Формы и Пустота: Деревня - Никита Мячков

него почти не осталось денег. Влад продолжил свой путь, к такой на вид близкой, но одновременно далёкой, цели.

Глава 8

Однажды, гуляя с местными гуляками, Платон поймал себя на мысли, что слишком утомился. Тело тянуло вниз, ноги еле передвигались, голова болела, сердце медленно билось. Попрощавшись со всеми, он пошёл домой.

Погода была пасмурная, недавно шёл дождик. Тишина вокруг. Воздух освежал томную голову Платона. Шагая по большим лужам, он размышлял. «Зачем так? – думал наш герой,– что-то говорят ещё.… Брр… холодно. Сами, то и дело только бухают и гуляют. Пьют и всё! Что ещё делать в этой деревне. Это как необитаемый остров. Все живут со всеми, знакомы тысячу лет, поэтому и надоели друг другу. Одни пьют, другие просто сидят дома. Судят ещё о других». До этого произошла небольшая стычка, между каким-то пьяным мужиком (никто не знал его имени, да это и не важно; каждый день они только пили – имена были не нужны) и Платоном. Первый начал говорить второму несуразные вещи. Например, что в Москве проживают одни «болваны» и нынешнее поколение ничтожно; конечно, мужик добавил, понимая всю комедию ситуации (так как он являлся одним из самых худших примеров своего поколения – алкоголиком), добавил: «ну, в пример себя им не ставлю, но по сравнению с моими друзьями они …» и продолжил. Платон ответил на это дерзко, его задела речь мужика, и тут понёсся конфликт: после пререканий с обеих сторон они пошли дракой друг на друга – толпа их растащила. С оставшейся злобой на душе, Платон шёл домой.

По дороге он заглянул в окно Кирилла – тот спал. Наш герой к нему давно не заходил, в отличие от Алисы. Она хотела укреплять связи с приятелями, но вечно пьяное состояние нашего героя уничтожало эту возможность. Сверстники отдалились от Платона. Произошло это из-за безразличия и эгоизма нашего героя, или из-за странного поведения и затворничества, неизвестно. Ясно только то, что Платон о них даже не вспоминал.

Только недавно на днях, Платон пересекся с Кириллом возле магазина на колёсах. Тогда наш герой был не в трезвом виде. Обменявшись обыденными словами приветствия, Кирилл сказал:

– До сих пор пьёшь? Чувствую, тебя это до добра не доведёт. Даже на моём примере это заметно. А ты в сто раз больше меня выпиваешь.

– К… к чему ты это?– С раздражением сказал Платон.

– Просто, теперь ненавижу алкоголь, да и алкашей теперь тоже.

– Ну и ненавидь дальше,– всё с большим ядом отвечал Платон. Кирилл повернулся и похромал к дому. Только из далека, с его стороны послышалось неуважительное слово, наш герой это заметил. Отношения их накалились. Итак, вернёмся к основной ветви повествования.

Платон лёг спать. Бабушка уже давно храпела на весь дом за соседней стенкой. Удобно разложившись на кровати, Платон уткнулся в потолок. Размышления в его голове до сих пор происходили. Неимоверная усталость клонила его в сон. Забыв о произошедшем конфликте, он начал прокручивать в голове воспоминания. О своём приезде, о дне рождения Петра, о том, как заблудился в лесу. Сейчас эти воспоминания вызывали только радость и насмешку над своей прошлой глупостью. Ведь сейчас он совсем другой, он изменился. Вспомнил историю с лысым мужиком: «Как же это было смешно… и страшно». Вдруг он вздрогнул. Сильная дрожь окутала его тело. Платон вспомнил о той вечеринке, из-за которой ему придётся проторчать в Кубиках ещё несколько месяцев. «Я этого не хотел» – думал он. Резкое желание поплакать заставило его перевернуться на живот. Платон так и не смог забыть об этом. Поток слёз хлынул по его лицу, все накопившиеся эмоции вырвались в одном беспощадном крике, который заглушился в подушке. Платону никогда не было так одиноко, как сейчас. Встречи с Александром, уже редкие, потому что старик заболел, не удовлетворяли нашего героя так, как раньше. Слёзы остановились, сопли осели в носу и горле. Думать больше не хотелось. Платон заметил, что сна ни в одном глазу. Вернувшись в старое положение, Платон старался заснуть. В доселе тихой комнате, неожиданно, прорезался писк комаров. Настолько раздражающий, непрерываемый писк кружил над Платоном, что ему захотелось вскочить и прибить «мерзкое создание» – как он о нём отзывался после,– любым попавшимся предметом. Беспрерывное жужжание выносило мозг Платону. Он решился встать, поджечь свечку, взять скомканные штаны со стула и начать гоняться за комаром. Платон, так и не убив ни одного комара, лёг обратно. В эту ночь ему приходилось ещё много раз вставать, чтобы прибить гнусного комара и его друзей.

Платон осознал, что не может заснуть. А заснуть ему было необходимо: душераздирающие мысли и бесящий писк комаров, уничтожали нервную систему Платона. Он стал больше присматриваться в темноту, раздражаться просто так, потеть. Его кусали комары, если он был без одеяла, а под одеялом он безумно потел и всё равно подвергался нападкам кровососущих. Этот мучительный круговорот донимал Платона. Он бы ушёл гулять, побежал бы в поле, если бы не стиснувшая его усталость. Яростно меняя позы, а он это делал каждую секунду, он всё больше бесился. Наконец, вроде бы найдя нужную позу для сна, он остепенился и попробовал досчитать до пятисот.

Остановясь на четырехстах, он обомлел: в углу комнаты стоял тёмный силуэт. Это не могла быть Галина: её храп до сих пор доносился из соседней комнаты. Комары перестали шуметь. Платону казалось, что гость и он сам смотрят друг другу в глаза. От предполагаемого силуэта исходил мёртвый взгляд, потерянный и уничтожающий. Сознание Платона, замкнутое в рамки, как и у каждого человека, никак не могло предположить, что именно перед ним находится. Из-за ярости (которую вызвала у него бессонница) и страха (вызванным странным существом в углу) Платон решил ждать на кровати приближения монстра. Широкоплечая фигура, как будто, в шляпе, нависала над ним, её присутствие ощущалось по всей комнате. «Мне кажется» – уже спокойно думал Платон. Его сонный, немного пьяный разум ещё сохранял чуточку логики, поэтому не полностью верил в существование данного силуэта. Платон сел на кровати – фигура стояла на месте, наш герой встал с кровати – гость не шевелился. «Шаг, ещё шаг» – говорил про себя Платон. От медленных, мучительно медленных шагов раздавался скрип от пола на весь дом. Шаг, скрип, шаг, остановка, снова скрип. Почти не дыша, Платон дошёл до угла. Никого здесь не было. Он выдохнул. Об этом видении Платон тут же забыл. Мечась от одной мысли к другой, Платон продолжил лежать на кровати. «Хочу спать, хочу спать» – формировались