Китайская мифология. Энциклопедия - Кирилл Королев

К числу божеств земли принадлежал и легендарный прародитель чжоусцев Хоузци — Владычествующий над просом («Государь Просо», или «Государь Зерно»[36] «Шицзин»). В гимнах «Шицзин» о нем говорится:

O просвещенный Зерно-Государь,Смогший быть Небу подобным,Зерном одарил ты народ наш,Такого, что б ты не достиг, — нет ничего!Нам подарил ты ячмень и пшеницу,По повеленью Владыки Небес всюду народ наш питая.Не зная границ и пределов,Всюду по древнему Ся вечные распространил ты законы![37]

В поле Зерно-Государь изо всех своих силСилам природы родить урожай пособил.Пышные сорные травы сгоняет с земли,Сеет хлеба, чтобы желтые нивы росли…Много прекрасных семян раздавал он кругом:Черное просо и просо с двойчаткой-зерном,Красное сорго и белое! Всюду подрядЧерное просо и просо-двойчатка стоят…Неба верховный Владыка доволен и рад —Благоуханью ль, что вовремя точно оно,Жертве ль, показанной нам Государем-Зерно,Той — непорочной, что, свято блюдя, как закон,Люди приносят еще и до наших времен?

«Каталог гор и морей» сообщает, что Хоуцзи «посеял все злаки», а Сыма Цянь добавляет: «Хоуцзи сообразно сезонам возделывал все хлеба». Из этих сообщений явствует, что Хоуцзи поклонялись как богу земледелия и жатвы; при этом трактат «Хуайнаньцзы» уточняет: «Хоуцзи первым начал сеять и жать. Когда он умер, то стал почитаться как Просо (Цзи)».

Рождение Хоуцзи, подобно рождениям большинства персонажей древнекитайской мифологии, было чудесным: мать Цзянъюань понесла его, наступив на след ступни Небесного владыки. Родив ребенка без мужа, Цзянъюань хотела от него избавиться (отсюда имя Ци — «Брошенный», которым также называли Хоуцзи), однако ряд знамений убедил ее в том, что ребенка следует оставить и что ему уготована великая судьба.[38] В другом гимне «Шицзин» говорится:

Славна в веках Цзянъюань,Добродетель ее без изъяна.Так положил Высокий Владыка,Чтоб без страданий и без вреда,Без опозданья и в самый срокРодить ей Просо-ВладыкуНиспослано счастье великое.Гаолян и просо — ранние и поздние,Ранние и поздние бобы и пшеницу —На всей землеВелит народу он высевать.Просо и гаолян,Черное просо и рисВелит он сеять по всей земле.Так продолжил он Юя деянье.[39]

Нюйва лепит людей из глины. Вырезка из бумаги (XX в.).

Исследователи видят в этом божестве хлебного духа, сопоставимого с теми, о которых писали Дж. Фрэзер и В. Маннгардт; эти духи, как считалось, олицетворяли растущие на полях злаки. В гимне «Рождение людей» подробно описывается обряд, совершавшийся в честь такого духа:

«Рожденный» даровал счастливое зерно.Вот — черное просо, вот — двухплодное просо.Вот клейкое просо, вот — лучшее просо.Рядами стоит просо черное, просо двухплодное,Убираем его, на меже оставляем его.Рядами стоит просо клейкое, лучшее просо,Взвалим на плечи его, на спине понесем его,Чтоб, вернувшись, Великие жертвы начать.

Как же жертвы «Рожденному» мы принесем?Обдираем зерно, извлекаем его,Веем его, топчем его,Промываем его — шелестит-шелестит,Жертвы пар поднимается ввысь.

Да, подумаем мы, поразмыслим.Артемизию в жертвенный дар мы положим.Барана в жертву Духу дороги несем.Жертву зажарим, жертву сожжем,Чтобы в новом году снова быть с урожаем!

Зерном наполняем мы чаши,Чаши деревянные, чаши глиняные.Запах жертвы возносится ввысь,Предок Верховный услаждается им.Как же запах жертвы мы в срок принесли?Проса Владыка первым те жертвы принес.Народ от обычая не отступилИ поныне как должно приносит![40]

Согласно поздней традиции, Хоуцзи — один из культурных героев, который «первым начал сеять и жать», после чего мудрый правитель Яо (или Шунь) пригласил его к своему двору на должность «министра» земледелия. Однако в традиции архаической, как показала реконструкция Э. М. Яншиной, Хоуцзи являлся женским божеством, имя которого следует переводить как Владычествующая над просом: «Как показатель женского божества термин „хоу“ вполне согласуется с образом Хоуцзи, который, как дух зерна, хлеба, мог (или, вернее, должен был) на определенной стадии развития воплощаться в образе женского духа. Многочисленные параллели из истории мифологии и верований других народов позволяют видеть, что олицетворения зерна и хлеба в образах женских богов — матери хлеба, матери зерна, старухи зерна или хлеба, житной бабы и т. д. — были почти универсальны» (Яншина).

