Кондотьер Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

Так моя армия разжилась проводниками. Куитлатеки отлично знали горы и готовы были провести нас куда угодно. Я пояснил им цель нашего похода и поинтересовался: далеко ли еще идти?

— Йопи? Разрисованные? — удивленно уточнил Вотчуиката, а, когда я подтвердил, ответил. –Далековато. Но мы знаем дорогу.

Я подозревал, что среди изгоев были и люди Цитлалли. Потому что повели нас куитлатеки куда-то совершенно не туда. Я было забеспокоился, но уже через два дня разведка вышла к уютным пещерам, в которых оказался склад тыкв и не меньше трех десятков корзин фасоли, маиса, перца. Даже вяленого мяса немного.

Прощальный подарок от княгини.

Возле пещер мы разбили лагерь на сутки. Отдохнули, починили износившееся снаряжение, просушились, дали восстановиться больным. А после двинулись в далекий рейд к неизвестным «разрисованным» йопи. Теперь проводники перестали петлять и вывели нас на магистральную дорогу вдоль заросших хребтов. Дороги, конечно, не было, мы только время от времени попадали на натоптанные тропы. Но зато почти прекратились невыносимые подъемы и не менее ужасные спуски (сползать с горы с 15-килограммовой корзиной за спиной — весьма неприятное занятие). Мы шли достаточно ровно, лишь изредка обходя стороной небольшие поселения. Это было мое пожелание, хотя, Вочтуиката уверял, что скрываться необязательно.

Где-то через неделю горные владения куитлатеков закончились. Мы брели по нейтральным горам — следы присутствия людей вообще исчезли. Но исчезли и удобные тропы, снова пришлось карабкаться по скалам вверх-вниз. Темп резко замедлился.

— Зато идем безопасно, — улыбнулся предводитель куитлатеков. — К северу начинаются земли итцуко. Племя маленькое, но злобное. А южнее и почти до самого моря живут тепучтеки. С этим народом у куитлатеков давняя вражда. При деде моего отца, тепучтеки платили нам дань… Как и многие другие. Так что там не будут рады любому войску, идущему со стороны куитлатекских княжеств. Разбираться не станут. А здесь — нейтральная территория. Люди тут почти не живут, ибо жить неудобно.

Это верно. Скалы были малолесные, лишь немногие сосны ютились в кармашках гор, да сухой кустарник покрывал отдельные плеши. Охота, правда, здесь была обильная, только добыча мелкая: птица, ящерки да крупные грызуны. Таким полтысячи людей не прокормишь. По счастью, еще не израсходовался до конца подарок Цитлалли. Да и лето уже в самом разгаре –моя крохотная кочевая «империя» находилась в пути второй месяц. В лесах всё расцветало, наполнялось влагой и одаривало мир плодами. Поэтому, когда мы изредка спускались в настоящие леса, на несколько часов четлане превращались в стаю саранчи и выметали в округе всё съедобное. Жаль, таких лесов на нашем пути было совсем мало. Но я согласен, что безопасность пути важнее.

…Был отличный погожий денек. Да, зачин клишированный, но после двух дней сплошного тропического ливня, пробившееся солнышко всех нас сделало счастливыми. Аскуатла почти всех своих разослал по окрестностям и велел без добычи не возвращаться. Мы уже несколько дней, как повернули на юг, спускаясь всё ниже и ниже, оказываясь среди почти настоящих лесов. Опытные охотники видели приличные кучки кала, так что мы рассчитывали сегодня если не на оленя, то, хотя бы, на парчу. А может и тапира.

Лагерь разбили в уютном месте. За сегодня мы прошли немного, но я решил, что народу важнее отдохнуть. Возвращающийся охотничий отряд заметили издалека. Белые вперемежку с куитлатеками шли открыто, шумно — и явно не с пустыми руками. Правда, ни оленя, ни тапира у них точно не было — такую тушу трудно не заметить.

Я с Серым и стражами выступил вперед — больно свежего мясца хотелось. Охотники тоже заспешили навстречу. Аскуатла радостно махнул рукой, воины расступились — я моему взору предстали чужаки. Сначала я подумал, что это подростки. Только с копьями. А что, в этом мире рано взрослеют и начинают заниматься делом.

