сфинкс. Оба были взмылены. Задыхались.

– Где он? – проорал Димка шагов за сто, – он тебя не ранил? Ты цела?

– Кто? – не поняла Рита. Слёзы ещё текли по её щекам, и ужас во взгляде ещё стоял, но с каждой секундой таял, будто туман над рекою после зари. Приблизившись, Димка бросил по сторонам воинственный взгляд, повесил ружьё – а это и в самом деле был карабин, на плечо и взял Риту за руки. Она слабенько улыбнулась, хоть было ей не очень приятно прикосновение его рук, больших и горячих, к её рукам – болезненно-белым, ледяным, тонким. После того, что случилось, ей не терпелось побыть одной. Сфинкс, видимо, это понял, так как остановился, не добежав. А Димка не понимал.

– Да как кто? Медведь! Я слышал, как он ревел! И слышал, как ты кричала. Куда он делся-то?

– Ушёл в лес. А ты-то откуда взялся?

Он, продолжая стискивать её руки, сбивчиво объяснил, что Таньку и Дашку перед зарёй погнали из бани за слишком шумное поведение, они тут же на всю деревню стали орать, что Ритка попёрлась в лес с медведями трахаться, ну и как ему было не устремиться её спасать с отцовским ружьём?

– Иду по тропинке, и вдруг ко мне выбегает Сфинкс, перепуганный, – завершил свой рассказ скрипач, – меня увидал – затрясся, захрюкал, рылом в ногу затыкался: бежим, дескать! Ну, я пошёл за ним. И вдруг слышу издали – ты орёшь! А потом медведь как взревёт! А дальше ты знаешь.

Он ещё раз покрутил башкой.

– А это что, кладбище? Да? То самое, проклятое? Здесь раньше была деревня? Вон там, наверное, где бурьян?

– На это взгляни, – указала Рита горбатым носиком на второй отчищенный ею надгробный памятник. Вырвав руку, Она поспешила в кустики. Сфинкс, который, как оказалось, лишь притворялся скромненьким, потащился следом за нею. Пока юный музыкант разглядывал камень, хрюкающий наглец разглядывал её задницу, за что после получил в рыло. Солнце уже стояло на середине неба.

– Ну, как? – поинтересовалась Рита, вновь подойдя к могиле. Димка, сидя на корточках, изучал надгробие через увеличительное стекло, которое постоянно носил в кармане.

– Да, любопытно.

– И это – всё, что ты можешь мне сообщить?

– Вот странный вопрос! Я что тебе, справочное бюро?

– Нет. Но ты умный мальчик.

– Умные люди как раз тем и отличаются от всех остальных, что знают не всё.

С этими словами Димка поднялся, и, убрав лупу в карман, поправил ружьё на плече.

– Через двадцать лет мне будет всего только тридцать пять! – воскликнула Рита, – маму в тридцать пять лет называли девушкой! И я буду выглядеть так же.

– Вряд ли. Ты куришь.

Рита немедленно закурила.

– А мне будет тридцать шесть, – продолжал скрипач, – целых тридцать шесть! Но меня и в двадцать не будут называть мальчиком.

– Как не будут? Ты ведь не куришь!

– Но я играю на скрипке.

– А разве это так вредно?

Ответа не было. Сняв с плеча карабин, Димка огляделся по сторонам.

– Как бы косолапый опять сюда не пожаловал! Он ведь наверняка считает эту малину своей.

– Не смей его убивать! – запротестовала Рита, – это бессмысленно, ты же знаешь!

– Я никого убивать и не собираюсь. Наоборот. Отойди подальше! От камня может отрикошетить.

Рита пинками погнала Сфинкса к кустам. Когда они отошли шагов на пятнадцать, сзади раздались выстрелы. Каждый выстрел сопровождался писклявым звоном свинца о камень. Из чащи волнами шло раскатистое и гулкое эхо. Вернувшись, Рита увидела, что от надписи на надгробии и следа не осталось. Четыре пули отколотили от камня целую россыпь крошева. Карабин был мощным. С таким, подумалось Рите, точно не страшно и на медведя.

– Теперь мы можем идти, – сказал музыкант, вешая ружьё на плечо, – или для начала тебе про скрипку ответить?

– Я всё сама поняла, не дура. Уже года через три тебя перестанут называть мальчиком, потому что всё человечество будет знать твоё имя.

Они пустились в обратный путь. Идти было жарко, и Рита куртку сняла. Осталась в футболке. Сфинкс успевал собирать грибы – конечно же, не в корзину, а в свой живот. Грибов была тьма – маслята, боровики, сыроежки, рыжики. Он искал их под ёлками и у пней, ловко подлезая под буреломины. Рита молча смотрела под ноги. Димка также долго молчал, косясь на попутчицу. Вдруг спросил, когда одолели уж полдороги:

– Ты всё психуешь из-за надгробия?

– Я – овца, что тебе его показала, – проговорила Рита, подняв глаза и оглядев бор, сквозь который шли, – просто дура! Мне нет прощения.

– Дура – да, – согласился Димка, – но поступила ты правильно. Если б я эту гнусность не уничтожил, она бы тысячу других дур довела до слёз, а то и до психбольницы.

– Ты – как мой дед! – пришла в ярость Рита, – ах, мы не верим в мистику, даже если мистика бьёт нас по лбу! Лоб весь разбит, а мистики нет! Прекрасно! Зато мы – самые умные и циничные!

– А где мистика? Я реально её не вижу. Если ты видишь, то скажи, где! Камню много лет…

– Ты лучше заткнись, – перебила Рита, – можно подумать, что ты ни капли не испугался! Ты был весь бледный, я видела. Да, надгробию много лет, ну и что с того? Таких совпадений, Димочка, не бывает!

– Пусть Иван Яковлевич тебе объяснит как можно подробнее, что такое теория вероятности, – начал вдруг горячиться Димка, – он это сделает в сто раз лучше, чем я! Если ты права – большое тебе спасибо. Каждый отдал бы всё за то, чтобы знать, когда он умрёт. Я благодаря тебе узнал это даром. Кстати, где Сфинкс?

– Да вон, за сосной. Не