Вечный ястреб - Дэвид Геммел

Теперь Онгист узнал этого парня. Тот самый мальчишка, которого Асбидаг проткнул копьем у ворот Атериса. Онгист, закусив губу, промолчал. Тостиг рассказал им, что парень дополз до гор и что его подобрали двадцать вышедших из засады горцев. Асбидага обеспокоил этот рассказ.

— Хочешь убить его, Гаэлен?

Онгист без страха встретил полный ненависти взгляд мальчика.

— Я вижу, мы оставили на тебе свою метку. Как тебя теперь называют — Кровавый Глаз или Рубец?

Парень молча, с той же ненавистью смотрел на него.

— Тебе что, и язык вдобавок отрезали? — насмехался Онгист.

— Да, хочу, — повернулся Гаэлен к отцу. — Но не сегодня.

Отец и сын, не оглядываясь, ушли с поляны, а Онгист остался поджидать своего брата и других воинов. Они пришли уже после полудня, освободили его, поставили на ноги. Онгиста одолевало головокружение, братья Тостиг и Драда поддерживали его с двух сторон.

— Что случилось? — спросил Драда, старший из трех.

— Горец провел нас. Убил Асту и Кариса.

— Знаю. Мы нашли их тела.

— Он велел нам уходить из Фарлена. Сказал, что поднимет охотников.

— Дельный совет, — усмехнулся Драда, а Тостиг пробормотал:

— Асбидаг прогневается.

Онгист сердито потер ушибленный висок. Тостиг, самый здоровенный из них, с желтой косой и сломанными зубами, был в то же время самым осторожным, не сказать бы трусливым. Онгист его презирал.

— Каков он собой? — спросил Драда.

— Высокий, — пожал плечами Онгист. — Ловкий. Хороший боец. Уверенный.

— Тогда к его совету надо прислушаться. Ты не пытался его раздразнить?

— Пытался.

— А он что?

— Улыбался, ничего больше. Я сказал, что аэниры сотрут их с лица земли. Советовал идти к Асбидагу и просить мира. Он ответил, что передаст своим старшинам мои мудрые речи — и только.

— Проклятие, мне это не нравится, — пробормотал Драда. — Самый опасный враг тот, кто не поддается гневу.

Онгист с ухмылкой обнял его за плечи:

— Ты у нас известный мыслитель. Кстати, мальчишка, которого он назвал своим сыном — тот самый, кого наш отец подколол у ворот города.

Драда выругался.

— И он вопреки этому не чувствует гнева? Меня уже дрожь пробирает.

— Я знал, что тебе понравится. Сколько, говоришь, человек подобрали этого парня, Тостиг?

— Всех я не видел. Они сидели в кустах.

— А видел скольких? — подхватил Драда, понимая, что Онгист не зря задал этот вопрос.

— Я видел только их вожака. А что? Сколько, он сказал, их там было?

— Он ничего не сказал, — усмехнулся Онгист. — Я и так знаю.

— Да будь ты проклят! — рявкнул Тостиг и отошел.

Драда подвел Онгиста к поваленному стволу, где еще недавно горел костер Касваллона.

— С чего это он? Я не понял.

— Не было никаких двадцати горцев. Был только один, тот самый. Головой могу поручиться.

— Да, пожалуй, ты прав. Он назвался тебе?

— Касваллон из Фарлена.

— Касваллон… Будем надеяться, у них не все такие, как он.

— Хоть бы и такие. Где им устоять против тридцати тысяч аэниров?

— Это верно, но мы их численности не знаем. Только предполагаем, что во всех кланах наберется не больше семи тысяч бойцов — но что, если мы ошибаемся?

— Что же ты предлагаешь?

— Обращаться с ними помягче. Завязать торговлю, добиться, чтобы они нас хорошо принимали, а там видно будет.

— Ты думаешь, они настолько глупы, что пустят нас в горы?

— Почему нет? Другие народы нам не чинили препятствий. И те, кого в кланах недооценивают — такие наверняка найдутся, — со временем перейдут к нам.

— Я думал, отец хочет напасть на них летом.

— Хочет, но я его отговорю. Внизу еще остались три незахваченные области, и поживиться там можно лучше.

— Мне здесь нравится. Свой дом я хотел бы построить в горах.

— Скоро построишь, брат. Обещаю.

Оракул сидел один, глядя в огонь. Ночью ему приснилось войско со сверкающими копьями и развернутыми знаменами.

Красный ястреб реял на черном поле, разбитый враг бежал с поля битвы. Королева-воительница Сигурни воздела в лучах заката свой меч…

Он видел это наяву, в молодости, когда ушел за Врата в другую страну. Старик запахнулся в серый плащ, вытянул ноги к очагу. Он смотрел на свои сморщенные, в бурых пятнышках руки и вспоминал, как когда-то…

— Грезишь о былой славе? — спросил Талиесен.

Оракул дернулся, выбранился, сказал:

— Подвинь стул к огню.

Друид был мал ростом и худ как скелет. Жидкие волосы и бороденка липли к черепу, как туман, но карие оленьи глаза под четкими бровями странным образом сохраняли молодость и веселье. Его плащ был сшит из множества перьев — синие от зимородка, черные от ворона, серенькие от ржанки, стальные от орла.

Он прислонил свой длинный посох к стене пещеры, сел рядом с Оракулом и произнес тихо:

— Стало быть, парень уже здесь.

— Ты сам знаешь, что да.

— И это грозит гибелью всему, что нам дорого.

— Да, по твоим словам.

— Ты мне не веришь, Оракул?

— Будущее — мягкая глина. Не может оно затвердеть так, чтобы его нельзя было вылепить заново.

Друид вполголоса выругался.

— Уж ты-то должен понимать, что прошлое, настоящее и будущее переплетены, как уток и основа в ткани. Неужели, побывав за Вратами, ты так ничему и не научился?

— Я узнал, что гордыня есть грех — довольно и этого.

— Ты похож на старца, утомленного жизнью.

— Таков я и есть. А вот ты почему жив до сих пор? Ты был стариком, когда меня еще грудью кормили.

— Я был стариком, когда еще твоего деда грудью кормили.

Оба помолчали, глядя на пламя, и наконец Оракул со вздохом спросил:

— Зачем ты здесь?

— Сигурни прошла во Врата. Теперь она в пещере на Хай-Друине.

Оракул облизнул внезапно пересохшие губы.

— Как она там, наша девочка?

— Девочка? — с сухим смешком повторил Талиесен. — Она старуха, тебе ровесница. Я же говорил, ты ничего не смыслишь в работе Врат.

— Пусть так, будь ты проклят. Я спросил, как у нее дела.

— Она тяжело ранена, но я ее вылечу.

— Могу я ее повидать?

— Нет. Это было бы неразумно.

— На что же тогда я тебе понадобился?

— Возможно, ты сумеешь кое в чем мне помочь.

— В чем именно?

— Что стало с мечом, который ты у нее украл?

— Это была плата за все, что я для нее сделал, — покраснел Оракул.

— Не оправдывайся, Каразис. Твой поступок привел к новым войнам. Сигурни ты обошелся намного дороже своей настоящей цены, а в довершение всего украл Скалливар. Ты говорил, что потерял его, когда пробивался обратно к нам, но я тебе больше не верю. Скажи, что случилось на самом деле.