Этот несносный Лука - Люси Гордон

— Я рад, что ты пришла.

— Я хочу услышать, что ты скажешь, Лука, и сразу уйду.

— Мой бог, ты не отступишь ни на дюйм?

— Нет, ведь независимо от того, что ты скажешь мне, это не имеет никакого значения.., после того, что ты сделал…

— После того, что я сделал? — эхом отозвался он. — Что я сделал?

— О, пожалуйста, не притворяйся, что ты не знаешь. Мы говорили об этом в первый вечер. Ты взял деньги у моего отца.

— Естественно. Я имел на это право.

— Конечно, — презрительно сказала она. — В конце концов, ты потратил на меня несколько месяцев твоего драгоценного времени, а я даже не вознаградила тебя живым ребенком. Некоторая компенсация была очень кстати. Как ты думаешь, каково мне было слышать, когда отец с восхищением говорил, что ты оправдал его худшие ожидания?

— Что я?.. — нахмурился Лука. — Что он сказал тебе?

— Что ты взял деньги, чтобы не возвращаться ко мне. Ты думал, я захочу принимать от тебя подарки после того, как ты продал меня? К тому же ты переплатил. Я уверена, что те бриллианты стоят вдвое больше, чем отец заплатил за меня. Или это плата за интерес?

В комнате повисла напряженная тишина, Лука не говорил ни слова. У Ребекки в сознании пронеслась безумная мысль, что он вообще больше никогда не будет говорить. Внезапно Лука отвернулся и яростно ударил кулаком о ладонь, извергая проклятья.

— И ты верила этому все это время? — закричал он.

— Чему еще я должна была верить? Отец показал мне обналиченный чек. Там был указан твой счет в банке. Не притворяйся, что этого не было.

— О да. Он заплатил мне деньги, я не отрицаю.

— Тогда о чем можно говорить?

— Твой отец солгал тебе о причине, по которой я взял деньги. Я уехал, потому что Фрэнк все разрушил. Я был уверен, что виноват в твоей депрессии, в смерти ребенка, во всем. Затем он увез тебя в Англию, я не мог найти тебя. Я вернулся домой и увидел, что дома нет — Фрэнк сжег его.

Ребекка потрясенно уставилась на него.

— Мой отец сжег наш дом? — недоверчиво прошептала она.

Что-то промелькнуло в его лице.

— Наш дом. Да, так оно и было. Я рад, что ты помнишь. Фрэнк поджег его собственными руками. К счастью, были свидетели. Его арестовали и посадили в камеру. Он мог просидеть в тюрьме довольно долго, но я заявил полиции, что это было «недоразумение» и я не буду предъявлять обвинение.

— Почему ты сделал это?

Лука усмехнулся цинично, презрительно.

— Из-за пятидесяти тысяч фунтов, конечно.

Эти деньги стали моей ценой за его освобождение. Я продал ему свободу. И ничего больше.

— Я не верю этому, — прошептала она.

— Его поймали, когда горел дом, он спалил себе руку. Ты никогда не замечала его ожогов?

Внезапно Ребекка вспомнила, как отец приехал с перевязанной рукой. Он сказал, что сломал ее, но месяц спустя она заметила странное пятно и подумала, что это напоминает след ожога. Когда она спросила отца, он рассердился и ничего не объяснил.

— Все эти годы, — пробормотала она, — он говорил мне, что ты…

— Я никогда бы не бросил тебя, — тихо сказал он. — Никогда. Ты действительно так думала?

Бекки кивнула.

— Ты должна была верить в меня, Бекки, — с грустью, но без упрека сказал Лука. Он никогда не обвинял ее ни в чем.

— О боже, — шептала она. — Все эти годы я считала, что ты… О, боже, боже!

Она думала, что коснулась дна уже давно. Но теперь знала, что все намного хуже. Она подошла к окну и посмотрела в темноту, мысли путались.

— Я должна была все узнать, — наконец сказала она. — Но я была слишком нерешительной.

— Да, ты стала нерешительной после того, как отец забрал тебя. Я видел тебя в этом состоянии.

Ты действительно не помнишь, как я приезжал в больницу?

Обеспокоенная, она повернулась к нему.

— Я всегда удивлялась, почему ты никогда не приходил ко мне.

— Ты думаешь, твой отец позволил бы? Он был твоим ближайшим родственником, а я — никем.

Фрэнк помешал нам пожениться, мы не были мужем и женой, у меня не было никаких прав.

— Да. — Внезапно ее осенило. — Я помню его высказывание: «Тогда я вовремя». Он хотел остановить наше бракосочетание. Но ты был отцом нашего ребенка.

— Прежде чем он родился, твой отец вошел в сговор с полицейскими. Я был арестован и просидел неделю в камере.

— О боже! За что?

Он пожал плечами.

— Они что-то придумали. Неважно. Надолго сажать меня не хотели, просто устранили на время, пока Фрэнк Солвей делал свои дела. Я думал, ты умерла. Я просил разрешения увидеть тебя, но меня никто не слушал. Наконец пришел твой отец и сказал, что «маленький ублюдок», так он назвал нашего ребенка, мертв. И добавил, что это моя ошибка, что ты потеряла ребенка из-за моего «грубого поведения»…

— Но это не правда, — вспыхнула она. — Это отец был груб. Ты не сопротивлялся ему, ты просто стоял, как скала. Я помню это.

— Конечно, я боялся навредить тебе.

— Тогда как ты мог чувствовать себя виновным, если знал, что это не было твоей ошибкой?

Лука вздохнул.

— Что заставляет невинного человека признаваться в преступлении, которого тот не совершал?

Его мучают сомнения, он начинает думать, что ложь — это правда, а правда — это ложь. Я мучился смертью нашего ребенка, желанием видеть тебя, тем, что не могу быть рядом с тобой. Было несложно сделать так, чтобы я чувствовал себя полностью виноватым.

Бекки смотрела на него, и ее сердце разрывалось от отчаяния.

— А потом он позволил мне увидеть тебя. Я думал, это мой шанс, я обниму тебя и скажу, что по-прежнему люблю тебя. Но ты была не в себе.

— У меня была послеродовая депрессия. Это было ужасно, я думаю, мне давали сильнейшие успокаивающие.

— Я понимаю это теперь, но тогда я пришел и увидел, что ты смотришь в никуда. Я не понимал, что происходит. Казалось, ты не слышишь и не видишь меня.

Ребекка покачала головой.

— Я ничего не понимаю. Должно быть, я действительно была в беспамятстве.

— Твой отец знал, что ты будешь в таком состоянии, когда я приду. Интересно, как он убедил доктора дать тебе лекарство заранее? Я ушел полусумасшедшим, с виной в душе, я думал, что сделал тебя несчастной.

— Это не ты, Лука, это не ты, — печально прошептала Ребекка.

— Ты можешь сказать мне это теперь, но как ты достучишься до мальчика, которым я был тогда?

Его муку не излечить. Ты помнишь, что было между нами в самом начале, как я пробовал сопротивляться тебе?

Она кивнула.

— Моя совесть всегда мучила меня. Она говорила, что ты была рождена не для жизни в бедности, которую тебе пришлось вести со мной.

— Но я сама выбрала эту жизнь, когда выбрала тебя. И никогда не чувствовала себя бедной. Наоборот, я ощущала себя богатой, потому что мы любили друг друга.