Лед. Чистильщик - Павел Корнев

Пиво, танцы, разговоры. Пиво, танцы… хорошо.

Но хорошо ли?

Сознание прояснилось как-то вдруг. Вероятно, слишком увлекся обществом Кристины и позабыл про пиво, вот и отпустило немного. Бывает.

Я умылся в фонтанчике, уселся на его каменное ограждение и попытался собраться с мыслями.

Что ты тут делаешь? Что?! Оно тебе надо? Иди спать! Тебе работать завтра!

Пошатываясь и не всегда вписываясь в дверные проемы, я добрел до туалета, сунул лысину под струю холодной воды и постоял, дожидаясь, пока хоть немного отпустит алкогольный дурман. После вернулся в беседку и толкнул Виталия, сидевшего там в компании Алены Евгеньевны.

– По-о… шли.

– Ты чего? – удивился парень.

– Я все.

– Давай такси вызову?

– Какое та-а… кси? Ты чего? Нам работать за-а… завтра! Спа-а… ть!

– Давай на посошок, и пойдем, – предложил Виталий. – Да ты пей, пей, хоть икать перестанешь!

Покачнувшись, я оглядел пустую беседку и спросил:

– А Кристина где?

– Пошла носик припудрить, – натянуто улыбнулась Зимина.

– По последнему тогда, – решил я, тяжело плюхнулся на стул и, чокнувшись с Виталием, приложился к бокалу с пивом, да так что оно холодной струйкой потекло по шее.

Зря. Однозначно – зря…

Щелк, и дальше – сплошной калейдоскоп.

Медленный танец уже с Аленой Евгеньевной, борьба на руках с Виталием, водка на брудершафт не пойми с кем. Мерзкий вкус табака во рту – нет, ну курить-то зачем было?! – зажатая в угол Кристина и поцелуи взасос. Сводящая с ума близость девичьего тела и снова – водка…

А потом и эти проблески окончательно погасли, и включился автопилот. Должен был включиться. Надеюсь…

Глава 2

Казалось бы – нет ничего хуже, чем проснуться после пьянки, ничего не помня наутро. Мало того, что всего с похмелья колотит, так еще и в памяти сплошная черная дыра. Но на деле, когда просыпаешься в таком состоянии дома, вроде как все и в порядке. Тревожит, конечно, что приятели или коллеги о вчерашнем поведают, зато есть возможность отлежаться, принять душ, выпить чашечку кофе…

А вот когда разлепляешь веки и не понимаешь, где находишься, – это напрягает. Серьезно так напрягает, хуже только в трезвяке очнуться. Ну или вообще не очнуться; не раз и не два такое наблюдал.

Так что в какой-то степени мне даже повезло. Пусть и не помню ни черта, но лежу на кровати и даже простынкой укрыт.

Вопрос лишь в том: где именно я лежу, укрытый простынкой, и каким образом здесь очутился.

И вроде достаточно просто развернуться от стенки и оглядеться, но шевелиться как раз и не хотелось. Оторву затылок от подушки, и тлеющие в голове угли немедленно полыхнут пламенем, имя которому боль. А если вдобавок рядом окажется не та, за которой вчера весь вечер ухлестывал, так и вовсе караул.

Впрочем, и так – караул! Башка трещит, живот крутит, глотка пересохла, ломает всего опять же не по-детски.

Ощущения, надо сказать, хоть и привычные, но в целом изрядно подзабытые. Сразу даже не припомню, когда последний раз с похмелья маялся. И продукт качественный старался употреблять, и меру знал. Да и покрепче стал; это в Приграничье скелет скелетом был, а на казенном довольствии килограммов десять – пятнадцать точно прибавил. И не жирком заплыл, а мышцой оброс. Поллитру под хорошую закуску уговорить – как нечего делать. А тут намешал, блин…

Но медлить дальше особого резона не было, поэтому, собравшись с духом, я откинул простынку – трусы на мне, что уже радует, – и осторожно уселся на узенькой кровати, втиснутой на чуть менее узкий балкон. Через открытую дверь заглянул в комнату – а там, стоя у зеркальной дверцы шкафа, накладывала макияж Алена Евгеньевна.

Зимина?! Очень интересно…

– Доброе утро, – несколько пришибленно пробормотал я.

– Проснулся? – Девушка убрала тушь в косметичку и обернулась: – Собирайся, на работу опаздываем.

Я медленно поднялся на ноги, и в темечко словно раскаленный штырь вбили, накатила тошнота, в глазах посерело. Пришлось пережидать головокружение, сглатывать слюну и только тогда уже спрашивать:

– Можно нескромный вопрос? Почему я здесь?

– Ну ты сам на балконе спать решил. Воздуха тебе не хватало.

– О! – только и выдавил я из себя в ответ на столь двусмысленную фразу. Диван-то в комнате был один. – А вообще как у тебя оказался?

– Не помнишь ничего? – догадалась Зимина.

