Тайны политических убийств - Сергей Утченко

Что касается Цезаря, то его возможности были, по-видимому, не столь блестящими. В его распоряжении находилось примерно двенадцать легионов, но боеспособность частей была далеко не одинакова. Многие участники галльских походов ожидали давно желанного увольнения, да и долгий путь из Испании изнурил солдат; вдобавок в Апулии и в окрестностях Брундизия стояла в том году сырая и холодная погода. Но самая крупная неприятность заключалась в том, что, когда Цезарь прибыл в Брундизий, он убедился в невозможности переправить все свои наличные силы на Балканский полуостров. Для этого не хватало судов. Но не в его манере было откладывать уже решенное дело: он и на сей раз предпочел внезапность действий долгой и тщательной подготовке. Посадив на имеющиеся суда примерно 20 тысяч человек, он, незамеченный вражеским флотом, 5 января 48 г. благополучно переправился к берегам Эпира.

Желая полностью использовать все выгоды, вытекающие из быстроты и внезапности появления на Балканском полуострове, Цезарь решил предпринять еще одну, теперь уже последнюю, попытку мирных переговоров. Данный момент он находил наиболее подходящим, а общую ситуацию — наиболее благоприятной. Помимо того, он все же помнил напутствие римской толпы, и демонстрация миролюбивых устремлений могла быть ему только на пользу.

Нашелся и подходящий человек для такого щекотливого поручения. В качестве посла, который должен был сообщить его предложения Помпею, Цезарь избрал Л. Вибуллия Руфа, дважды попадавшего к нему в плен: в первый раз под Корфинием, а затем в Испании. Суть предложений сводилась к следующему: оба полководца должны наконец сложить оружие и не искушать судьбу. Они оба понесли серьезные потери. Так, если иметь в виду Помпея, то он лишился Италии, Сицилии, Сардинии, обеих Испаний и 13 когорт воинов. Цезарь же потерял африканскую армию Куриона и войска Антония, капитулировавшие под Куриктой. Таким образом, их положение, их силы в данный момент были примерно равны, и эти-то обстоятельства делают вполне возможными и даже желательными переговоры, ибо тот, кому судьба пошлет в дальнейшем перевес, конечно, не захочет и слышать о мире. Поэтому оба полководца должны сейчас дать на военной сходке клятву о роспуске своих войск в трехдневный срок, предоставив подготовку самих мирных условий сенату и народу.

Вибуллий Руф поспешил к Помпею, стремясь не столько выполнить деликатное поручение, сколько как можно быстрее известить Помпея о самом факте появления Цезаря с войском. Помпей же находился на пути из Македонии к Аполлонии и Диррахию. Узнав теперь о приходе Цезаря, он ускорил продвижение своих частей, дабы не дать Цезарю возможности захватить города на западном побережье. Но и Цезарь, конечно, не терял времени впустую. Высадив солдат, он буквально в ту же ночь отправил корабли обратно в Брундизий для доставки остальных легионов и конницы. Однако этот рейс оказался несчастливым. Марк Бибул, досадуя на то, что уже один раз он упустил Цезаря, подстерег возвращавшийся флот, уничтожил его и установил строжайшую охрану и контроль над всем побережьем.

Но тем не менее Цезарь и часть его войска все же находились на территории Балканского полуострова. Стремясь прежде всего к тому, чего и опасался Помпей, а именно к занятию приморских городов, Цезарь уже в день высадки направился к Орику. Комендант города, назначенный Помпеем, пытался организовать сопротивление, но гарнизон и жители категорически воспротивились этой попытке, и город сдался, за что и был пощажен. Точно такая же история повторилась с Аполлонией, а затем и с другими приморскими городами Эпира.

Узнав об этих событиях, Помпей начал опасаться за Диррахий и, для того чтобы попасть туда раньше Цезаря, шел и днем и ночью, так что даже возбудил недовольство своих солдат. Но ему все же удалось опередить Цезаря, и он, перейдя реку Arie, расположился лагерем вблизи Диррахия. Когда туда подошел Цезарь, ему уже не оставалось ничего лучшего, как разбить свой лагерь на другом берегу реки. Противники расположились надолго, с намерением перезимовать, что в данном случае вполне устраивало Цезаря, поскольку он все равно должен был ждать прибытия легионов из Италии.

