На балу грёз - Дэй Леклер

Раф перехватил ее запястье.

— Есть вещи, о которых лучше промолчать.

— Нет. Я люблю тебя, — с силой повторила Элла. — Неужели ты не понимаешь, какое это чудо?

— Чудес не бывает. — Раф отвел взгляд, отвергая ее щедрый дар.

— Бывают. — Ее смех был подобен звону колокольчика. — Ты знаешь, эта ночь была моим последним шансом на это чудо. — (Обернувшись к ней, Раф странно замер.) — За пять лет я чуть не потеряла веру. Наверно, звучит странно, но… я почти разочаровалась в «Золушкином бале» — в волшебстве, чудесах, истинной любви. Ты помог поверить мне вновь.

— Только послушай, что ты городишь.

— Послушай ты… Ты сам доказал: мне нечего предложить другому. Это правда. — Элла прильнула к Рафу, горячие груди коснулись его руки. — Ты забрал все — мое сердце, душу, будущее. Все принадлежит тебе.

— Basta[11]! — Раф оттолкнул ее, перекатился на край кровати и сел к ней спиной. Элла подползла и положила прохладную руку на его разгоряченную кожу. — Не трогай меня! — прошептал он. — Пока я не свернул тебе шею. — Он сглотнул. Руки на коленях сжались в кулаки. — Дай мне время прийти в себя. — Он встал, достал шелковый халат откуда-то из-под кровати и бросил его Элле. — Прикройся.

Девушка машинально поймала халат и завернулась в его складки.

— Пожалуйста, скажи мне, что не так. — Ее голос дрожал.

— Это все слишком для меня, — без обиняков ответил он. — Я думал, что смогу, но ошибся.

Он повернулся к ней. В нем бушевала злоба на себя, на Эллу за эту ее наивность и доверчивость. Когда она, наконец, поймет, что он не заслуживает ее доверия, не говоря уж об иных утонченных чувствах?

— Как ты думаешь, почему я женился на тебе?

— Ты сказал, что хочешь меня… — Элла протянула руку, обращаясь к нему. — Я знаю, ты думаешь, что между нами всего лишь физическое влечение, но мне кажется, со временем…

— Не угадали, миссис Бомонт. Вторая попытка.

Раф ждал. От его глаз было не скрыться. Он заставлял себя смотреть, как к Элле приходит понимание, как мертвеют ее черты от разочарования.

— Раф, не надо, не заставляй меня.

— Отвечай. — Раф зажал все свои чувства в кулак, запрещая себе замечать все еще теплящийся огонек надежды в ее глазах. — Зачем я пришел сюда?

— Ты пришел отомстить, — прошептала Элла с болью. Лучик надежды погас.

— Именно местью я жил все эти годы. Но главное, зачем я пришел сюда, — положить конец «Золушкиным балам».

— Женившись на мне? — Элла яростно вздернула подбородок. — Какое это имеет отношение к балам?

Раф не отвечал. Не мог. Язык не поворачивался описать свой замысел и то, как он намеревался его осуществить. Элла молчала, что-то обдумывая. И вот опять к ней пришло понимание, и опять Раф заставил себя смотреть, как сереет ее лицо.

— Ты… — кончик языка смочил пересохшие губы, — ты все-таки правда веришь, что стоит нам один раз заняться любовью, как все чувства умрут, а вместе с ними и наш брак? — Элла плотнее запахнула халат на груди.

— Разумеется, не за один раз, — жестко парировал Раф. — Уйдет месяц или два. Пока ты не уразумеешь, что замужество — никакое не чудо любви, и не сбежишь к мамочке с папочкой. Разобиженная, но поумневшая.

— А мой развалившийся брак так огорчит родителей, что они прекратят балы? — Элла была поражена. — Послушай…

— Не сработает это — по problema, amada. Если они такие непонятливые, можно проучить и по-другому.

— Напоминаешь о том плане, о котором сказал на поляне?

— Умница! Когда хочешь, можешь смотреть на вещи реально… Играть так жестко не хотелось бы, но я должен разобраться с балами.

— Из-за Шейн?

— Да, из-за Шейн! — Раф не выдержал и схватил Эллу за плечи. — И я сделаю все, слышишь, все, чтобы другим не выпала такая судьба. Ты удивлена?! Конечно: для тебя, чья жизнь сплошная иллюзия, замок на песке!

— Неправда! — Элла вырвалась и откатилась на середину широченной кровати.

— Разве? Пока ты не завела старую песнь, princesa[12], разуй глаза и оглянись. В твоем волшебном замке столько комнат, что и сама не помнишь. Вокруг пустыня, а внутри цветут тропические кущи, которым не обойтись без армии садовников и без воды, которой хватит, чтобы напоить города. От трудностей жизни ты бежишь на лужайку с зеленым газоном, который услаждает твои холеные ножки, и с раскидистыми деревьями, тень которых укрывает твою белоснежную кожу. Сладкая, ненастоящая жизнь, — презрительно сказал он. — Спроси Шейн.

В глазах Эллы блестели слезы, которые она силилась сдержать.

— И что теперь?

— Если твои родители подпишутся под тем, что балов не будет, — ничего. Ты прямехонько едешь домой, и брак аннулируется.

— А если нет?

— Если нет, в скором времени они не смогут давать балы по финансовым соображениям. И запомни, слов на ветер я не бросаю.

Раф не отрывался от золотистых глаз Эллы, гаснущих как лучи заходящего солнца перед безжалостным наступлением ночи. Он старался вобрать в себя эти прощальные мгновения, зная: для него это в последний раз, и теперь собрался с силами, чтобы довести начатое до логической развязки.

— Теперь ты уйдешь… — Это был не вопрос, а утверждение. Элла тихо лежала на кровати — колени поджаты к груди, кулачки стискивают отвороты халата.

— Есть смысл остаться? — Раф не знал, как он удержался и не прижал девушку к себе, пытаясь исправить страшное зло, причиненное ей. Вместо этого он подобрал с пола одежду и оделся. — Прямо сейчас я не требую твоего согласия относительно «Золушкиных балов», — Раф ходил по комнате, собирая вещи, — но советую не тянуть.

— Хорошо.

— Номер записан до утра. Можешь не торопиться.

— Хорошо. — Ответ был безжизненно-вежливым.

Никакие раны, полученные при спасении Шейн, не могли сравниться с теми пятью минутами, в течение которых он собирал чемодан. Раф почти желал испытывать физические муки за причиненные им страдания. Если ты выжил, раны когда-никогда затянутся. Раны душевные — он предчувствовал, судьба не будет так к нему милосердна, — не закроются никогда.

В дверях Раф обернулся, чтобы посмотреть на Эллу. Страшная, невиданная боль пронзила его.

В ее глазах золотой закат угас и спустилась непроглядная тьма.

Ворота ада открылись перед ним.

Глава пятая

— Не приехал?

Из дома вышел отец и направился Элле навстречу.

Она стояла в центре поляны — той самой, осмеянной Рафом, — и смотрела на луну. Через неделю полнолуние, второе после «Золушкиного бала», — лишнее напоминание о той роковой ночи. Запрокинутое лицо Эллы купалось в золотистом свете. Может, и Раф сейчас смотрит на ночное небо Коста-Рики?