Коммуналка 2. Близкие люди - Демина Карина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Правда, еще не до конца очнувшемуся, осознавшему себя умертвию, если вообще они были способны к самоосознанию. Впрочем, столь глубоко философские вопросы Святослава волновали куда меньше, чем одна упрямая дива, которая сама не понимала, насколько близка была к смерти.
И больше всего хотелось схватить ее и тряхнуть хорошенько, чтобы зубы клацнули.
Или сдавить, что есть силы.
Унести.
Спрятать. В каком-нибудь тихом-тихом, надежном-надежном месте, до которого не то, что умертвия, никто, кроме Святослава, не доберется.
Она же тихонько вздохнула и спросила:
– Почему оно не двигается?
– Потому что сил недостаточно, – Святослав заставил себя руки разжать, но не удивился, когда запястье обвили хрупкие пальцы дивы.
Пальцы были холодными и слегка подрагивали.
– Его почти осушили, а уже потом началось преобразование, не знаю, само по себе или без помощи не обошлось… – он хотел было приблизиться к обманчиво-неподвижному умертвию, вычерненные глаза которого были вполне себе живы. Они, эти глаза, быстро и часто двигались в глазницах, всякий раз возвращаясь к одной точке.
К диве.
И та ощущала и взгляд, и интерес, и держалась за Святославом, отчего становилось одновременно и страшно за нее вот, и… радостно? Если отступает, то видит в нем защиту?
– Остаток сил ушел на трансформацию, да и ты вмешалась…
– Душа ушла, – Милорада сама приблизилась к ним, разглядывая с немалым интересом. – В классических процессах синтеза темной материи душа, как правило, и становится тем источником энергии, который не только позволяет преобразовывать плоть, но и наполняет ее, преобразованную, силой. Даже с учетом некоторой опустошенности внешних оболочек, которые у людей одаренных, собственно, и отвечают за работу со внешними энергетическими потоками, то плотности ядра бы хватило, чтобы создать нежить. Ядро у одаренных тоже отличается по структуре…
– Это еще не доказано.
– Просто далеко не все хотят признать, что в чем-то асверы были правы.
– Рада! – жесткий голос Дмитрия Ивановича, который не спешил возвращаться к образу растрепанного ученого, заставил завхоза пожать плечами.
– Я не про методы их, но про научные выкладки. Про исследования…
– Лучше помолчите, – Святославу пришлось сделать глубокий вдох, чтобы справиться с яростью, хлынувшей откуда-то изнутри. И ярость эта требовала…
…эта женщина просто не была там, в лагерях.
Не видела.
Для нее эти самые научные выкладки – просто цифры. Абстрактные. В чем-то интересные. Возможно, спорные, недостоверные, нуждающиеся в проверке… и никогда-то за этими цифрами она не увидит людей. Не потому что глупа, отнюдь. Как раз потому что умна.
И она поняла.
Отвела взгляд.
– Именно поэтому им и нужны были одаренные, – упрямо повторила Милорада, – у них потенциал выше…
…и выдерживают больше.
Выживают.
Терпят.
Восстанавливаются, чтобы пойти на следующий круг преобразований.
– Заткнись, тебе ж сказали, – Алена смахнула пот со лба. – А с ним что? Куда?
– В виварий, куда еще, – пожал плечами Игорек и крутанул пуговицу, которая не удержалась, выскочила из пальцев и покатилась куда-то под кресло. – Твою ж…
– Спокойнее.
– Как спокойнее?! – он вдруг вспыхнул. – Спокойнее… это же Антоха! Наш Антоха…
– Уже нет, – Дмитрий Иванович обошел умертвие, которое, однако, на приближение человека не отреагировало. – Перед нами лишь физическая оболочка. Измененная, истощенная оболочка. Даже не уверен, сумеет ли она удержаться или начнется распад.
– Но…
– Ему повезло, – Дмитрий Иванович повернулся к диве и отвесил поклон. – Благодарю вас… мы с Антоном были друзьями… раньше, да и теперь. Войну прошли вместе. И вот тогда получилось выжить, а тут… мне важно знать, что душа его уцелела.
И дива осторожно, не сводя взгляда с мага, кивнула. А сказать все одно ничего не сказала.
– Но… как… он вообще… – не унимался Игорек.
– Думаю, с этим разберутся.
