Ветер мщения - Макс Шейдлинг

— Как это «не было»? — Ирл даже подпрыгнул.— Нет уж! Я честно выигрываю и мужественно проигрываю, и нет нужды отменять наш спор. Все равно ты все узнаешь, так уж лучше от меня…

Он решительно наполнил свой наперсток вином и быстро выплеснул его себе в рот. Соне стало стыдно за свою уловку с жабьим камнем. Нy, что сделано — то не воротишь. А Агилульф решительно произнес:

— Рядом с тобой лежит мой стальной щит. Дай-ка его сюда.

Девушка выполнила его просьбу. Ирл подвинулся к ней поближе и глухим напряженным голосом пробормотал:

— Смотри-ка в этот щит. Что ты видишь?

— О, боги!

У Сони волосы зашевелились: в начищенном до блеска небольшом круглом щите отражалась только она одна. Воин сидел, горестно опустив голову.

— Как же это случилось? Что произошло?

— Проиграл…

— Про… Что?

— Отражение. Проиграл свое отражение…

— Ты, наверное, смеешься надо мной, друг Агилульф?

— Да какой уж тут смех? Ты что, не видел?

— Не могу поверить…

— Придется. Хотя я был бы счастлив с тобой согласиться, что этого не может быть.

— Ну, значит, здесь без колдовства не обошлось. Не так ли?

— О, да.

— О! Я всегда говорил, что от колдунов надо держаться подальше! Если маг неумелый, то он ненароком может превратить тебя в паука, например. А если слишком умелый — он сделает это намеренно.

— Истинно… Истинно так! Именно так все и было! О, горе мне! И если зверобог мне не поможет, то хоть не выходи из этого леса к людям — не будет мне жизни!

Соня сочувственно обняла его за вздрагивающие опущенные плечи:

— Но что же все-таки произошло? Какой демон украл твое отражение?

Ирл рассеянно хлебнул вино прямо из горлышка большой бутыли. Потом, разворошив усы, вытер губы тыльной стороной ладони и, вздохнув тяжело, поведал свою печальную повесть.

— Ах, друг мой Соннис, это был самый страшный день в моей жизни!

Он смотрел на темнеющий лес, но взгляд его блуждал где-то далеко отсюда.

— Как сейчас помню, препоганый выдался денек с самого утра: слуга, негодяй, опоил коня, и тот околел еще до наступления темноты. Из бочки моего любимого пива слуга выловил крысу, и благородный напиток вылили в канаву — на радость свиньям. Потом явился мой самый назойливый кредитор и долго бушевал под окнами, требуя суда и расправы. И в довершении всего, когда я уже под вечер собрался в таверну, то второпях прищемил себе дверью палец… Да. Даже ноготь потом сошел. А тогда… Тогда я был вне себя! Я мечтал оторвать кому-нибудь голову, сожрать его мозги и запить их вином, налитым в этот пустой череп. Ух! Вот как я был зол!

Прибежал в «Красного петуха», двинул кому-то в ухо, опрокинул на кого-то стол, словом — отвел душу. И вот тут-то все и началось. А что — я толком и не помню… Как морок какой-то на меня нашел! Словно и я это был, а как будто и не я. Точно знаю: играл с кем-то в кости. Сначала на всякую мелочь. Мне так везло! Я хохотал, как безумный! А этот… этот демон лишь раззадорил меня. И, конечно, обобрал до нитки. Это уж как водится: в плохом настроении кости в руки не бери! Ну, да мне не привыкать… А потом… О, боги!..

Потом он предложил мне отыграться. Поставить все против моей души. Я, конечно, уперся — ни за что! Лучше голым домой бежать, прикрыв срам ладошкой! Но этот… взял меня за руку, гладит ее эдак, да и говорит: «Ну, коли на душу играть боишься, так давай хоть на отражение». А сам все гладит руку, гладит. И тут такой азарт меня обуял — и страх куда-то подевался. Играю, руки трясутся, в глазах — круги кровавые, а я только на кости смотрю, только они в глазах… Пришел в себя на пороге своего дома. Видно, какая-то добрая душа пожалела, довела. А я-то как есть голый! Лишь чьим-то рваным плащиком прикрыт. Стою, дрожу, как лист, весь в холодном поту… То ли бред, то ли явь!.. Зуб на зуб не попадает, а вокруг, в воздухе, словно колокольцы звенят — будто смеется кто-то. Ну, тут слуги сбежались, ввели в дом, уложили в постель… Ох, такую ночку нее скоро забудешь. Даже говорить не хочу, какие кошмары меня терзали, какие чудовища скалили смердящие пасти у моего изголовья… Ох!

Ирл схватил дрожащими руками заветную бутыль и надолго припал к ней. Соня с любопытством следила за ним: не часто увидишь смелого ирла в столь плачевном состоянии.

— Проснулся я, как после тяжелой болезни. Едва передвигая ноги, как древний немощный старец, прошел по залу, постоял у окна, послушал завывание ветра в очаге. И потянулся к серебряному кувшину… Но в гладком блестящем боку сосуда я увидел лишь отражение свешивавшихся со стен боевых знамен! А меня там не было! Я ущипнул себя на всякий случай и взвыл от боли — это был не сон. Тогда я помчался по залам, но ни в одном зеркале, ни в одном щите или кувшине ни разу не увидел своего искаженного от страха лица!

О, друг мой Соннис, да не дадут боги пережить тебе такое несчастье, ибо с тех пор жизнь моя превратилась в кошмар. Одна зыбкая надежда у меня осталась — на милость здешних древних богов.

Тишина царила на поляне, нарушаемая лишь легким храпом Куфаронуса. Соня подбросила в костер лапник, чтоб разогнать надоевших комаров.

Огонь с яростным треском накинулся на хвою, которая мгновенно скручивалась в спиральки пепла. Желтый дым пополз по траве, влажной от ночной росы. Девушка покосилась на поникшего ирла:

— А что, любезный Агилульф, если из огня живая саламандра выскочит, что мы будем делать?

Тот лишь рукой махнул:

— Подумаешь, беда какая… Вон в рукавицу мою поймаем. Я уже так-то ловил, помнится, демоненка на какой-то попойке… Накрыл его, как мышку. Только попискивал. Да обиделся он с тех пор на хозяина — нет-нет, да отчебучит какую-нибудь гадость. Больше меня в тот дом не приглашают…

Соня рассмеялась, хлопнув ирла по колену:

— Ну, друг мой, тогда я за тебя спокоен. Бесстрашное твое сердце не даст тебе впасть в пучину уныния. С отражением ли — без него ли, но ты не пропадешь! Покуролесишь еще на своем веку!

Агилульф с сомнением покачал головой:

— Но как же мне жить среди людей, которые всякий раз показывают на меня пальцем, где бы я ни появился?

Девушка пожала плечами:

— У каждого человека есть что-то такое, за что можно показать на него пальцем. После первого же скандала или хорошей драки жадная до новых развлечений публика забудет про тебя и накинется на новую жертву, как стая стервятников. Не горюй.. Давай-ка лучше растолкаем степняка — пусть он теперь комаров кормит. А нам надо выспаться, а то что-то мне везет на приключения. Каждый день преподносит сюрпризы один другого хлеще. Иди буди Хайраса, да ложись на его согретое место, а я пока воспользуюсь твоей чудодейственной мазью.