Сокровища ханской ставки - АНОНИМYС

– Почему же? – удивился барон. – Я охотник, и знаю, что многие звери, поев, закапывают остатки добычи на будущее. Может быть, зверь решил закопать голову здесь именно про запас. Это вполне мог быть волк, шакал или степная лисица.

Нестор Васильевич с сомнением покачал головой.

– Труп явно какое-то время провел в воде, – заметил он. – Ближайший водоем – это здешнее лесное озеро. С трудом представляю себе волка или шакала, который вылавливает тело из воды, отгрызает ему голову, потом несет ее за несколько верст и прячет в раскопе.

– А водное животное? – спросил фон Шторн. – Какой-нибудь крокодил?

– Мне жаль вас огорчать, но крокодилы здесь не водятся. Их привычные места обитания расположены гораздо южнее.

Барон оглянулся по сторонам и внезапно понизил голос.

– А знаете ли, – сказал он, – тут ходят слухи об огромном ящере, который обитает в здешнем лесном озере уже очень много лет. Это вполне мог быть крокодил.

Загорский пожал плечами: откуда бы здесь взяться крокодилу? Барон отвечал, что крокодила вполне мог привезти для развлечения какой-нибудь богатый здешний помещик. Потом тот сбежал из дома, добрался до озера и поселился там. Если это правда, крокодил запросто мог откусить голову несчастному Саару, а потом закопать ее про запас.

Действительный статский советник поморщился.

– Даже если принять за правду фантастическую версию существования в озере крокодила, то он бы прятал добычу прямо в воде, в придонном иле. Этот крокодил должен был совершенно сойти с ума, чтобы тащить голову в степь. На мой взгляд, это сделал, конечно, не зверь, а именно человек. Причем, судя по всему, человек этот – тяжелый психопат.

– Но зачем ему таскать туда и сюда отрезанную голову? – недоумевал фон Шторн.

– Возможно, он в силу своего разумения пытается направить следствие по ложному пути. Возможно, с его точки зрения найденная в раскопе голова должна указать на вас, как убийцу.

Барон пожал плечами.

– Но вы же понимаете, что я тут не при чем!

– Я, может быть, и понимаю, – отвечал Загорский. – Вопрос – понимает ли убийца? Не говоря уже о том, что это весьма хитрый ход – подбросить голову самому себе, и явной нелогичностью этого поступка отвести от себя все подозрения.

– Иными словами, вы подозреваете меня? – спросил барон.

Нестор Васильевич отвечал, что он пока ничего не может исключать.

– Вот как? – сказал фон Шторн, хмуро глядя на Загорского. – А у меня есть совсем другая версия. Не знаю, кто именно убил несчастного Саара, но голову в мой раскоп подбросили вы. Причем случилось это не далее, как сегодня ночью.

Загорский поглядел на барона с интересом.

– Зачем бы мне это делать?

– Затем, что я сильно досаждаю вашему начальству, – отрезал фон Шторн. – И оно решило мне таким образом отомстить. Вы, конечно, не сможете доказать мою причастность к убийству, но нервы потрепать можете очень серьезно. И притом на совершенно законных основаниях. Вот так мне видится вся эта история.

Загорский неожиданно засмеялся: Бог с ними, с фантастическими версиями. Лично он просто пытался воспроизвести извращенную логику человека, который подбросил в раскоп оторванную голову несчастного эстонца. А сейчас не будет ли барон столь любезен и не расскажет ли о своих работниках поподробнее? Начать, пожалуй, можно как раз с покойного Саара…

По словам фон Шторна, Магнус Саар был типичным представителем эстонского крестьянства – смирный, послушный, кроткий человек. Помимо всего прочего, он обладал традиционными добродетелями, такими как набожность и преданность хозяину. Однако семья его была очень бедной, и, чтобы как-то вылезти из нужды, Саар завербовался матросом на эскадренный броненосец «Император Александр II». Парень он был крепкий, здоровый, дисциплинированный, да к тому же, в отличие от большинства соплеменников, грамотный, так что взяли его с удовольствием.

