АнтиСУМЕРКИ. Блог вампира - Юлия Зябрева

       Интуиция и запах нагретого бетона подсказали, что, свернув сейчас налево, выберусь на гладкую дорогу и доеду до озера быстрей, чем по лесу. Действительно, очень скоро я выехала на дорогу, выложенную железобетонными плитами, но развить приличную скорость не получалось: плиты торчали в разные стороны, и получить удовольствие от езды по такой дороге могли только любители совсем уж экстремального катания. Зато рядом тянулась песчаная колея, куда я и съехала. Пригнувшись к рулю, наподдала по педалям, и сосны замелькали, убегая назад, и мне уже чудился запах свежести, когда по нервам вдруг ударил такой знакомый, такой желанный аромат Эдика!

       Внутренний Дикий радостно взвизгнул. Резко затормозив, чуть не оторвав подошву от кеда при соскоке, я принюхалась.

       Ветер дул вдоль дороги. Значит, Эдик где-то впереди!

       Так быстро я, наверное, никогда ещё не ездила. Минуты не прошло, как вдали перед глазами замаячили белые шорты и синяя майка. Мышцы застонали, с такой силой крутила я педали, а силуэт Эдика никак не приближался. Я даже порычала немножко, но быстро поняла, что этим только сбиваю дыхание. "Вот сейчас мы его догоним! -- радостно потирал лапки Внутренний Дикий. -- Сейчас мы его догоним и попьём!"

       Вместо того, чтобы прицыкнуть на него, я сосредоточилась на погоне, и он почуял волю, старался изо всех сил, накручивая мне нервы: "Чуешь, чуешь, как пахнет? Чуешь? М-м-м-м!.."

       Наверное, это действовала какая-то оптическая иллюзия. Готова поспорить, моя скорость достигла уже километров сорока в час! А Эдик был не дальше, чем в паре сотен метров! Но почему я никак не могу догнать его? Не может быть, чтобы он мне снова снился!

       Дорога резко, под прямым углом поворачивала, и я подумала, что сокращу расстояние между собой и Эдиком, бегущим по плитам, если срежу путь по прямой, через обочину. Есть! Эдик стал ближе. Я решилась окликнуть его:

       -- Э!.. -- окончание "дик" ветер впечатал мне в губы. Да и дыхание сбилось, пока набирала скорость.

       -- Эдик!

       Вторая попытка оказалась успешнее. Клюев оглянулся и приветливо помахал мне рукой, но и не подумал останавливаться.

       Нет, это всё-таки сон. Это не может быть явью! Я -- на велике! И кручу педали изо всех сил! Он -- пёхом! Я -- не могу его догнать! Да чушь же собачья!

       -- Эдик, постой!

       Он остановился, и я, усталая от этой нелепой погони, чуть не свалилась с "Салюта" прямо на месте. Постаралась не рухнуть пыльным мешком на дорогу, а аккуратно, пусть и не слишком изящно, слезть с седла. Подвела машину, держа за руль, к Эдику.

       Руки дрожали.

       -- Привет, -- он заговорил первым. -- Прости, я увлёкся и не обратил внимания, что ты за мной едешь. Ты не устала?

       -- Ты ещё спра... шиваешь, -- начала я с апломбом и пафосом, но закончила на выдохе. Шарик сдулся. Ярость погони утихла, Внутренний Дикий умолк.

       Запах Эдика туманил разум, но не взгляд, и я впитывала каждой зрительной луковичкой, каждой клеточкой сетчатки радужные блики на изгибах Эдиковых кудрей... все оттенки карего в его глазах... мелкий бисер пота, проступивший на загорелой гладкой коже...

       Внутренний Дикий жалобно заскулил, впиваясь взглядом в пульсирующие вены на шее Клюева. Я сглотнула. Облизнулась и отвела взгляд.

       Нет.

       Я не буду его пить. Буду жить мыслями о нём. Или стоять вот так, как сейчас, долго-долго, и дышать им. Если можно, то, пожалуйста, вечно.

       Молчание затягивалось.

       Видно, это мой бич в последнее время.

       -- О чём молчишь? -- спросила я, набравшись смелости.

       -- Не о чём, а о ком, -- поправил меня Эдик и улыбнулся.

       Коленки растаяли, и удержаться на ногах позволяли только крылья за спиной, выросшие от этой улыбки.

       -- Хорошо... о ком молчишь?

       -- О тебе.

       И мы снова умолкли.

       Я чувствовала, как теплеют уши, прямо-таки видела, как сквозь загар на моих щеках проступает смущённый-пресмущённый густой румянец, как улыбка на губах становится отрешённо-блаженной.

       Он!

       Молчит!

       Обо мне!

       -- А о ком молчишь ты? -- вернул вопрос Эдик. -- Или ко чём?

