Если к другому уходит невеста - Дора Шабанн

А потом пришла неожиданная мысль, что мне уже давно тридцать два, и я вполне самостоятельная девочка, чтобы ждать одобрения от родни и жить, постоянно на них оглядываясь.

Вздохнула, выдохнула.

И поняла вдруг:

— Я рисую и мне хорошо. Остальное — в сторону.

Слишком долго я подстраивалась под этот мир и этих людей. Ожидаемого счастья такое поведение мне не принесло.

Надо попробовать наоборот.

К дому Одинцовых я прибыла вовремя и на такси, спокойная и слегка любопытствующая. На супругу Николая Николаевича мне посмотреть очень хотелось, да и поесть тоже. Обед, на который я была приглашена, получался у меня завтраком, так что его я очень даже предвкушала.

И в магазин за продуктами на обратном пути зайти надо, да. А то в холодильнике и кухонных шкафчиках по-прежнему шаром покати, а на одной пицце с суши вдохновение долго не протянет.

Милейшая Евлампия Серафимовна, открывшая мне дверь, с порога заявила:

— Ева или Лампа, пожалуйста, Анечка, дорогая! Мой скорее руки. Прошу за стол. Современная молодежь вся в делах, а поесть вечно забывает, так что уж прости старуху, кормить буду впрок.

Так я оказалась сидящей на почетном месте во главе стола, а Ева развернула свое гостеприимство на всю катушку.

И таки потчевала от души: борщ с пампушками, вареники с картошкой, творогом, вишней, три салата, разнообразные нарезки сыров, колбас, мясных деликатесов, овощи свежие и на гриле, домашний хлеб, торт, пирожки с яблоками и сливой, кулебяка и восемь сортов меда к чаю из самовара.

Меня можно было выносить, а вернее — выкатывать, уже после вареников. К кулебяке с пирожками я даже не поворачивалась, не то тут же на тарелку положат, или сразу в рот.

У Одинцовых было невероятно уютно, тепло и комфортно.

За обедом мы обсудили прошедшую елку, нынешних детей, их родителей, изменения общественных традиций за последние пятьдесят лет, страдания Николая Николаевича по поводу моего ухода из отдела грантов, а также феечек. А куда ж без них?

— Анечка, побуду нескромной, когда еще доведется, — за самоваром заявила Ева, заставив супруга поперхнуться чаем и вытаращить глаза. — Хочу попросить у тебя одну из твоих девочек-феечек. На стекло в кухне, как в Союзе делали — зубной пастой, можно?

Я слегка растерялась сначала, а потом вдруг вспомнила, что нечто подобное я видела совсем недавно. На одной черно-белой фотографии из бабушкиного наследственного сундука было изображение шикарного несущегося коня с развевающейся гривой на оконном стекле второго этажа школы, где бабуля Лида преподавала математику.

Помню, было мне лет двенадцать, бабушка сетовала, что учитель ИЗО, многие годы создававший им каждый год на окнах школы настоящую сказку, завершая очередной шедевр, навернулся со стремянки очень неудачно. Сложный двойной перелом правой руки и все. Никаких больше цветов, ежей, бабочек, кошек, сов, звезд и прочей красоты.

Тот огромный, великолепно прорисованный огнедышащий дракон, ставший последней работой мастера, жил на окне директорского кабинета лет пять. Они даже стекло умудрялись как-то мыть, чтобы его сохранить. Фотографировались с ним, на конкурсы отправляли. Буквально — визитная карточка школы была.

А тут просто феечка.

И хозяева невероятно милые.

— Конечно, я нарисую. Да хоть прямо сейчас. Мне бы кисточку.

Кисточек предложили на выбор с десяток, пасты тоже были в наличии в достаточном количестве, так что, уточнив примерный желаемый размер феечки, я приступила к освоению новых материалов для своего самовыражения.

Тихо вздыхая в ожидании очередного маленького личного чуда.

Никита Игоревич и литературная классика

Черны чулки, часы, чулан и собачонка,

А чёртов дедушка на чучело похож.

(А. Усачёв)

Подозревая бабушку Еву в сокрытии беглого деда, на следующий день Ник заявился к родственникам не к ужину, а часа на два раньше. И как оказалось, был очень, очень прав в своих выводах.

— Ты не вовремя, маленький чертенок, — поприветствовал его неуловимый дед и попытался закрыть перед носом обалдевшего внука входную дверь.

— Я уже давно вырос и теперь в нашей семье известный волшебник. А волшебники всегда приходят вовремя, тебе ли не знать, — пробормотал Никита Игоревич и с некоторым усилием протиснулся внутрь квартиры, ибо дверь дед полностью так и не открыл.

Дед нахмурился, но изгонять кадилом и ладаном прорвавшегося в дом «беса» не стал.

— У нас там процесс рождения чуда, и любопытным места нет, а ты непременно полезешь, так что давай-ка ко мне в кабинет пойдем. У тебя, Ева сказала, дело ко мне срочное имеется, — говоря все это, достопочтенный профессор Одинцов, натурально волок, опешившего внука в глубину квартиры.

Еще и дверь в кабинет за ними запер.

Обострившаяся интуиция вопила, что все эти ж-ж-ж неспроста.

Но сразу начать сопротивляться напору деда не сообразил, а потом стало поздно: дед уже загнал его в свой кабинет.

— Дед, дай мне телефон твоей «грантовой» Аннушки и Снегурочки по совместительству, — с места в карьер начал Ник, умостившись в кресле около массивного рабочего стола.

— Вот это поворот, как говорят мои аспиранты, — ехидно заулыбался Николай Николаевич, — а что за нужда такая вдруг? Из Администрации Анечка уволилась, так что свои идеи о государственном спонсорстве ваших кабаков можешь отставить, не поможет.

— И замуж, к счастью, не вышла, — пробормотал дед себе под нос, а потом кинул внимательный взгляд на единственного внука. — Не понимаю, зачем она срочно тебе понадобилась.

Никита Игоревич напомнил себе, что дед его заслуживает уважения и благодарности, как минимум, за былые заслуги. Вдохнул, выдохнул и выдал вежливо:

— Дед, не юродствуй! Дай номер и ехидничай в стороне, но помни, в этот раз я легко тебя не прощу! Три года! Я искал ее три года, а ты?

Николай Николаевич сложил ладони в замок и умостил на своем животе.

Затем оглядел внука неодобрительно с головы докуда смог.

Вздохнул тяжело.

— Что ж поделать, если мозги у тебя работают как-то избирательно: тут работают, тут не работают, здесь ты рыбу заворачивал… — задумчиво протянул после этого.

— Дед, престань хохмить и дай телефон!

Вместо того чтобы диктовать номер, заслуженный деятель науки педагогики приложил смартфон к уху и заворковал:

— Дорогая, как у вас там процесс? Завершился? О, конечно, ждем.

Из телефона на младшего Морозова неожиданно повеяло зимней сказкой.

Или это ему просто до сих пор хотелось в нее верить?

Через несколько минут дверь в кабинет открылась