Надвигающийся шторм - Кайла Стоун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не успел пройти и пяти шагов, как Габриэль заговорил.
— Подожди.
Мика повернулся и встретился с ним взглядом.
— Если ты сдашь эти наркотики, то сдашь и меня.
Сердце Мики сжалось в груди. Все слова, которые он хотел сказать: «Почему? Как ты мог так поступить? Как ты мог солгать мне?» — застряли в его горле как репей. Он сглотнул.
— Я должен.
— Ты не должен ничего делать, брат. Я клянусь тебе, это для хорошего дела.
— Я должен, — повторил Мика, как будто забыл все остальные слова.
— Нет. Не должен. И не будешь. Это я. Ты знаешь меня. Я бы не стал заниматься этим, если бы не веская причина. Поверь мне.
— Поверить тебе? Ты перевозишь наркотики!
— Ты хороший человек, Мика. И за это я тебя люблю. Но мне нужно, чтобы ты поверил, что я тоже хороший человек.
Его брат был хорошим человеком. В глубине души Мика знал это. Габриэль мог быть вспыльчивым. В нем кипел гнев, как и в их отце. Он вступил в ряды «Новых Патриотов», постоянно выступая против коррумпированного правительства. Он часто ввязывался в драки в школе. И он отправил того мальчишку из парка в больницу все эти годы назад. Мика до сих пор содрогается при воспоминании, что Габриэль сделал из-за него, для него. Акт насилия, который Мика не мог оправдать. Но все же действия Габриэля всегда направлены на защиту чего-то или кого-то другого.
Но сейчас все по-другому. Все это не имело никакого смысла.
— Что происходит?
Взгляд Габриэля смягчился.
— Я бы сказал тебе, если бы мог. Это для хорошего дела, больше я ничего не могу рассказать.
— Это все равно не означает, что то, что ты делаешь, менее неправильно. Разве ты этого не видишь?
— Для тебя все просто. Кто-то может позволить себе видеть вещи только в черно-белом цвете. Но остальные так не могут.
— Правильное и неправильное вот что значит черное и белое. — Мама учила его поступать правильно, даже если это причиняло боль. «Будь хорошим, — всегда говорила она Мике, сжимая его руку. — Будь храбрым». Так она сказала ему тогда перед смертью в больнице. «У Бога такие планы на тебя, сын мой. Будь хорошим. Будь храбрым».
Рот Габриэля сжался.
— Ты прямо как мама, когда так говоришь.
— Габриэль…
— Так ты прикроешь меня или нет?
Мика колебался.
Габриэль не сводил с него испытующего взгляда.
— Только ты и я. Только мы.
— Всегда, — выдавил Мика, с трудом совладав с голосом.
— Видишь? Я знал, что ты сделаешь правильный выбор. Ты всегда так поступаешь.
Долгое мгновение никто из них не говорил. Мика смотрел на Габриэля, но не мог прочитать его, больше не мог. Если вообще когда-нибудь умел.
Габриэль потер затылок.
— Слушай. У меня полно работы. Я знаю, ты поступишь правильно.
— Что по-твоему значит «правильно», Габриэль?
— Правильно это доверять мне. И верить в высшее благо. — Он говорил с такой уверенностью, с такой убежденностью.
Но Мика не чувствовал ничего, кроме сомнений. Он стоял на краю зияющей дыры, готовый вот-вот упасть.
— Габриэль…
Но его брат уже закрылся, словно захлопнул за собой дверь. Мика смотрел, как он быстро идет по коридору и исчезает за углом. Габриэль вел себя так, будто ничего страшного не произошло, будто мир Мики не разлетелся на тысячу осколков.
Вопросы рвали его на части, острые как стекло. Как он мог предать собственного брата? Как он мог жить с самим собой, если не расскажет о наркотиках? Как ему жить, если он это сделает?
Мика ходил по кораблю как в оцепенении, улыбаясь по мелочам, приветствуя пассажиров, смеясь над шутками членов экипажа.
И все это время тайна тлела в его глазах, как горящий уголь.
На следующий вечер, закончив свою смену, Мика отправился на пляжную палубу. «Гранд Вояджер» отчалил от Очо-Риос несколько часов назад.
Дальше по палубе пары в изысканных вечерних платьях и смокингах готовились к фотосессии. Стены на шестой палубе у обеденного зала «Оазис» уже пестрели тысячами снимков, а ведь это только шестой день круиза.
Ветер хлестал волосы Мики по лицу и слепил глаза. Он стоял у стеклянных перил на палубе и смотрел на бескрайнее и бесконечное море. Океан простирался по обе стороны, насколько хватало глаз, горизонт уходил в темноту. Бледная полоска лунного света отражалась на воде. Вдалеке сверкали огни родственного круизного лайнера, словно упавшая с неба звезда.
Его окружало столько красоты, но внутри он чувствовал себя раздираемым пополам. Со вчерашнего дня Мика не разговаривал с братом. Прощальные слова Габриэля эхом отдавались в его голове. «Только ты и я. Только мы. Всегда».
Сомнения грызли его. Как он мог стоять в стороне и ничего не делать, пока токсичные, разрушающие жизнь наркотики добирались через океан и загрязняли его страну? И все же, как он мог сдать собственного брата? Габриэль был его домом, его компасом, его неизменной Полярной звездой.
Мика смотрел на воду, пока его зрение не затуманилось. В глубине груди прорастало семя ненависти. Он знал, что сделает. Как только с его губ слетело «Всегда», он уже знал.
Ничего. Он ничего не сделает.
И он уже ненавидел себя за это.
Глава 9
Габриэль
Габриэль стоял на стеклянном помосте тринадцатой палубы, испытывая тревогу и предвкушение. Сегодня шел седьмой день круиза. Приближалось долгожданное время. Наконец-то мир изменится.
Симеон прислонился к стеклу рядом с ним, вместе со своим первым помощником, Алексом Кейном, огромным белым парнем с короткой стрижкой, толстой, выпуклой шеей и телом, сложенным как бульдозер.
Они смотрели на террасу кафе «Воображариум», где пассажиры поглощали свои роскошные завтраки. Их тарелки изобиловали экзотическими свежими фруктами, и все они готовились к очередному ленивому дню обжорства и роскоши.
По правому борту солнце сияло белым шаром в голубом небе. Габриэль не боялся высоты, но все равно чувствовал странный дискомфорт, когда видел, как далеко под ногами сверкает океан. Он избегал смотреть вниз. Вместо этого проверил записи с камер видеонаблюдения на своем планшете. Все под контролем. Все в норме. Пока что.
— Наслаждаешься погожим деньком? — Кейн сжал свои мощные руки. Хотя они находились на одной стороне, Габриэль сразу невзлюбил Кейна, как только встретил его два года назад. Кейн источал злобу, получал удовольствие от причинения боли