       -- О ком, -- тихо выдохнула я, продолжая впитывать его дыханием и взглядом.

       -- Позволишь мне угадать?

       -- Ага...

       -- Обо мне.

       Эдик улыбался так открыто, так радостно, и засмеялся так... счастливо, что я принялась смеяться вместе с ним. Он сказал "обо мне" безо всякой самоуверенности, так просто, так мило, что при всём желании невозможно было упрекнуть его в самодовольстве или зазнайстве. И мы вместе посмеялись над нашим сеансом перекрёстных дум друг о друге.

       -- Эдик...

       -- Да?

       -- А ты всегда так быстро бегаешь?

       -- Разве я бежал быстро?

       -- Но я же на велосипеде не могла тебя догнать!

       -- Да ладно! Ты просто медленно ехала!

       Я отступила на шаг от неожиданности.

       -- Я?! Медленно?! Да ты посмотри! - я резко развернулась к нему спиной. -- Ты посмотри, у меня вся майка вымокла, как я за тобой гнала!

       -- Да просто жарко сегодня, -- примирительно сказал Эдик. -- Ты, может, перегрелась просто... Давай я тебя домой отвезу.

       Даже если и планировала ещё возмущаться и требовать доказательств того, что я перегрелась и бредила -- он же явно на это намекнул! -- то последняя фраза заставила испариться все мои претензии.

       Я прикрыла на миг глаза и словно ощутила, как он будет бережно поддерживать меня своей рукой, как буду обнимать его... если бы внезапно на землю обрушилась космическая темнота, мои глаза засияли бы не хуже фар дальнего света! И озаряли бы они Эдика Клюева! От растрёпанных ветром волос и невыносимых в своей глубине глаз до стоптанных кроссовок на загорелых стройных ногах!

       Мы медленно ехали домой. С того момента, как я увидела белые шорты, синюю майку, чёрные кудри, для меня перестала существовать красота окружающей природы. Теперь же, сидя на раме "Салюта", круто выворачивая позвоночник, чтоб обеими руками крепко держаться за горячую спину Эдика, я вновь могла восхищаться этой поразительной гармонией, что постоянно была рядом со мной вне зависимости от того, обращают ли на неё внимание.

       Солнце катилось к западной стороне горизонта, растрескавшиеся плиты казались темнее обычного, а сосновые стволы были цветом, как тёмный янтарь, как гречишный мёд. Запятнанная закатными солнечными лучами зелень хвои парила в недостижимой вышине, смешиваясь с ультрамарином неба.

       Мы медленно ехали и разговаривали, обо всём и ни о чём. Эдик узнал, что мне за последние три дня Фролищи... понравились. Да, и нравятся всё больше и больше, но всё равно я планирую вернуться в Москву через год, чтобы поступить в институт, выучиться... ну, там видно будет, куда и зачем я буду возвращаться и буду ли... что я всю жизнь провела в Москве и просто не представляла себе, как можно жить в каком-нибудь другом городе.

       В голове сладко трепетала тоненькая, маленькая, но очень быстро крепнущая в присутствии Эдика мысль: да разве жила я там, в той Москве? Ведь жизнь моя началась позавчера. Когда я впервые ощутила этот божественный аромат. Увидела Эдуарда Клюева. Поняла, что никогда не решусь даже глотка его крови сделать, несмотря на то, что хочу этого больше, чем чего бы то ни было в этой жизни!

       Я старалась особо не наседать на Эдика с расспросами, но всё равно получалось, что больше спрашивала я.

       Постепенно узнавала всё больше и больше о том человеке, который неожиданно для меня стал смыслом всей моей жизни.

       Оказалось, что у Эдика девять братьев и пять сестёр, и все родные! А ещё есть около десятка сводных. Он называл их всех по именам, пытался за каждым именем закрепить некий "опознавательный" ярлычок, но в голове у меня всё равно образовывалась каша.

       Папа Клюев был военным, мама домохозяйкой -- другой профессии при таком количестве детей просто и быть не могло! -- все старшие братья шли по стопам отца, а вот девочки учились кто на кого, пополняя ряды Клюевых бухгалтерами, дизайнерами, экологами, психологами и финансистами.

       Сам Эдик тоже хотел стать военным.

       -- Ты хочешь маршировать по плацу и орать дурацкие песенки?! -- изумилась я.

       -- Зачем сразу дурацкие? -- усмехнулся Клюев. -- Среди строевых песен есть очень даже неплохие. И потом, я же не намерен всю жизнь оставаться рядовым. Вот так погоняют меня по плацу, а потом выучусь и буду сам новобранцев гонять. А потом гонять тех, кто гоняет новобранцев...

       -- А потом?

       -- А потом на пенсию выйду и заживу в своё удовольствие!

       Мы засмеялись.