Отслужив во флоте несколько лет и сколотив необходимую, по его мнению, сумму, Магнус вернулся в родной хутор и стал заниматься сельским хозяйством – выращивал рожь, разводил рогатый скот и домашнюю птицу. Однако бедняге не везло – то урожай кто-то потравит, то мор нападет на животных. В конце концов он почти разорился и тут подвернулась оказия – отправиться с бароном в археологическую экспедицию.

– А откуда он узнал, что вы отправляетесь в экспедицию? – Загорский смотрел не на барона, а куда-то в сторону горизонта, как будто это солнце ему должно было дать ответ на все его вопросы.

Светило, однако, помалкивало и только жгло все сильнее и сильнее, по мере того, как поднималось все выше над горизонтом. Барон же отвечал, что Саар дружил с семейством Мяги, они, очевидно, ему обо всем и рассказали.

– А почему вы решили взять его на раскопки?

Фон Шторн пожал плечами: а почему бы не взять? Человек он сильный, бывалый, верный. А барону как раз требовался еще один работник. Загорский покачал головой: пять работников на один небольшой раскоп – не много ли?

Барон считал, что не много. Он привык работать тщательно, а не просто махать лопатами. Пять человек в его случае – как раз то, что требуется. Загорский молча кивнул и спросил, какая военная специальность была у Саара на корабле? Барон пожал плечами: точно сказать трудно, кажется, тот был простым матросом.

Далее последовал обычный в таких случаях список вопросов: в каких отношениях состоял Саар с остальными работниками, не было ли у них ссор, обид, непонимания? По словам барона, ничего такого он не наблюдал. Саар имел характер покладистый, смирный, да и вообще эстонцы, имея натуру замкнутую и скрытную, до публичных конфликтов дела стараются не доводить и в узком кругу договариваются между собой тихо и незаметно для окружающих. Это тем более легко, что с семейством Мяги Саар был знаком давно и хорошо.

Загорский кивнул и сказал, что хотел бы теперь поговорить с Гуннаром, если господин барон готов переводить его вопросы и ответы эстонца. Барон выразил полную и безусловную готовность помочь. В конце концов, он ведь подданный Российской короны, и это его священный долг – помогать следствию и правосудию.

Спустя пару минут явился рыжий великан, которого на некотором отдалении сопровождал Ганцзалин. Заметив, что эстонец все время тревожно оглядывается на его помощника, Загорский попросил китайца отойти подальше, что тот и исполнил, хотя и с некоторой неохотой.

С минуту Загорский молча глядел на стоявшего перед ним Гуннара. Тот сначала отвечал ему бычьим взглядом, но потом забеспокоился, оспенная его физиономия побледнела, и он отвел глаза.

– Ты говоришь только на эстонском языке? – спросил Нестор Васильевич по-немецки.

Эстонец перевел угрюмый взгляд на барона. Тот чуть заметно улыбнулся и перевел вопрос. Ободренный великан снова посмотрел на Загорского и кивнул.

– Хорошо, – сказал Нестор Васильевич, переходя на русский. – Давай-ка я для начала представлюсь. Я – действительный статский советник Загорский. Я расследую дело об убийстве Саара и исчезновении полицейского. Ты должен отвечать на все мои вопросы прямо и без утайки. Это тебе понятно?

Великан снова кивнул, лицо его стало угрюмым.

– Это ты убил Саара?

Эстонец вздрогнул и отчаянно замотал головой.

– А кто его убил?

Гуннар отвечал, что не знает.

– Откуда взялась его голова в раскопе?

Гуннар не знал и этого. Загорский попросил его рассказать, как он нашел голову. Тот при посредстве барона отвечал, что утром, как обычно, все Мяги явились на раскоп и взялись за дело. Поскольку им уже стали попадаться исторические предметы, они почти не работают лопатами, в основном ножами, руками и метлами. Разбрасывая песок метлой, Гуннар увидел что-то странное и круглое, торчащее из-под земли. Обычно в таких случаях он звал хозяина, но в этот раз тот был занят разговором с его превосходительством. И тогда Гуннар решил осторожно выкопать странный предмет самому. Примерно определив его размеры, он взял штыковую лопату и выворотил предмет наружу. Это оказалась голова Саара. Увидев это, его братья испугались и забегали. Их беспокойство заметил хозяин и его собеседник. Дальше господин видел все сам.