К-10 - Олег Дивов

– Видишь ли, я будто предчувствовал беду и попросил дистанционку в карман. Уговорил Шарикова – мол, не чужой же я вам человек. Да, представителям заказчика было не положено…

– Очень прошу, ты пойми наших правильно, – перебил генерала Павлов. – Это чтобы вы с перепугу не сорвали показ. Были ведь случаи.

– Спасибо, знаю. Участвовал.

– Да, только ты не представляешь, до чего изделию плохо, когда его принудительно блокируют. Это сильнейший удар по центральной нервной. Животное потом долго восстанавливается, и ему очень больно. Мы их жалеем. Стараемся не мучить попусту.

– Естественно, вы их жалеете! На людей вам плевать, а вот зверушки…

– Людей бабы нарожают.

Бондарчук так вытаращил глаза, будто впервые Павлова увидел – хищного, зубастого, когтистого, заросшего шерстью.

– …а сколько труда вложено в наших зверушек, ты можешь судить хотя бы по объемам финансирования. А сколько здоровья и любви – это деньгами не измеришь. Ясно? Благодарю за внимание! Извини, я, кажется, немного устал, вот и сорвался. Теперь рассказывай, что случилось на показе «Тисков».

Генерал опустил взгляд, секунду подумал и буркнул:

– Это ты меня прости. Как-то я с тобой, дорогуша, неуважительно.

Теперь заметно удивился Павлов. С первого дня знакомства Бондарчук обращался к завлабу в нахрапистой манере отца-командира, вечно читал мораль и всячески демонстрировал свое превосходство. То, что генерал умеет извиняться, Павлову и в голову не приходило.

– Все хорошо, старина. Честное слово. Забудем.

В знак примирения завлаб осторожно похлопал Бондарчука по плечу.

– Вот и ладушки. Что же я хотел про этот показ… Ага! Ну, Шариков тогда покочевряжился, конечно, но запасной пульт мне сунул. И понимаешь, когда все случилось, я вроде бы на кнопку давил. Конечно, щелчков не расслышал – ведь крик стоял ужасный. До сих пор мне временами кажется, будто я включил блокировку за секунду до. И есть подозрение, что пульт не сработал. Всего лишь подозрение. Я слишком поздно очухался, чтобы посмотреть… Скажи, дорогуша, как ты думаешь, хватило бы наглости у вашего живодера Шарикова вытащить из пульта батарею? Дабы тупица-генерал чего не напортил? И не сделал больно милым собачкам?

– Сомневаюсь, – честно сказал Павлов. – Вынимать из кликеров питание – не наш стиль. И ей-богу, когда я сдавал «Клинок» предварительной комиссии, батарея в твоем пульте была.

– Да я ничего такого…

– Тебе… здорово досталось за «Тиски»?

– Думаешь, где моя вторая звезда?

– А она разве была? – изумился Павлов.

– Образно говоря, она уже пикировала мне на плечо. Теперь не факт, что звездопад случится вообще.

– И как ты с нами после всего этого… работаешь?

– В запас не уволили, вот и работаю! Служу. Ну, если тебя личное интересует, дорогуша, – так люблю я вас, засранцев. Кажется. Да и в министерстве нет другого спеца, чтобы институтские его почти за своего держали. Вы же терпите меня отчего-то? Ну, вот. Ладно, беги, а то из графика выбьемся.

– Я быстро, – сказал Павлов. – И… Я дам тебе подержать исправный пульт.

Катька будто ждала его – тут же подскочила к решетке и принялась, урча, тереться о прутья.

– Все бы так… – пробормотал завлаб, оглядывая ряд клеток, в которых предавались вялотекущей жизнедеятельности остальные рыжики. Переваривали завтрак. Павлову вдруг захотелось взять да прощелкать команду общей тревоги, чтобы все проснулись и встали на уши, но он желание поборол. Ничего бы ему этим доказать не удалось – ни себе, ни рыжикам, ни тем более дирекции института.

Много лет назад Павлов выработал золотую для «оборонщика» привычку не задавать лишних вопросов. Неспроста – у отдельных излишне любопытных коллег прямо на его глазах свернулась карьера. Теперь завлаб на себя злился. Мог ведь, получив техзадание на гражданскую версию «Клинка», потребовать разъяснений – с чьей санкции, кто будет отвечать в случае неудачи… Но не стал. Он был и оставался удобный для начальства, исполнительный, лояльный, верный, не хватающий с неба звезд, но зато надежный Павлов.

Сейчас он просто ненавидел себя таким.

– Катерина! Выходи, красавица, – сказал он кошке, открывая дверь. – У тебя сегодня очень большой день. Может, самый большой в твоей жизни. Второй день рождения. Ощущаешь?

Катька умела покидать клетку по-всякому. То выдвигалась царственной походкой, высоко задрав роскошный хвост. То радостно кидалась тереться и обниматься. Сейчас же она просто вышла, приветственно толкнула Павлова плечом в бедро и деловито засуетилась вокруг – завлаб надел чистый халат, и его нужно было немедленно обработать подщечными железами, понасажать меток.

Павлов прошел к выходу и остановился у стола дежурного. Катька на лаборанта даже не посмотрела – знала, кто тут главный и кто у главного в любимчиках.

– Фиксируй время и номер пропуска. Выпиши мне дневной рацион на ка десять эр десять. И еще дистанционку. Две штуки.

Дежурный бросил на начальника удивленный взгляд, но повиновался молча – открыл ящик и выложил на стол два пульта управления, похожих на крохотные мобильные телефоны.

В «кошкином доме» все уже наверняка знали, что завлаб увозит «десятку» в качестве наглядного образца для официального представления. Но на вопрос, нужно ли для этого целых два электронных кликера, ответ был бы однозначный – зачем? Павлов любое свое детище, и в любом его, детища, состоянии, мог заставить повиноваться взглядом. То есть это выглядело бы именно так.

– И отвертку, – распорядился Павлов.

Дежурный удивился еще больше. Его прямо расперло от любопытства во все стороны, как глубоководную рыбу на поверхности. Отвертка, конечно, нашлась – пока ты не научился виртуозно отщелкивать языком полный набор команд, в виварий тебя дежурить без отвертки не пустят. А когда научишься – все равно. Не положено. В хозяйстве Павлова была предусмотрена любая мелочь, даже прикушенный язык и севшая батарейка в «дистанционке»… И сегодня «кошкин дом», оставшись без заведующего, будет работать штатно, ведь неотложные вопросы закрыты еще вчера, проведен обход лаборатории с детальным осмотром и раздачей указаний, а заместитель надлежащим образом проинструктирован и исправно бдит.

Почему у него при таком образцовом порядке далеко не всегда что-то путное выходит, а гораздо чаще не выходит ни черта, завлаб и сам не понимал.

Павлов достал пачку жевательной резинки, оторвал кусок фольги, вскрыл один из пультов, фольгу вставил между батареей и контактами, пульт собрал и разложил «дистанционки» по разным карманам.

– Вынимать из кликеров питание – не наш стиль, – сообщил он лаборанту. – А зачем обесточивать, это ты потом спроси у опытных старших товарищей. Которые хоть раз ходили с заказчиками на показы. Или просто в Декларацию прав животных загляни. Там черным по белому написано, когда можно кошек мучить, а когда нет.