Мой любимый граф (СИ) - Ветрова Ася

Вспомнила, как  спаслась от преследователей, и стало смешно. Долго хихикала, иногда давясь смехом. Меня даже смешило серьёзное выражение Генри.

– Ты так настрадалась, бедная девочка, – произнёс он тем же тоном. Смех прекратился внезапно, как и начался. Я заплакала. Сначала тихо, потом всё больше.

Слёзы лились нескончаемым потоком. Я даже не поняла, как Генри очутился рядом, как он завернул нас в плед вдвоём и прижал меня к себе, усаживаясь обратно в кресло, пожертвовав для моих соплей свой белоснежный платок с вензелем.

– Простите меня. Я понимаю, что это неприлично – вот так сидеть с мужчиной. Но, мы как бы женаты, – горько хмыкнула. – Просто посидите ещё так немного. Потом, возможно, буду возмущаться, обвинять вас в том, что вы воспользовались моментом. А сейчас мне нужен друг. Я всё помню. Откуда я, кто я. Но вам рассказать не могу. Вы посчитаете меня сумасшедшей. А я не хочу быть второй сумасшедшей женщиной в вашей жизни. Хотя, о какой жизни я говорю? Ваша жена умерла. Мне, по крайней мере, так сказали. Вашу дочь хотели отдать в приют или назначить опекуна, а дом забрать. Чёрт с ним, вашим титулом. Не могла я позволить обидеть малышку. Не смогла уберечь сестру. Должна была Понимаешьхоть вашей дочери помочь. Понимаешь, Генри, – перешла на ты, но не стала исправляться, – она погибла, а я вот жива. И знаешь, почему? Ну вот задай мне вопрос!

– Почему? – послушно спросил этот невозможно волнующий меня мужчина.

Максимально приблизилась к его лицу. Тёмно-синие глаза смотрели пытливо.

– Потому что она мне завидовала. Проклинала меня за внешность. А что в моей внешности такого? Что такого, чтобы завидовала и ненавидела родная сестра?

– Ты красива!

– Ты так считаешь? – икнула я.

– Да, считаю.

– И зря. Таша была красивее. Великолепные волосы, стройная фигура. Она была хорошенькой. Просто этот Вадим, – зло сжала губы, – он не должен был спать с ней, если не любил. И не должен был признаваться в чувствах ко мне. Он просто её уничтожил.

– Кто этот Вадим?

– Уже ревнуешь? – рассмеялась я. – Не надо. Мы с тобой на самом деле  же не женаты. Да и Вадим последний человек, с которым бы я легла в постель. Всё. Я пойду, - резко прервала излияния. -  Я переночую сегодня здесь, если ты не против? А завтра уйду. Может, мне повезёт и я смогу вернуться домой.

– Куда домой?

– Далеко и одновременно рядом. Тебе не добраться.

Попыталась встать. Эйфория уходила. Чувство стыда, что много чего наговорила под действием вина, становилось всё объёмнее и тяжелее.

Хватка Генри стала крепче.  Он не хотел, чтобы я уходила.

– Может, отпустите? Мне уже лучше.

– Ты высказалась, теперь хочу я. Ты же не против?

Глава 14. Желание

Генри

Нет. Ни одна из наших встреч не разочаровала меня. Она была замечательной. Бог дал ей не только красоту, но и доброе чистое сердце. Я мало понял из её сумбурного разговора. Но жизнь у девочки была не сладкой. Столько потерь, столько горя и испытаний выпало на её долю. Ещё и винит себя в них.

Не могу судить о её сестре, но создалось впечатление, что она просто была самовлюблённой эгоисткой. Мария сказала, что она была беременна, когда погибла. Действительно, безнравственный и безответственный человек этот Вадим, раз не смог защитить свою женщину и ребёнка. Да ещё и был влюблен в другую.

Я сам, конечно, не лучше. Но, по крайней мере, Кэтрин была там, где хотела остаться и была под присмотром. Ребёнка я забрал в дом. Правда, мама со мной тогда поехала. Кэтрин так и не соизволила с нами встретиться. Почему я вспомнил это именно сейчас?

Кстати, если этот альфонс был влюблён в Марию, не станет ли он её искать? Богат ли он? Так ведут себя избалованные отпрыски. Возможно, она от него бежала. Надо об этом подумать на досуге. Странно, что Мария не упомянула ни других родственников, ни опекуна, ни кого бы то ни было ещё.

