Мегрэ путешествует - Жорж Сименон

— Это все, что вам известно?

Ван Мелен ответил просто:

— Нет. Еще я знаю по крайней мере часть того, что произошло вчера ночью, и нет разницы, я расскажу вам это или Луиза. Прежде всего я хочу твердо заявить вам, что она не убивала Дэвида Уорда. Она, видимо, не способна на такое…

— Не способна физически?

— Да, я употребил это слово именно в таком значении.

В моральном отношении, если тут можно применить это слово, мы все способны убить, если есть достаточно сильный мотив и человек убежден, что его не схватят.

— Достаточно сильный мотив?

— Прежде всего — страсть. В это приходится верить, раз каждый день узнаешь, что мужчины и женщины совершают преступления, движимые страстью. Хотя мое мнение на этот счет… Но хватит об этом! Интерес… Если у человека есть достаточно сильный интерес… Но в случае с Луизой это не так, наоборот…

— Если только Уорд не составил завещание в ее пользу или…

— Поверьте мне, завещания в ее пользу нет. Дэвид англичанин, следовательно, хладнокровный человек. Он всему знает цену.

— Он был влюблен в графиню?

Ван Мелен раздраженно сдвинул брови:

— Вы произносите это слово уже в третий или четвертый раз, Мегрэ. Попытайтесь же наконец понять: Дэвиду было столько же лет, сколько мне, а Луиза — хорошенькая маленькая зверушка; она забавная, ею даже можно увлечься. Кроме того, она — на уровне, то есть приобрела привычки определенного круга, привыкла к определенному образу жизни…

— Думаю, что я вас понял.

— Тогда мне не понадобится быть более точным. Я не намерен доказывать, что это красиво, но такое поведение свойственно людям. Журналисты — те не понимают и при каждом нашем любовном приключении пишут про любовь с первого взгляда. Жан! Принесите мою чековую книжку…

Ему оставалось только надеть смокинг; сделав это, ван Мелен взглянул на свои ручные часы.

— Вчера вечером они пообедали в городе, потом вместе зашли выпить по бокалу в какое-то кабаре, я не спросил в какое. Случилось так, что они встретили Марко в обществе толстой блондинки, голландки из высшего общества. Они только поздоровались издалека. Марко танцевал со своей спутницей. Луиза нервничала и, когда вернулась в «Георг Пятый» с Дэвидом, сказала ему в лифте, что хочет еще бутылку шампанского.

— Она много пьет?

— Слишком много. Дэвид тоже пил слишком много, но только по вечерам. Они поболтали о чем-то, сидя каждый перед своей бутылкой, потому что Дэвид пил только шотландское виски, и я предполагаю, что под конец разговор уже становился бессвязным. Луиза после того, как выпьет несколько бокалов, часто начинает чувствовать комплекс вины и обвинять себя во всех грехах нашего мира. Как она сказала мне сегодня в двенадцать дня, она заявила Дэвиду, что недостаточно хороша для него, что презирает себя за то, что она всего лишь сексуально озабоченная самка, но не может не побежать за Марко, чтобы попросить его взять ее обратно.

— А что ответил Уорд?

— Ничего. Я даже не уверен, что он ее понял. Вот почему я спросил у вас, есть ли доказательства того, что кто-то удерживал его в ванне. До полуночи или до часа ночи он держался, потому что начинал пить только в пять вечера. Но к двум часам у него начинало мутиться в голове, и меня много раз посещала мысль, что с ним может произойти несчастный случай, когда он принимает ванну. Я даже посоветовал ему всегда иметь рядом лакея, но он терпеть не мог быть во власти у кого-либо. По этой же причине он требовал, чтобы Арнольд жил в другом отеле. Я спрашиваю себя, не было ли это у него своего рода стыдливостью.

Теперь я сказал почти все. Луиза разделась, надела халат и, возможно, выпила глоток виски, поскольку бутылка шампанского была уже пуста. В этот момент она подумала, что причинила боль Дэвиду, и захотела пойти попросить у него прощения. Это совершенно в ее характере, поверьте мне, я ведь ее знаю. Луиза вышла в коридор. Она мне поклялась, что обнаружила дверь полуоткрытой. Она вошла… В ванной увидела, вы сами знаете что, и вместо того, чтобы позвать кого-нибудь, побежала к себе в номер и бросилась на кровать. Луиза говорит, что тогда действительно хотела умереть, и это вполне возможно. Она наглоталась снотворных таблеток, которые принимала еще в мое время, особенно после того, как вьпьет…

— Сколько было таблеток?

— Догадываюсь, о чем вы думаете. Возможно, вы правы. Она желала умереть, потому что смерть улаживала все, но была бы не прочь и остаться в живых, так? Было достаточно одного намерения — оно давало тот же результат. В любом случае она вовремя позвонила. Поставьте себя на ее место… Все это для нее было каким-то кошмаром, где действительность и плоды воображения перемешались так, что уже нельзя было отличить одно от другого.

