Фаза ингибиторов - Рейнольдс Аластер

Жемчужно-серыми были и ногти на покоившихся на простыне руках.

Я ждал, прислушиваясь к ее дыханию. Заметив, как чуть шевельнулась голова и дрогнули, будто собираясь открыться, веки, я сказал:

– С возвращением, Брианна.

Ее ноздри раздулись, медленно втягивая воздух. Глаза оставались закрытыми, но зашевелились губы.

– Где я?

Сказано это было очень тихо, но вполне понятно. Я впервые слышал ее реальный голос, а не имитацию. Он оказался более низким и горловым, чем я ожидал.

– В убежище, которое называется Солнечный Дол. Возможно, это что-то для тебя значит. Меня зовут Мигель. Я нашел тебя в космосе после катастрофы и пообещал доставить на мою планету.

Она помедлила, прежде чем спросить:

– Что со мной случилось?

– Ты была на корабле, которому… не повезло. Ты дрейфовала в анабиозной капсуле, мы с тобой встретились и поговорили. Потом я забрал тебя на свой корабль и привез сюда.

– Где этот… Солнечный Дол?

– Под поверхностью планеты, которая называется Михайлов День, на орбите звезды AU Микроскопа. Мы зовем ее Михаил.

Женщина слегка приоткрыла глаза.

– Помню красный свет. Облако пыли. Мне было… холодно. И ты меня нашел.

– Рад, что ты помнишь. Хороший знак. Позволяет надеяться, что твоя память сохранила и все остальное.

Она чуть наклонила голову и взглянула на меня. Очерченные темными кругами глаза были цвета стали. Чем-то она походила на старую черно-белую фотографию.

– Остальное?

– О том, что случилось с твоим кораблем, прежде чем он добрался до нас. Мы полагаем, что ты родилась на Приюте и жила недалеко от места под названием Плато Завинула. Судя по данным, которые мы обнаружили, ты, вероятно, покинула Приют около ста восьмидесяти лет назад. Мы также полагаем, что тебя зовут Брианна Бетанкур. Тебе знакомо это имя?

– Повтори.

– Брианна Бетанкур, – сказал я.

Подняв руку с воткнутой в нее иглой, женщина бесстрастно взглянула на прибинтованный к запястью катетер. Мне стало интересно, что она думает о нашей медицине и что та внушает ей – страх или надежду.

– Я здорова?

– Да, – осторожно проговорил я, не желая опережать врачей, а затем уже увереннее продолжил: – Да, ты выздоравливаешь. Можешь самостоятельно дышать, двигать конечностями, говорить и понимать нас, и начинаешь вспоминать фрагменты прошлого. Я многим помогал выходить из анабиоза и знаю, что такое добрые предзнаменования.

– Предзнаменования… – На бледных губах возникла едва заметная улыбка, их оттенок изменился – сделался, как у грозовых туч. – Я доброе предзнаменование?

– Ты наша гостья, – кивнул я. – В данный момент пациентка, пока не выздоровеешь настолько, чтобы покинуть лазарет, а потом – новый член нашего общества, которому все будут рады. – Я слегка наклонился к ней. – Брианна… если тебя в самом деле так зовут. Я должен задать пару непростых вопросов. Предпочел бы подождать, но, боюсь, подобной роскоши мы позволить себе не можем.

Ее губы слегка изогнулись в улыбке. Казалось, она пробует на вкус приятные воспоминания или предвкушает удовольствие.

– Что за вопросы?

– Помнишь, как ты оказалась вне корабля? Был взрыв, а потом я поймал твой сигнал. Я предположил, что тебя выбросило наружу, но нам трудно понять, как такое могло произойти. Возможно ли, что ты еще до этого покинула «Тишину в раю»?

Она нахмурилась, но вместо морщин на лбу появились две идеальной формы ямочки, будто кто-то надавил невидимыми пальцами на податливую кожу.

– Зачем мне покидать корабль?

– Не знаю. Но может быть, ваш корабль послал разведывательную группу задолго за того, как достиг границ нашей планетной системы? А может, и не одну?

Ямочки на лбу исчезли, кожа вновь стала гладкой, как девственный лед.

– Вы нашли кого-то еще?