Тем временем стал известен ответ Помпея на мирные предложения Цезаря. Он, конечно, был отрицательным, поскольку снова предлагалось перевести борьбу в русло политических отношений, что если и сулило какие-то выгоды, то лишь для одного из соперников. Поэтому Помпей заявил, что для него нетерпима даже самая мысль сохранить жизнь и права как бы по милости Цезаря. Но последний, не желая, по его собственным словам, отказаться от надежды на мир, решил использовать другой путь, или, говоря точнее, «испанский вариант». Дело в том, что в результате длительного противостояния обоих лагерей между солдатами неизбежно начали завязываться какие-то отношения. Цезарь учел это обстоятельство и поручил одному из своих легатов обратиться с мирными предложениями непосредственно к войску противника. Был даже намечен день для переговоров, с обеих сторон сошлось множество народа, но эта «мирная акция» оказалась сорвана тем, что от имени помпеянцев выступил Лабиен, который держал себя надменно и грубо, а под конец прямо заявил, что о мире не может быть и речи, пока им не выдадут голову Цезаря.

Положение осложнялось. Зима уже подходила к концу, и 10 апреля на глазах как Цезаря, так и Помпея транспорт проследовал вдоль иллирийского побережья. Высадка произошла неподалеку от Лисса, города, который был многим обязан Цезарю и потому охотно принял Антония и даже снабдил его всем необходимым. И Цезарь и Помпей тотчас вывели свои войска из постоянных лагерей; первый — желая как можно скорее соединиться с Антонием, второй — стремясь предотвратить это соединение. Благодаря умелому маневрированию Антония операция прошла все же успешно; Цезарь мог теперь располагать примерно 34 тысячами человек пехоты и 1400 человек конницы.

Однако использовать все эти силы только в каком-либо одном месте, например против самого Помпея, было невозможно. Следовало позаботиться как об укреплении тыла, так и о заготовке провианта. Поэтому Цезарю пришлось отрядить часть войска под руководством своих легатов в Македонию, Фессалию и Этолию. Кроме того, перед отрядами, направленными в Македонию, стояла еще одна задача: воспрепятствовать подходу тех легионов, которые вел к Помпею из Сирии Квинт Метелл Сципион.

Таким образом и теперь, после прибытия войск из Брундизия, силы, которыми располагал Помпей, почти вдвое превосходили наличные силы Цезаря. Тем не менее последний готов был дать решительное сражение и даже провоцировал на то Помпея. Однако Помпей, считая, видимо, что время работает на него, стойко держался оборонительной тактики.

Помпей разбил теперь лагерь на скалистой возвышенности, неподалеку от морского побережья. Так как военные действия явно затягивались, принимали позиционный характер, то Цезарь решился на смелый и необычный шаг. Он задумал полностью окружить лагерь Помпея полевыми укреплениями. Смелость, необычность плана заключались в том, что армия, меньшая по численности, пыталась взять в кольцо армию значительно более многочисленную. Благодаря напряженной и самоотверженной работе солдат Цезарю задачу эту в общем удалось осуществить.

Позиционная война длилась с конца апреля и вплоть до июля. В лагере Помпея среди его приближенных росло нетерпение; в лагере Цезаря по-прежнему существовали трудности со снабжением. Солдаты вынуждены были печь хлеб из каких-то кореньев, которые они мелко рубили и смешивали с молоком. Иногда они перебрасывали эти хлебцы в лагерь Помпея, крича, что, пока земля родит такие коренья, они не снимут осаду. Говорили, что Помпей, попробовав такой хлебец, ужаснулся, считая тех, кто может довольствоваться подобной пищей, дикими зверями.

В июле участились стычки между противниками.

Но все же в середине июля Помпею удалось прорвать линию Цезаревых укреплений в самом удаленном пункте от главного лагеря, там, где эта линия подходила к морю.

Эта серьезная неудача поставила перед Цезарем вопрос о необходимости изменения всего плана кампании. Какой смысл оставаться в лагере у моря, поскольку на море перевес явно принадлежит противнику, терпеть затруднения со снабжением и фактически находиться на положении осажденного, вместо того чтобы самому осаждать врага? Почему не перенести военные действия в другие области Греции, не подыскать другой, более подходящий, более выгодный для себя театр войны? И Цезарь принимает решение направиться в Фессалию, в Македонию, против Сципиона, рассчитывая, как говорит Плутарх, либо заманить Помпея туда, где тот будет вынужден сражаться в одинаковых с ним условиях, не получая поддержки с моря, либо разгромить Сципиона, предоставленного самому себе.