– Не-а, – сознался я, не без интереса поглядывая на ее едва прикрытые коротеньким халатиком ноги.

Ноги стройные и загорелые…

Стоп! Куда-то меня не туда понесло.

– Пришлось тебя к себе забрать, – улыбнулась Алена Евгеньевна. – Не бросать же на произвол судьбы было.

– А чего домой на такси не отправила?

– А ты адрес помнил?

– Это вряд ли. – Я шагнул в комнату и вновь поморщился от головной боли. – А Виталий?

– Он и сам лыка не вязал. Алкоголики.

– Зато ревизоров споили.

– Только это вас и оправдывает.

Я сдернул со спинки стула свои джинсы, неосмотрительно нагнулся за свалившейся на пол футболкой и сразу почувствовал, что со столь интенсивной физической деятельностью несколько поторопился.

– В туалет, – пояснил и выскочил в коридор.

Распахнул одну дверь – ванна и умывальник, другую – унитаз; ну здравствуй, дружок…

Когда немного очухался, то перебрался в ванную, прополоскал рот и принялся одеваться.

– Кофе будешь? – заглянула ко мне хозяйка квартиры, успевшая за это время сменить халат на юбку и блузку.

– Алена Евгеньевна, а вы цитрамоном не богаты?

– Алена Евгеньевна? – фыркнула Зимина. – Значит, и как на брудершафт пили, не помнишь?

– Алена, – простонал я, усевшись на табурет и стиснув голову ладонями, – цитрамон! Пожалуйста!

– Сейчас принесу.

Девушка ушла в комнату и вскоре вернулась с блистером цитрамона и бутылочкой минералки.

– Держи, страдалец.

Я выщелкнул таблетку, положил ее в чайную ложку и раздавил другой. Закинул в рот горькое крошево и смыл неприятный вкус парой глотков воды.

– Что на брудершафт пил – помню. С кем – нет.

– Ты в курсе, что провалы в памяти это очень тревожный звоночек?

– Признак алкоголизма? – вздохнул я. – Так я и без всяких звоночков знаю, что мне пить нельзя.

– Вот и не пил бы.

– Я и не собирался. И даже пару раз уйти хотел, если помнишь.

– Плохо собирался.

– Возможно, – не стал спорить я. – Кстати, по поводу провалов: почему именно ты меня к себе забрала? Там же куча народа была.

– А если подумать?

– Думать больно.

– Обувайся, выходить пора, – глянув на часы, заторопилась хозяйка квартиры. – Реально вариантов было два: или тебя забираю я, или ты ночуешь у Кристины, чего мне, по понятным причинам, очень не хотелось.

– Это по каким еще таким причинам? – спросил я, отправившись на поиски носков.

– Она очень хорошая девочка, и у нее есть очень хороший мальчик.

– А я, получается, сильно плохо себя вел?

– Нормально ты себя вел. Но Кристине служебный роман точно не нужен.

Проверив содержимое карманов, я уселся на пуфик и, часто-часто задышал, собираясь с силами, прежде чем нагнуться и обуться. Потом спросил:

– Насчет мальчика информация точная?

– Ее жених раньше работал у меня в отделе. Сейчас он пишет докторскую диссертацию. Так что оставь их в покое.

– Оставлю, какие проблемы, – вздохнул я и признался: – Просто Кристина на одноклассницу мою бывшую как две капли воды похожа, вот и все.

– Первая любовь? – удивилась Алена, собирая сумку. – Кто бы мог подумать, что ты такой романтик!

– Да прям, романтик! – поморщился я, поднимаясь на ноги.

– Выходи, сигнализацию включу.

– Хорошо.

Я шагнул за порог и обессиленно прислонился к стене – самочувствие оставляло желать лучшего. Пусть головная боль и поутихла, но любое резкое движение отзывалось ломотой в затылке и за глазами. А стоило только начать массировать виски, как распахнулась дверь напротив, и на лестничную клетку вышел крепкий мужик в футболке и шортах. Оценивающе глянув в мою сторону, он достал из барсетки пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и вызвал лифт. Все бы ничего, но тут в подъезд вышла Зимина.

– А можно здесь не курить? – раздраженно попросила она.

– Нет, – коротко бросил в ответ мужик.

Я подумал было отлипнуть от стены и сделать невеже внушение, но прикинул возможное развитие беседы и остался на месте. Словами такого жлоба не переубедить, а когда решаешь вопрос кулаками, обычно проблемы только множатся. Да и неохота резкие телодвижения совершать.

– А почему я вашим дымом дышать должна?! – возмутилась девушка.

– Пешком иди. – Мужик шагнул в кабину и створки сразу начали закрываться.

– Урод! – выругалась Зимина. – На улице покурить не может!

Я поймал ее раздосадованный взгляд – мол, а ты чего стоял? – подошел к лифту и, уперев пальцы, с натугой раздвинул створки. Гул мотора тотчас стих, а вставленная в щель пятирублевая монета заблокировала двери окончательно.