– Разберутся, – согласился Святослав. – Но сперва нужно… Астра?
– Я посмотрю, – тихо произнесла она, но руку не отпустила. Как ребенок, право слово. И… и ей все еще страшно, правда, странная, боится она вовсе не умертвия, но людей с их взглядами, настороженностью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Недоверчивостью.
– В таком случае, – Дмитрий Иванович погасил остатки пламени. – Не будете ли любезны начать с меня?
– А я против, чтобы она ко мне лезла! – взвилась Аленка. – И вообще, может, это она…
– Не глупи, – Игорек с явным наслаждением оторвал вторую пуговицу и отправил ее вслед за первой. Теперь Святослав смог проследить за тем, как пуговица катится, ровненько, будто по начерченной загодя дорожке. – Ты сама знаешь, что процесс трансформации занимает не один день.
– И что?
– Она появилась только сейчас.
– Появилась.
– Может, пройдем в лабораторию? – предложил Дмитрий Иванович. – Там будет удобнее… и не обращайте внимания. Молодые, глупые и перенервничали к тому же. Мы все Антона любили.
* * *В лабораториях Святославу бывать случалось, и в той, что устроили при интернате, и в тех, что при госпиталях существовали, и в других, о которых он с удовольствием превеликим забыл бы.
Может, согласиться на предложение ведьмы?
Пусть она и не избавит от памяти, но вот ту муть, которая давила на душу, уберет. Ведьмы ведь могут.
– Тут у нас немного беспорядок… да и лаборатория… одно слово лаборатория… биолога у нас нет, хотя Петенька и говорил, что нужно бы… но вот как-то обосновать не получалось. Разработки-то сугубо теоретические, практику… признаюсь, к практике у нас только Милорада и желала приступить.
Здесь и вправду пахло запустением.
Комната была огромной и светлой, не столько из-за окон, их-то как раз и не было, сколько из-за белизны стен и потолка, из-за обилия света и металла. Шкафы. И снова шкафы. Склянки какие-то. Столы, вновь же склянками заставленные. В ближайшей пепельницу устроили.
Кушетка.
Креслице, в угол впертое, явно притащенное откуда-то, ибо лохматым видом своим, какой-то потертостью, совершенно не вписывалось оно в общую обстановку, как и плед, на кушетке забытый.
– Вы садитесь куда-нибудь, – к Дмитрию Ивановичу вернулась обычная его нервозность вкупе с рассеянностью. – Здесь, конечно, неустроено… вот когда проектировали, думали, что и химики с нами будут рядышком, а их не устроило…
– Чем вы вообще занимаетесь? – поинтересовался Святослав, мысленно обругав себя, что прежде не додумался узнать. Нет, в общих-то чертах ему сообщили, даже тему озвучили, вот только тема та была столь размыта, что толковать ее можно было по-всякому.
– Допуск… допуск-то у вас имеется, иначе бы Кирочка не позволила. Строгая женщина, весьма строгая…
– Садитесь, – велела Астра, указав на кушетку. – Или ложитесь. Да, лучше ложитесь. Пиджак снимите и амулеты, если есть какие…
Амулетов на Дмитрии Ивановиче нашлось штук пять.
– От облысения, – сказал он, выкладывая последний камушек, казавшийся самым обыкновенным, разве что чересчур гладким, будто стеклянным. – Только не помогает.
Он пригладил руками всклоченные свои волосы.
– Потому что разрядился давно, – дива камушек взяла и поднесла к губам, дохнула, и Святослав увидел, как облако золотых искр окружило камень.
Или не камень?
– Его давно делали. От матушки достался, а той… ай, не важно… все-то вновь переменилось, перемешалось, – Дмитрий Иванович мятый свой пиджак пристроил на столе, подвинувши внушительного вида колбу, наполненную темной жидкостью. – Опять за собою не помыли… повадились туточки чай пить. По технике нельзя, в лаборатории-то, но ведь замаешься наверх ходить. Вот они и приспособились.
Это он сказал извиняющимся тоном.
– Все бы и ничего, только вот… пьют вместе, а кому посуду мыть, так и не поделятся.
– Теперь поможет, – Астра камушек протянула.
– А…
– Этот не помешает. Наш он, – она огляделась и как-то зябко повела плечами, обняла себя. – Ложитесь. И скажите, давно вы с… мертвым работать начали?