«И мы, как боги, мы, как дети…» - Максимилиан Александрович Волошин

– Ассуры.

1909

12. Сехмет

Влачился день по выжженным лугам.

Струился зной. Хребтов синели стены.

Шли облака, взметая клочья пены

На горный кряж. (Доступный чьим ногам?)

Чей голос с гор звенел сквозь знойный гам

Цикад и ос? Кто мыслил перемены?

Кто, с узкой грудью, с профилем гиены,

Лик обращал навстречу вечерам?

Теперь на дол ночная пала птица,

Край запада лудою распаля.

И персть путей блуждает и томится…

Чу! В теплой мгле (померкнули поля…)

Далеко ржет и долго кобылица.

И трепетом ответствует земля.

1909

13. «Сочилась жёлчь шафранного тумана…»

Сочилась жёлчь шафранного тумана.

Был стоптан стыд, притуплена любовь…

Стихала боль. Дрожала зыбко бровь.

Плыл горизонт. Глаз видел четко, пьяно.

Был в свитках туч на небе явлен вновь

Грозящий стих закатного Корана…

И был наш день – одна большая рана,

И вечер стал – запекшаяся кровь.

В тупой тоске мы отвратили лица.

В пустых сердцах звучало глухо: «Нет!»

И, застонав, как раненая львица,

Вдоль по камням влача кровавый след,

Ты на руках ползла от места боя,

С древком в боку, от боли долго воя…

Август 1909

14. Одиссей в Киммерии

Лидии Дм. Зиновьевой-Аннибал

Уж много дней рекою Океаном

Навстречу дню, расправив паруса,

Мы бег стремим к неотвратимым странам.

Усталых волн всё глуше голоса,

И слепнет день, мерцая оком рдяным.

И вот вдали синеет полоса

Ночной земли и, слитые с туманом,

Излоги гор и скудные леса.

Наш путь ведет к божницам Персефоны,

К глухим ключам, под сени скорбных рощ

Раин и ив, где папоротник, хвощ

И черный тисс одели леса склоны…

Туда идем, к закатам темных дней,

Во сретенье тоскующих теней.

17 октября 1907

Коктебель

Осенью

Рдяны краски,

Воздух чист;

Вьется в пляске

Красный лист, —

Это осень,

Далей просинь,

Гулы сосен,

Веток свист.

Ветер клонит

Ряд ракит,

Листья гонит

И вихрит

Вихрей рати,

И на скате

Перекати —

Поле мчит.

Воды мутит,

Гомит гам,

Рыщет, крутит

Здесь и там —

По нагорьям,

Плоскогорьям,

Лукоморьям

И морям.

Заверть пыли

Чрез поля

Вихри взвили,

Пепеля;

Чьи-то руки

Напружили,

Точно луки,

Тополя.

В море прянет —

Вир встает,

Воды стянет,

Загудёт,

Рвет на части

Лодок снасти,

Дышит в пасти

Пенных вод.

Ввысь, в червлёный

Солнца диск —

Миллионы

Алых брызг!

Гребней взвивы,

Струй отливы,

Коней гривы,

Пены взвизг…

1907

Коктебель

«Возлюби просторы мгновенья…»

Ек. Ал. Бальмонт

Возлюби просторы мгновенья,

Всколоси их звонкую степь,

Чтобы мигов легкие звенья

Не спаялись в трудную цепь.

Ах, как тяжко бремя свободы,

Как темны просторы степей!

Кто вернет темничные своды

И запястья милых цепей?

Что рук не свяжете?

Ног не подкосите?

На темной пажити

Меня не бросите?

Не веют крылия

Живых вестей

Здесь, на развилии

Слепых путей.

Не зови того, кто уходит,

Не жалей о том, что прошло:

Дарит смерть, а жизнь лишь уводит…

Позабудь и знак, и число.

Ах, как дики эти излоги!

Как грустна вечерняя муть!..

Но иди: в полях без дороги

Пусть неверен будет твой путь.

Край одиночества,

Земля молчания…

Сбылись пророчества,

Свершились чаянья.

Под синей схимою

Простерла даль

Неотвратимую

Печаль.

1908

Париж

«Концом иглы на мягком воске…»

Графине Софье И. Толстой

Концом иглы на мягком воске

Я напишу твои черты:

И индевеющие блестки

Твоей серебряной фаты,

И взгляд на всё разверстый внове,

И оттененный тонко нос,

И тонко выгнутые брови,

И пряди змейных, тонких кос,

Извив откинутого стана,

И нити темно-синих бус,

Чувяки синего сафьяна

И синий шелковый бурнус.

А сзади напишу текучий,

Сине-зеленый, пенный вал,

И в бирюзовом небе тучи,

И глыбы красно-бурых скал.

1909

Коктебель

«К этим гулким морским берегам…»

Ел. Дмитриевой

К этим гулким морским берегам,

Осиянным холодною синью,

Я пришла по сожженным лугам,

И ступни мои пахнут полынью.

Запах мяты в моих волосах,

И движеньем измяты одежды;

Дикой масличной ветвью в цветах

Я прикрыла усталые вежды.

На ладонь опирая висок

И с тягучею дремой не споря,

Я внимаю, склонясь на песок,

Кликам ветра и голосу моря…

Май 1909

Коктебель

Она

В напрасных поисках за ней

Я исследил земные тропы

От Гималайских ступеней

До древних пристаней Европы.

Она – забытый сон веков,

В ней несвершённые надежды.

Я шорох знал ее шагов

И шелест чувствовал одежды.

Тревожа древний сон могил,

Я поднимал киркою плиты…

Ее искал, ее любил

В чертах Микенской