Продается шкаф с любовником - Людмила Милевская

Закончить этой «высокой идеей» она не успела — яростно зазвонил мобильный.

Телефон, как уже нам известно, звонил вовсе не яростно, но Далиле не хотелось покидать свой уютный сон, и от этого робкие призывы мобильного показались ей громом среди ясного неба: трубку она схватила с ощущением ужаса и горькой утраты. В ухо тотчас ударил хрипловатый, скрипучий бас:

— Самсонова Далила Максимовна?

«Много курит», — механически отметила она и откликнулась:

— Да, это я, а вы кто?

— Я Пендраковский.

— Простите, какой вы? — растерялась Далила, не совсем еще сбросивши сон.

— Пендраковский Валерий Гаврилович, — густо пробасил незнакомец и пояснил с легким смущением:

— Я к вам от Поповой.

— От Поповой? Простите, а кто это?

— Это сотрудница Валентины Ивановны.

— Валентины Ивановны? Я не знаю такой.

Бас с раздражением пояснил:

— Валентина Ивановна — это соседка.

— Ваша соседка?

— Конечно, моя. Попова ее подчиненная. Она якобы рекомендовала мне вас, или вам меня, нет, все же мне вас… Или вам меня? Кажется, я запутался, — зашел в тупик бас.

Далила ничем помочь не могла, терпеливо ждала и молчала. Бас смущенно откашлялся и решительно заявил:

— Короче, мне рекомендовали обратиться за помощью к вам. У меня нарушился сон и аппетит.

В голове Далилы мгновенно сложилась затейливая конструкция тетушки Мары: соседка сотрудницы племянницы невестки Лелечки. Кажется, так.

«Мальчик! — едва ли не радостно прозрела она. — Близкий и родной человек тетушки Мары!»

— Я вас слушаю, — уже приветливо сказала Далила.

«Мальчик» скрипучим басом поведал:

— Дело в том, что я продаю шкаф. Дорогой, антикварный. Ручная работа. Кажется, век семнадцатый. Точно пока не выяснил.

— А, уже продаете?

— Уже продаю.

Далила мысленно констатировала: «Налицо навязчивая идея. Возможно, следствие возрастных изменений мозга».

— Почему не выяснили? — деловито осведомилась она, подавляя зевоту. — Вы можете прогадать. Хотите, порекомендую оценщика? Специалист высокого класса. Сошлитесь ему на меня, он недорого с вас возьмет.

Бас скрипуче взорвался:

— Оценщик был! Он-то меня и достал! Чертов шкаф!

«Неадекватность реакций», — отметила про себя Далила и ласково осведомилась:

— Почему же оценщик не определил возраст шкафа?

«Мальчик», по-медвежьи рыкнув, с чувством пожаловался:

— Никак не могут выяснить этот возраст! Чертов шкаф! Там все время кто-то сидит! Будь проклят тот день, когда я надумал его продать!

«Ко всему еще и галлюцинации, — определила Далила. — Что угодно, кроме депрессии, обещанной тетушкой Марой. Мальчик буйный. При депрессии срывы бывают, но обычно так не вопят. Силы не те».

— Мне все ясно, — демонстрируя компетентность, сказала она. — Случай исключительный, но известный, сложный, но легко излечимый. Я вам помогу.

Пациенты любят узнавать о сложности своих случаев — разумеется, при условии, что они легко излечимы. Пациентам нравится чувствовать свою исключительность даже в болезни, тогда они проникаются доверием к Далиле, успокаиваются и неукоснительно выполняют все ее предписания.

Однако Мальчик не проникся и не успокоился.

— Поможете? — проныл он, и в его старческом голосе сквозило дремучее недоверие.

«Лет семьдесят бедолаге, не меньше», — заключила Далила, категорически возвестив:

— Попробуем разобраться. Завтра после шести я вас жду. Прошу не опаздывать.

Мальчик поблагодарил, и они распрощались. Далила, не медля, рухнула на подушку досматривать сон.

Вопреки здравому смыслу ей страшно хотелось вернуть свою щеку на грудь Матвея.

И (не чудо ли?!) ей это удалось. Снова пригорок и облака, камыши и речушка, щека — опять на груди, руки Матвея ласкают Далилу, она вновь нежно поет:

«Женское счастье — был бы милый…»

И…

— О, кошмар!

Опять Моцарт! Мобильный снова играет задорное рондо: «Тили-ти, тили-ти…»

Далила выругалась, вскочила и, яростно припечатав к безвинному уху «трубу», незнамо кому адресовала свое возмущение:

— Вы мне ребенка разбудите!

В ответ проскрипело:

— Простите, я о ребенке не знал.

Это был, конечно же, Мальчик. Услышав его незабываемый бас, Далила значительно мягче спросила:

— Вы что-то хотели узнать?

Он начал с напором:

— Я не все рассказал вам про шкаф…

Далила его перебила:

— Завтра расскажете!

