Десять тысяч американских долларов - Джордж Гилман

От трупов уже начинало попахивать. Над ними вились мухи.

Эдж кивнул в ту сторону, которую ранее показывал Луис. Ведите. Вы знаете дорогу, поэтому я буду держаться немного сзади. — Сеньор? — Луис явно был сбит с толку. Двигайтесь, — приказал Эдж. — А болтовней утруждайте вашего осла!

Глава 10

Свое недовольство молчаливым путешествием Луис вымещал каблуками на шкуре осла. Эджу, напротив, медленная езда нравилась. Такой темп позволял сберечь силы для того, что ожидало их впереди. Конечно, по сравнению с его прежней скачкой, он двигался сейчас со скоростью черепахи. Но он поверил Луису о Хойосе, и, таким образом, у него была цель, значит скорость не имела большого значения.

Они представляли довольно странную парочку, пересекая этот пересохший, выбеленный солнцем край Северной Мексики. Старик, скорчившийся на маленьком ослике, свесивший голову на грудь, укрытый широкополым сомбреро, даже не подбирающий ноги, задевающие при малейшей неровности почву, а позади него — высокий, худой и прямой, как палка, американец в седле хорошего скакуна, с лицом, наполовину прикрытым полями черной шляпы, из под которой был виден только квадратный подбородок, заросший многодневной щетиной.

Луис оказался совершенно прав, определив местонахождение Хойоса на много миль южнее. В пути они провели остаток дня.

И было уже за полночь, когда старик подтянул свои веревочные поводья и опустился на землю.

— Вы устали, сеньор? — спросил Эдж тоном, на который невозможно было дать утвердительный ответ.

— Хойос перед вами, сеньор, — махнул рукой Луис. Эдж внимательно посмотрел в указанном направлении. Еще до наступления ночи они начали безостановочный подъем и сейчас оказались в предгорьях Сьерра-Мадре, которые начинаются на западной стороне Мексики и протягиваются через всю Центральную Америку, переходя в северную часть Анд.

Во время путешествия Луис несколько раз останавливался на развилках тропы, по которой они ехали, но, видимо, воспоминания бурной молодости отчетливо всплывали в его памяти, потому что сейчас в его голосе звучала уверенность с примесью гордости — он доставил американца туда, куда тот хотел попасть.

Присмотревшись, Эдж различил узкий, неровный карниз, выступающий на отвесной скале, поднимающийся к вершине плато.

— Теперь вы видите, сеньор, почему людям вроде Матадора нравится это место, — сказал Луис. — Горы непроходимы. Эта тропа — единственная. Атаковать можно только тогда, когда бандиты так пьяны, что не способны прицелиться в солдат… Мои наилучшие пожелания, сеньор. Эль Матадор, без сомнения, убьет вас, но я желаю удачи даже тогда, когда человек хочет сделать невозможное.

Луис с преувеличенной вежливостью отвесил Эджу поклон.

— Луис, — мягко позвал его Эдж, не двигаясь с места.

Старик, который принялся было поворачивать осла, замер и поднял на американца глаза. Тон, каким было произнесено его имя, вызывал у него безотчетный страх.

— Да, сеньор?

— Очень жаль, но я убиваю, когда человек не хочет делать того, о чем я прошу.

— А как же мои деньги? Мои десять тысяч американских долларов?! — захныкал Луис.

— Неужели вы цените жизнь дешевле? — удивился Эдж.

Старик хотел было возразить, но обмяк и вздохнул: — У вас в самом деле нет совести, сеньор. — Да, у меня нет ни чести, ни совести, — ухмыльнулся Эдж. Спустя некоторое время Луис, осел, а за ним и Эдж на лошади стали медленно подниматься по узкой тропе. Она становилась все круче, ее неровный край леденил угрозой падения в случае любого неверного шага лошади или осла.

— Сеньор, — позвал Луис.

Эдж что-то недовольно буркнул в ответ.

— Что если Эль Матадор выставил сторожевые посты?

— Вы едете впереди, — ответил Эдж, — первая пуля ваша.

Ответом был только тяжелый стариковский вздох. Больше они не разговаривали. Перед выездом на плато тропа расширилась. Эдж спешился и взял в руки «Генри». Луис остался на осле, потому что не был уверен, что сможет устоять на ногах — так била его дрожь. Американец пополз вперед, прячась за кустарник, которого становилось все больше. Луис с тоской посмотрел назад раздумывая, не попытаться ли скрыться, но отказался от этого, потому что отлично понимал — его или подстрелят, или он упадет в пропасть. В отчаянии он непрерывно плевался.

Эдж рассматривал Хойос, и на его лице ничего не отражалось. Город стоял от края пропасти более чем на пятьсот ярдов. За ним возвышались горы, делая невозможным нападение с юга. Местность на востоке и на западе была скрыта темнотой, но Эдж полагал, что сотни футов отвесных стен образовывали естественную защиту горожан и с этих сторон.

Впрочем, жители Хойоса не доверяли природе, Эдж рассмотрел сложенную из кирпича стену высотой футов в двадцать пять, бледно мерцающую в лунном свете, и зияющий чернотой провал открытых ворот. Что происходило за ними, он рассмотреть не мог — тишина и мрак покрывали город почти осязаемым покрывалом.

Эдж повернулся к Луису и коротко приказал:

— Слезайте.

Старик повиновался и отпустил осла. Эдж сильно ткнул его дулом ружья в крестец. Осел взревел, злобно взбрыкнул и помчался в замерший город. Присев за кустом, Эдж внимательно следил за ним и за верхом городской стены. Осел вошел в ворота и скрылся в темноте. Стук его копыт затих.

— В Хойосе никого нет, — прошептал Луис, устраиваясь на корточках рядом с американцем.

— Будем биться от заклад? — спросил Эдж.

— Сеньор…

— Может быть, они все разом завалились спать?

— Хойос никогда не спит, — серьезно возразил Луис. Хорошая таверна, много текилы и девочек. Когда приезжают разбойники, устраивается праздник. Много шума, пьяных женщин, несколько драк на ножах. Иногда кого-то убивают… Если кто-то и уснет, то рядом всегда кто-то бодрствует.

— Когда вы были тут в последний раз?

— Много лет назад.

— Может быть с той поры все переменилось?

— Может быть, — согласился старик, но в его голосе не было убежденности.

— Попробуем еще раз. Вставай, дружище.

— Что, сеньор?

— Ни один дурак не станет тратить пулю на осла. Человек — другое дело.

— Но вы же не заставите меня делать это? — старик снова задрожал. Эдж печально вздохнул. — Значит так, приятель.

— Вы медленно пойдете к воротам, поэтому сохраните шанс сохранить жизнь. Здесь у вас этого шанса не будет. С мягким шелестом в руках Эджа возник нож, острие которого укололо кожу стариковской шеи.

— Вы мне очень не нравитесь, сеньор Эдж, — прошептал Луис.

— Когда выставлю свою кандидатуру на пост мэра, так и быть, не стану рассчитывать на ваш голос, — усмехнулся американец.