Четверо незнакомцев были почти полностью голыми, грубые плетенки прикрывали их срамное место. Небольшие лоскуты, никак не украшенные. Нехватку одежды и украшений (так, немного перьев торчало то тут, то там) компенсировали узоры, которыми незнакомцы покрывали себя в изобилии. Конечно, где-то потекло, где-то размазалось, но выглядели чужаки… празднично. И, кстати, оказались они совсем не подростками, а вполне себе взрослыми мужчинами. Только щупленькими. Даже для моих четлан. А у половины копий не было даже каменных наконечников.

— Вот! — радостно сообщил мне Вочтуиката. — Это и есть «разрисованные».

Глава 5. Заигрался

— Больсая вождя! Больсая вождя! — радостно вопил Птица-Говорун, завидев меня на тропе.

Я невольно скривился. Староста южной общины практически прописался на нашей базе, хотя, его родная деревня находилась в нескольких часах ходьбы отсюда. Но, что поделать, его приводило в восторг всё, что умеют делать четлане — и этим грех было пренебрегать. Я натянул улыбку на лицо и поспешил навстречу.

— Больсая вождя, набека заверсили! Воины вернуться из набека! — гордо выговаривая четланские слова, Птица-Говорун мчался мне навстречу на всех парусах.

Вообще-то его звали иначе. Что-то типа Птица, Умеющая Говорить Двадцать Слов. Но я, уж простите, напарился учить все эти десятки новых имен. Как запомнил, так и запомнил. Я и язык «разрисованных» учить бросил. Два десятка фраз выучил — и охладел. Пусть они наш язык изучают.

— Много добычи принесли воины? — спросил я у шустрого старикашки.

— Ой-така многа! Бозественна многа! — растянул лыбу на половину своего сморщенного лица староста.

Он крайне любил это слово. Всё хорошее, превосходное, удачное и так далее — у Говоруна было «божественным». Учитывая пришепетывание, которым старик густо поливал свою речь, каждый раз получалось уморительно. Бозественна уморительна!

Мы жили среди йопи уже несколько недель. Жили, толком не понимая, что же нам с этим делать. Ибо вся наша ситуация идеально вписывалась в мем «ожидания — реальность». Йопи действительно оказались чуть ли не единственным народом в округе, который не был покорен астеками. И мы ясно поняли почему, едва их увидели. Да потому что эти бедные неразвитые дикари никому не были нужны! Бедное племя, едва-едва занимающееся земледелием, но живущее за счет охоты и собирательства, ничего не могло дать завоевателям. Выращиваемых культур им самим на еду не хватало. Разве общины, обитающие близ моря, жили чуть сытнее. Хлопка у них не было, какао тоже. О каких-либо значимых полезных ископаемых я тоже ничего не слышал. Даже у их северных родичей с гор — мефаа — и то имелись залежи поделочного камня. И рачительные астеки этих «разрисованных» быстро взяли в оборот. Их крохотные княжества захватили лет двадцать назад.

А вот йопи оказались никому нужны. Даже мне… Но куда податься? Это был мой единственный план, хотя, я уже в первый день встречи с местными охотниками крепко заподозрил, что йопи мне не дадут армию для борьбы с завоевателями. Тем более, что и сами горцы мне особо не обрадовались. И я их понимаю! Из ниоткуда взялась целая орда, в которой мужиков вдвое больше, чем всех людей в любом их селении. А то и втрое. «Разрисованные» жили маленькими общинами от сотни до двухсот с хвостиком человек. Каждая обжила небольшую территорию и сосала с нее скудные соки. Разумеется, пятьсот с лишним дополнительных ртов никто не мог прокормить. Но у этих ртов были еще и руки, а в руках — дивное оружие. Так что старостам пришлось заткнуться. Я поначалу задабривал их подарками, но мало кого это трогало. Разве что Птица-Говорун, хватал всё, раскрыв рот от восторга.

Беда в том, что ни подарки, ни угрозы не сделают еду из воздуха. Мы решили, что начнем меновую торговлю с местными и с соседями. Побродили по окрестностям, выбрали самую просторную долину в предгорьях, поставили местных перед фактом, что теперь мы соседи — и начали мутить производство.

Это тоже было фиаско. Во-первых, в этих горах практически не было песка, пригодного для производства стекла. Самый ходовой наш товар делать оказалось почти не из чего. Сырье пытались привозить с побережья, но работа шла медленно, а себестоимость стекла рещко вырастала. Здесь также не нашлось медной руды, почти не было золота, так что тумбагу делать не из чего. Более-менее заработало только керамическое производство, но основная масса глины пока шла на кирпичи. Небольшое количество сделанной на кругах посуды разлеталось вмиг и не давало нужных прибылей.