– Еще? Не знаю. – Я улыбнулся, а точнее, поморщился под маской, чувствуя себя так, будто участвую в игре, правил которой не знаю. – Есть признаки того, что на нашу планету мог сесть другой корабль. Или он опустился достаточно близко, чтобы высадить исследовательскую команду. Двух человек.

– Они здесь?

– Пока нет. Нам бы очень помогло, если бы ты подсказала, кто бы это мог быть. Чего хотят, на что рассчитывают… что они могут о нас знать. Тогда мы будем уверены, что они друзья, и окажем им соответствующий прием.

– Почему бы им не быть друзьями?

– Надеюсь, что так и есть.

Внезапно она заговорила быстрее:

– Была вспышка, очень яркая вспышка. А все, что до этого… размыто, тускло. – Ее глаза расширились, взгляд стал умоляющим. – Ты видел вспышку, Мигель?

– Видел. – Я поднялся со стула, чувствуя себя невероятно уставшим после нашего короткого разговора. – Это было ужасно.

– Там, в этой вспышке, были люди, кроме тех двоих, о которых ты говорил?

– Во вспышке?

– В смысле, люди, которые из-за нее погибли?

Я медленно кивнул:

– Весьма вероятно. Но так или иначе, ты теперь с нами.

– Надеюсь вас не разочаровать, – сказала она.

– Улучши картинку, – скрестив руки на груди, потребовала Альма Чунг, когда Кантор показал очередной видеофрагмент с двумя приближающимися фигурами.

Аналитики уже прозвали их Белыми Ходоками, позаимствовав словосочетание из полузабытого мифа, каким-то образом добравшегося до Солнечного Дола.

– Пока они не дошли до следующей пары глаз, это лучшее, чем мы располагаем, – ответил Кантор. – Я применил все фильтры, которые у нас есть, а потом еще несколько из тех, которых нам иметь не положено.

– Хватит, – одними губами прошептал я.

Гости – как продолжали называть их Чунг, Кантор, Валуа и я – спустились с гряды и двинулись южнее глаз, пройдя мимо ближайшего в двух с половиной километрах. К сожалению, глаза были рассчитаны на обзор больших участков неба и местности, а не на увеличение маленьких фрагментов того и другого.

Но, по крайней мере, теперь мы могли видеть сбоку огибавшие южный глаз скафандры. Выделив около пятнадцати секунд видео, Кантор зациклил его, так что гости снова и снова проходили один и тот же участок местности. С тех пор как скафандры впервые появились над грядой, Михаил опустился ниже и тени на земле удлинились, давая чуть больше контраста и возможность различить детали скафандров – знаки и снаряжение, которые могли бы намекать на намерения незнакомцев.

Однако даже на отфильтрованной и увеличенной картинке скафандры выглядели гладкими, практически лишенными каких-либо черт. Между частями тела не было никаких сочленений – сплошь белая гибкая оболочка. Ботинки и перчатки являлись бесшовными продолжениями ног и рук. Шлемы выступали прямо из туловищ, я не заметил герметичного воротника. Единственными деталями, видимыми, когда гости поворачивались лицом, были узкие, похожие на прорези визоры, огибавшие шлемы от уха до уха. При взгляде сбоку был виден похожий на горб ранец, но он опять-таки являлся неотъемлемой частью скафандра и не позволял нам судить, что в нем находится, кроме системы жизнеобеспечения.

Видео продолжало воспроизводиться по кругу. Я не сводил с экрана глаз, надеясь разглядеть подробности, которые, возможно, упустил раньше.

– Такие скафандры нам бы очень пригодились, – задумчиво проговорил Валуа. – Когда в следующий раз придется просить какого-нибудь беднягу выйти наверх во время вспышки, было бы неплохо, чтобы по возвращении он мог прожить дольше нескольких часов. Как считаете, дадут они нам скафандры, если их хорошенько попросим?

– Если они дружественно настроены и готовы принять правила нашей общины, почему бы им не поделиться технологиями?

– В обмен на что? – спросила Чунг. – Овчину и шпинат?

– Останови, – вдруг сказал я.

Кантор послушался. Я попросил отмотать видео на несколько секунд и снова остановить.

– Киргиу говорила, тебе порой мерещатся призраки, – вспомнил Валуа.

– Не в этот раз. Взгляните внимательнее на линию горизонта позади передней фигуры.

Скафандры двигались бок о бок, но из-за угла обзора глаза тот, что справа, казался впереди того, что слева.