Царевна-лягушка или как оно на самом деле было - Александра Астос

сумела закончить она, ведь Вася при речи ее скривился до того сильно, что мы всей дружной компанией замолчали на несколько секунд, пока павлиниха эта заткнулась окончательно, покраснев, что всем стало ясно, что она едва ли не на грани плача, но толку от этого было ноль.

Василий сжал кулаки, отчего мы с Ванечкой переглянулись, и я лишь подивилась на то, какие эти двое одновременно похожие и разные. Царевич мой на это лишь пожал плечами, очевидно размышляя над тем же, как тишину неожиданно разрезал отрывистый Сёмин голос:

— Ишь какая важная тут птица нарисовалась. – Хмыкнул он, презрительно бросив на невесту брата взгляд: — Тоже мне, фифа, хренова! Ещё даже не женаты, а учить царских сынов вздумала.

— Помолчи. – Недовольно бросил при этом Вася, сжав до скрипа челюсть. Недовольством от него сквозило за версту, и было вообще не понятно, как он при своём характере позволил втянуть себя в эту авантюру.

— Жаль мне тебя, братец. – Тем не менее, снова пробурчал Семён, покрепче сжимая руку жены своей, ловя влюблённый взгляд ее и отвечая тем же: — Тебе ведь ещё жить с ней! – Девушка, что до того опрометчиво сболтнула лишнего, ещё сильнее головушку свою бедовую опустила, да только от правды и слов жёстких таким способом не закроешься.

Василий от этого ещё смурнее стал, хотя куда же ещё, отвернув от нас всех лицо своё, что даже царь-батюшка хмурится изволил, как над нами вознёсся строгий голос священника, что очевидно успел от нас всех устать за эти несколько минут:

— Объявляю вас мужьями и жёнами. – И до того раздражённо махнул рукою, что мне даже стыдно стало. Но тут он продолжил, глянув на нас с Ваней персонально строгим взглядом, молвив: — Можете… Не знаю… — Он покрутил длинными пальцами в воздухе, но ничего дельного так и не выдал, отчего Ванечка весело уточнить решил:

— Чмокнуться? – Семён от сего заявления даже от жены влюблённые глаза отвёл, заржав:

— Что, прям тут? – На что получил заслуженный толчок локтем в живот от супруги своей официальной, а лицо священника до того злым и красным стало, что снова за всех невыносимо стыдно сделалось:

— Живите уже счастливо! – Раздражённо выдал он, громко захлопнув талмуд священного писания и удалился от нас восвояси, не побоюсь даже гнева царя-батюшки, что на это лишь головою недовольно покачал, сам едва ли усмешку на лице сдерживая из приличий.

Ваня на это лишь хохотнул, тут же хитро глянув на меня:

— Вы позволите, душа моя? – До того галантно спросил он меня, как тут же нас оглушил требовательный голос царя:

— Да целуйтесь уже! Церемония платная, а бюджет не резиновый! – Протянул он, отчего гости да бояре глянули на него ошарашенно, а я не сдержалась, выкрикнув в ответ:

— Ох, и прикольный вы, батенька! – На что получила ожидаемый ржач от его Величества.

— Знаешь, Ваня, это лучшее мероприятие, на котором я была! – Хмыкнула я, обернувшись к мужу своему, как неожиданно этот экспериментатор резво чмокнул меня в губы под ошарашенный гомон всех вокруг:

— Я рад, что ты довольна, дорогая! – Хитро блеснули пред мною два сапфира, да я даже дышать перестала от чувств таких.

Глава 9. Ревность дело такое

Окружённые шлейфом величия, пары кружились по паркету дворца, сияя довольными улыбками, отчего невозможно было не позавидовать им. Нет-нет, а мелькали мысли присоединиться к всеобщему веселью и танцу, но нынче я была не в том состоянии, что осуществить подобное.

Стол, за которым мы восседали с Ванечкой, почти пустовал, ведь гости уже устали пировать за эти часы и разбрелись кто куда, видно начав налаживать межнациональные связи, и только мой суженный находился подле меня, очевидно развлекая всевозможными шутками.

— Как тебе банкет? – Спросил он в который раз за этот вечер, и я неуверенно глянула на него, не понимая причин его постоянных беспокойств по поводу того, что нравится мне, а что нет. Какая вообще разнится? Но не для него… Все началось ещё на нашей церемонии, и мой Царевич очевидно и впрямь воспринял наш брак чересчур близко к сердцу, что было хоть и приятно мне, но и одновременно жутко неудобно. Я не привыкла к столь повышенному вниманию к моей скромной персоне, но ему то было невдомёк, а может ему просто важно было, чтобы я довольна всем была? В любом случае, это стало даже немного напрягать меня.

Я тяжело вздохнула, мягко кивнув ему:

— Великолепно. Мне все нравится. – Чуть тише пробормотав, наткнувшись на его встревоженный взор: — Ещё бы выпить чего…

— А тебе можно? – Спросил он, подняв идеальную бровь свою, держа кубок с вином у самых губ, отчего я невольно позавидовала ему. Самой хотелось немного отвлечься от всего этого, но…

— В том и дело, что нет. – Пробурчала я, даже не берясь проверять, что будет если лягушку вином напоить. Первой быть отчего-то не хотелось.

Неожиданно близ нашей пары Сёма с женою проплыл в танце. Они заливисто хохотали, кружась в такт заводной песне, что пели на другом конце зала. Одно удовольствие было смотреть на этих голубков. Эти двое созданы были друг для друга, да столь очевидно то было, что я не смогла удержаться, пробормотав:

— Они здорово смотрятся вместе. – Ванька на это кивнул:

— Да. – И тут же добавил: — В чем-то Яга права. Может и у нас получится. – У меня от этого ещё больше настроение портится стало, ведь все стало заходить слишком далеко.

— Ох, давай не будем развивать эту мысль снова, Царевич. Мы же уже решили, что ты долго будешь плакать. – Вяло отозвалась я, в упор уставившись на стол пред собою, лишь бы голубков да супруга своего не видеть.

Не пара мы, сколько же ещё повторить это надо? И дело даже не в обличие моем сегодняшнем, ещё пять дней и я собою стану, но это же хуже только. Не может быть Царевною Болотница, не видать такому браку счастья. Сколько поверий ходит о нас, а об утопленниках, что навсегда сгинули в пучинах болота?

Благо Ванечка о моей сущности ещё не знал, оттого видно и беспокоился обо мне, поэтому и отозвался так серьёзно:

— Буду. Правда буду очень скучать о тебе. Даже не представляешь как. – И