В клинике, когда она пришла в сознание, ее подхватила и понесла жестокая действительность. Первая мысль Луизы была позвонить Марко, и она набрала его номер…

Никто не ответил. Тогда она позвонила в гостиницу на улице Понтье, где он иногда ночует, когда у него любовные свидания. Там его тоже не оказалось. Тогда она вспомнила обо мне и бессвязно сказала, что погибла, что Дэвид лежит мертвый, а сама она едва не умерла и жалеет, что не мертва тоже. Она стала умолять меня сейчас же примчаться к ней.

Я ответил, что это невозможно. После напрасной попытки добиться от Луизы подробностей случившегося, я посоветовал ей поехать в Орли и сесть там в самолет на Ниццу…

Это все, Мегрэ. Я послал ее в Лозанну, где она привыкла жить, не для того, чтобы укрыть от полиции, а для того, чтобы избавить от налета журналистов и просто любопытных людей, от всех осложнений, Которые не могут не начаться с минуты на минуту.

Вы говорите мне, что Дэвид был убит, и я вам верю.

А я заверяю вас, что убила его не Луиза, но я совершенно не представляю, кто мог это сделать. А теперь… — Он наконец надел смокинг. — Если меня будут спрашивать, я в «Спортинге»… — сказал он секретарю.

— Как быть, если спросят из Нью-Йорка?

— Скажите, что я подумал и отвечаю «нет».

— Хорошо, месье…

— Вы пойдете со мной, Мегрэ?

Они вместе сели в лифт. Когда он опустился на первый этаж, их ждал неприятный сюрприз: вспышка фотоаппарата прямо в глаза.

— Я должен был догадаться… — проворчал ван Мелен и бросился к выходу, оттолкнув по дороге стоявшего рядом с фотокорреспондентом маленького толстяка, который пытался встать у него на пути.

— Комиссар Мегрэ? — Коротышка оказался обозревателем одной выходившей на Берегу газеты. — Можно побеседовать с вами одну минуту?

Консьерж наблюдал за ними издалека и хмурил брови.

— Мы бы могли сесть где-нибудь в углу…

Мегрэ был достаточно опытным человеком, чтобы понять: прятаться не имеет смысла, потому что тогда ему припишут слова, которых он не говорил.

— Я полагаю, что не могу угостить вас бокалом чего-нибудь в баре? — продолжал журналист.

— Я только что выпил один бокал.

— У Йозефа ван Мелена?

— Да.

— Правда ли, что сегодня днем графиня Пальмиери была на Берегу?

— Правда.

Комиссар сел в огромное кожаное кресло, а репортер с блокнотом в руке устроился на краю стула напротив него.

— Я полагаю, что она подозреваемая номер один?

— Почему?

— Так нам передали по телефону из Парижа.

Видимо, кто-то поднял на ноги прессу — кто-то из «Георга Пятого» или из аэропорта. Может быть, один из инспекторов в Орли был в сговоре с людьми из какой-нибудь газеты?

— Вы упустили ее?

— Если быть точным, когда я прилетел в Ниццу, графиня уже снова улетела.

— В Лозанну, я это знаю. — Пресса не теряла времени зря. — Я только что позвонил в «Лозанна-Палас». Она приехала туда на такси из Женевы. Выглядела совершенно обессиленной. Отказалась отвечать на вопросы репортеров, которые ее ждали, и сразу же поднялась в свой номер. — Журналист, похоже, чувствовал удовольствие от того, что сообщает мало кому известную информацию самому комиссару Мегрэ. — Она заказала себе наверх бутылку шампанского, потом вызвала врача, и его приезда ждут с минуты на минуту. Считаете ли вы, что она убила полковника?

— Я думаю не так быстро, как вы и ваша журналистская братия.

— Вы отправитесь в Лозанну?

— Возможно.

— Полетите туда самолетом завтра утром? Известно ли вам, что третья жена полковника живет в Лозанне и что они с графиней Пальмиери терпеть не могут друг друга?

— Этого я не знал.

Странное интервью: новости сообщал не он, а репортер.

— В случае, если она виновна, я думаю, вы не имели бы права ее арестовать?

— Без документа о ее выдаче Франции — нет.

— Я полагаю, чтобы получить этот документ, необходимо предоставить формальные доказательства вины?

— Послушайте, мой друг, мне кажется, что вы сейчас экспромтом сочиняете свою статью. Так вот, я вам не советую писать ее в таком тоне. Речь ни об аресте, ни о выдаче не идет.

— Графиня не под подозрением?

— Об этом я ничего не знаю.