Как она жила совсем одна с сестрой? На что жила? На человека, который работает, она не похожа. Ухоженная, с очень опрятными нежными руками. Я с удовольствием сжал длинные хрупкие пальцы и поцеловал их кончики. Много бы отдал, чтобы узнать правду, но вряд ли она сейчас готова её выложить. Для этого нужно время. Чтобы девушка могла мне поверить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Господи! Я уже строю планы насчёт девчонки. Я точно не намерен её никуда отпускать»

– Вы там не уснули?

– Ты прелесть! – рассмеялся, не удержавшись. Нежность затопила меня. Сердцу сделалось тесно в груди.

– Что такого прелестного я сделала? – удивилась она. – Всего лишь задала вопрос. Мы оба устали и должны отдыхать.

– Ты говорила, теперь моя очередь. Я начинаю?

– Давай уж, а то сейчас как засну, и придётся оставить меня в холодной комнате, а я не хочу мёрзнуть. Ещё не оправилась от ран. Мне болеть нельзя.

– Извини. Надо было сразу затопить камин. Подожди-ка.

Я вскочил, чтобы заняться камином.

– Генри, не надо. Зря тратим дрова.

– Ты экономишь мои деньги?

– А, жги. Чёрт с тобой. Зачем я вообще влезаю в дела этого дома? Всё, я пошла. Я устала и спать хочу. Если ещё и в спальне моей холодно, то точно загнусь. Найдёте вы мой хладный трупик по утру. Только речь не говорите над могилой. Я этого не люблю. Самые лживые речи произносятся на свадьбе и похоронах.

– Сиди уж. Трупик хладный. Никаких речей над могилкой, обещаю. Я как раз-таки хотел поговорить о твоём положении в этом доме, – начал я.

Щепки были заготовлены заранее, как и сухой пучок соломы. Огонь вспыхнул сразу. Дав ему разгореться, положил сверху дров. Возникла проблема. Мне хотелось вернуться обратно в кресло и прижать девочку к себе. Но позволит ли она?

– Не стой там. Холодно, – решила она за меня. Только сажать её обратно на колени стало неудобно. Я просто присел рядом и обхватил за талию, прижимая к себе. Благо, размеры кресла позволили.

Но, возникла другая проблема: меня начала тревожить близость. Когда она плакала и сидела на коленях, я только сочувствовал ей. А сейчас меня будоражила её близость, и я стал возбуждаться. Это нечестно по отношению к ней. Но желание захлёстывало разум. Хотелось прижать девушку к груди и сорвать поцелуй с пухлых алых губ. Хотелось до боли.

– Что ты можешь мне предложить? – опять вырвала она меня из грёз.

«Своё сердце, свою руку и постель», – чуть не вырвалось у меня. Мне стало жарко и душно.

– Дело в том, что ты уже назвалась моей женой. Я не могу тебе предложить работу в доме, – осторожно начал я.

– Ну, это решаемый вопрос. Неофициально я могу заниматься с Лиззи. Быть её гувернанткой. А официально – пока могу прикинуться вашей женой. На время, пока не смогу уйти.

Снова она перешла на «вы». Мне так нравилось, что она со мной на «ты». Хотя, это не положено даже между супругами. Она очаровательна в своей странности и непосредственности.

– Уйти? А что мне сказать, если ты уйдёшь? – позволил я себе продолжить неформальное обращение. Даже меняться не буду.

– А ты должен отчитываться? – она скептически подняла бровь. – У нас с этим проще. Ладно. Здесь всё просто. Я исчезну, а вы скажете, что я вернулась в монастырь. А спустя немного времени объявите, что ваша жена умерла. Вот и всё. У вас будет возможность жениться ещё раз.

– Да, уж. Совсем просто. Допустим, что ты не сможешь покинуть Пэмбрукшир, тогда что будешь делать? Куда подашься?

– Что вы от меня хотите? Я сама не знаю ничего. От меня ничего не зависит. Это может случиться в любой момент, а может и не произойти никогда, – вскинулась она, но я держал её крепко.

– Что может произойти? Что от тебя не зависит, Мария? – настаивал я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я Маша. Чёрт тебя побери! Ма-ша. Ей и останусь, – крикнула она и, повернувшись, ударила по моей груди.

Второй удар не последовал, потому что, перехватив её руку, прижался к ней всем телом. Она отклонилась, почти ложась на широкий подлокотник кресла. Её грудь бурно вздымалась, вжимаясь мягкими полукружьями в мою. На длинной гладкой шее в сумасшедшем ритме билась жилка. Глаза превратились в омут без дна и влажно поблёскивали. Алые губы были приоткрыты. Воздух лёгочными мехами гнался туда и обратно, высушивая нежную плоть.