— Да, конечно, — сник Пендраковский. — Простите. До завтра.

— До завтра.

Мысленно обругав тетушку Мару, она отключила мобильный и рухнула на подушку: на этот раз в полной решимости досмотреть чертов сон. Надо же знать, куда заведут ее отношения с бывшим мужем.

И опять (разве не чудо?) изумрудный пригорок" над головой облака, у ног речушка, ее щека на его груди, на ее груди его руки.

О, эти руки Матвея! Они ласково бродят по телу Далилы, медленно снимают жилетик и блузку, приступают к капризному лифчику, застежка не подчиняется, Матвей ее рвет, его руки опускаются ниже, юбка сползает, сползает, под ней кружевные трусики…

— Медленно, слишком медленно, — извиваясь, трепещет Далила. — Быстрей! О! Быстрей, — шепчет она.

А в ответ ей голосом пьяного Ванека:

— Да не могу я быстрей. Темно.

— Кто здесь?! — подскочила Далила.

Сон мгновенно слетел. Обнаружив себя копошащейся с чехом Галины на ее же кровати, Далила задохнулась от перегара и отвращения.

— Вон! Немедленно вон! — в панике завопила она, пытаясь носками Ванека прикрыть свое обнаженное тело.

Чех вон не пошел.

— Еще чего! — обиделся он и залепил ей рот таким поцелуем, что впору закусывать.

«Он зверски пьян, — пронеслось в голове у Далилы. — И сильный, зараза! Вряд ли с ним совладаю!»

И все же она пыталась: вцепившись в его бугристые плечи ногтями, старалась оттолкнуть от себя чеха и одновременно подтягивала ногой свою юбку.

Ванек присосался ретиво, юбка тоже не поддавалась. Смириться с реальностью Далила никак не могла. Извиваясь ужом, царапаясь и лягаясь, Далила реальности противостояла, но где оно, равноправие, на котором помешана Лиза Бойцова? Вот когда выясняется, что у женщины и мужчины неравные силы.

В Ванеке восемь пудов! Когда они легли на три жалких пуда Далилы, бедняжка обмякла, и в этот трагический миг вспыхнул свет.

На пороге спальни стоял ошалевший Евгений, из-за его плеча, коченея от злости, выглядывала Галина.

Парализованная зрелищем, Галина молчала. В нормальном своем состоянии она была способна на многое и потому мучительно переживала напавший столбняк.

Первым очнулся Евгений, он громко сказал:

— Извините!

При звуках мужского голоса распаленного Ванека, словно взрывной волной, отбросило от Далилы. Пытаясь прикрыть обнаженное тело сброшенной юбкой, она (то ли от неожиданности, то ли от большого смущения) взяла и спросила:

— Галка, ты? Почему так рано?

— Ах ты сучка! — очнувшись, завопила Галина. — Мне запрещает, а что вытворяет сама! С моим другом и на моей же постели!

И (о, ужас!) Далила, не веря своим ушам, взяла вдруг и брякнула:

— Галочка, ты не правильно поняла.

И это она, умудренный опытом мастер человеческих душ, изощренный психолог. Сама же многократно учила своих пациентов, что в таких щекотливых случаях подобная фраза хуже гранаты.

Вот она и взорвалась!

Глава 9

Долго! Долго Далиле пришлось объясняться с Галиной. Уж она и так и эдак подходила к подруге — теперь без глупых осечек, теперь уже все по науке.

Племянник в стороне не стоял, хоть и сам изумлен был немало увиденным. Далила то хохотала (увы, слегка истерически, а надобно добродушно), то с искренним жаром доказывала свою полнейшую непричастность. Евгений героически (увертываясь от летящей посуды) ей помогал. Он что-то кричал о спящем ребенке, об ответственном поручении и открытой заранее двери — все бесполезно.

Не хотела их слушать Галина.

Сущий ад Билась посуда; ходуном ходили кресла, стулья, столы; хлопали двери; вой стоял несусветный — его легко заглушала детским криком своим Ангелина; в стены стучали соседи, а Ванек закатился под стол и затих: то ли заснул, то ли, хитрец, затаился.

Свершилась несправедливость: весь гнев пролился на Далилу. На Далилу, которой везде не везет, а у психоаналитика не должно быть проблем. Проблемы для психоаналитика — профессиональная смерть.

Как решать чужие проблемы, если ты захлебнулся в своих?

Она почти захлебнулась. Ее бросил муж, возненавидел любовник. У нее не ладится с сыном. Племяннику не до нее, у него то девушки, то друзья. Тетушке не до нее, у тетушки Лелечка, Мальчик. А у Далилы везде только полный облом. У нее осталось всего-то и радостей, что подруга, крестница да работа, и теперь подругу (и крестницу с ней) потерять?

Нервы сдали, слезы — фонтаном из глаз.

— Идите вы к черту! — взвыла Далила и в отчаянии рухнула на пол.