В исторический период, подобно многим другим архаическим божествам, Хоуцзи «преобразился» в предка, к которому возводило свой род племя чжоу. Аналогичная трансформация произошла не только с главными божествами древнекитайского пантеона, но и с теми богами, которых принято считать «стихийными», — богами различных явлений природы. Так, громовник Лэйгун, из кости которого Хуанди сделал палочку для военного барабана, позднее стал почитаться как отец первопредка Фуси и утратил зооморфный облик («Каталог гор и морей» говорит, что у него голова человека и тело дракона). Помощник Лэйгуна, одноногий бык Куй, с которого Хуанди содрал шкуру для того же военного барабана, «превратился» благодаря конфуцианцам в чиновника, ведавшего музыкой при дворе Шуня, и т. д. Однако целый класс стихийных божеств (или тотемов) эта трансформация практически не затронула (хотя они и стали считаться прародителями великих героев и правителей); речь, конечно же, о драконах (лун).

Одноногий пепельный бык Куй. Иллюстрация из «Каталога гор и морей».

По справедливому замечанию Э. М. Яншиной, «драконы занимают настолько большое место в мифологических воззрениях древних китайцев, а связанные с ними представления настолько важны, что необходимо остановиться на их культе особо».

Вероятно, первоначально тотемами древних племен служили ящерицы или змеи, которые постепенно преобразились в драконов — животных с длинным телом и головой, увенчанной рогами, как свидетельствует изображение на гадательной кости эпохи Инь. Драконы почитались как олицетворения и покровители водной стихии — рек, источников, озер, дождя и прочего, то есть как «хозяева природы». Дракон Инлун, победитель Чию и Куафу, олицетворял дождь; дракон Цзяо приносил «небесную влагу»; дракон Лун-ван (поздняя архаика) повелевал морями и реками.

В образе драконов представлялись божества рек. Так, бог реки Хуанхэ Хэбо, побежденный Лучником И, имел, как утверждается в «Каталоге гор и морей», змеиные тело и хвост и человеческую голову. Поздняя традиция (комментарии к «Вопросам небу» Цюй Юаня) называет драконов в числе атрибутов Хэбо. Причем драконов — речных богов, как следует из мифов и преданий, изрядно опасались — ведь их гнев вызывал разливы и наводнения; в одном трактате говорится, что виновником потопа, который сумел усмирить Юй, был именно дракон, да и всемирный потоп, который обуздывала Нюйва, был вызван драконоподобным богом Гунгуном (или Черным Драконом).

Кроме того, драконы и змеи выступали как хтонические животные, связанные с землей и ее силами. Так, имя одного из богов земли, Гоулуна, переводится как Кривой Дракон, а атрибутами многих богов плодородия, по «Каталогу гор и морей», выступали змеи и драконы: у Куафу в руках две змеи, Гоуман (Вьющийся Терновник) ездит на двух драконах; по Ван Чуну, в обряде вызывания дождя обращались к земляному дракону. Словарь «Шовэнь» сообщает, что весной драконы поднимаются в небо, а осенью опускаются в пучину.

Дракон. Бронза (IV в. до н. э.).

Со временем представления о «стихийной злобности» драконов изживались, и дракон-лун стал восприниматься исключительно как благое, даже благостное существо, приносящее не только живительную влагу, но и успех, богатство, удачу.

Прежде чем закончить этот очерк древнекитайской мифологии, необходимо упомянуть о такой ее составляющей, как мифы и предания о чудесных животных, которыми, к примеру, пестрит «Каталог гор и морей». Эти животные, вполне вероятно, обладали божественной сущностью, многие из них так или иначе принимали участие в создании и устроении мира, а впоследствии становились духами местностей. Так, например, животное чжанъю, «похожее на обезьяну, но с четырьмя ушами», возможно, являлось локальным божеством воды, поскольку о нем говорится: «Где его увидят, в той области или уезде быть большому наводнению». С водой очевидно связана и рыба чжуань, «похожая на лягушку, но со щетиной»: «Когда ее увидят, быть в Поднебесной большой засухе». Птица Циньпэй, похожая «на орла с черными разводами, белой головой, красным клювом и когтями, как у тигра», напоминает ирландских богинь войны Маху, Бадб и Морриган: появление этих богинь в облике воронов, как и появление птицы Циньпэй, предвещало войну. Следует также сказать о таких животных, как шижоу и байцзе. Шижоу — это «зрячая плоть». Юань Кэ описывает его так: «Это живое существо, совершенно лишенное костей и конечностей, представлявшее собой только ком мяса, несколько напоминавший печень быка, но с парой маленьких глаз. Это странное существо люди считали самой прекрасной пищей, так как его мясо нельзя было съесть без остатка: съешь кусок, а на этом месте вырастает такой же. И шижоу вновь обретает прежнюю форму. Для великих предков, покоившихся в земле, оно служило никогда не истощающейся пищей, и если это чудище было под рукой, то не приходилось задумываться, чем наполнить желудок». Что касается байцзе, это был говорящий зверь, наделенный всеведением; последнее обстоятельство заставляет предполагать в нем духа знания. Как сказано у Юань Кэ, зверю байцзе «были ведомы все духи небесные и бесы земные. Он знал наперечет всех оборотней (в которых превратились неприкаянные бродячие души),[41] живущих среди гор, лесов, рек и озер. Он мог, не перепутав, назвать, какие оборотни, духи и чудовища живут на такой-то горе, какие оборотни и драконы водятся в такой-то реке, какие шутки творит нечистая сила на дорогах и что за оборотни и духи-волки бродят по могилам». По мифу, правитель Хуанди, изловив зверя, позавидовал мудрости байцзе и приказал изобразить на карте всех духов, которых упомянул зверь, и снабдить рисунки подписями. Рисунков оказалось одиннадцать тысяч пятьсот двадцать. И с тех пор Хуанди «стало очень удобно управлять нечистой силой».