Сага о князе Гривальде - Анастасия Эльберг

Если бы кто-то спросил у Дамиана, какие чувства он испытывает к Моране, он бы глубоко задумался. Какие отношения их связывали? Дружеские? Любовные? Он ее не любил – и знал это совершенно точно. Что до другой грани любовных отношений… тогда ему было почти тридцать, и его сан пусть и не запрещал, но не одобрял близости между мужчиной и женщиной в том случае, если мужчина – священник. Словом, Дамиан так и не успел толком понять, что это за другая грань . Если не учитывать приключений ранней молодости. Приключения! Вспоминая об этом, он казался себе героем-любовником. И только после того, как Морана впервые позволила ему прикоснуться к ней, он понял, что ничего не знал.

Он помнил, как билось его сердце, как он пытался справиться с волной незнакомых ощущений, внезапно окатившей его с головы до ног. Помнил, как ему хотелось встать перед Мораной на колени и до рассвета умолять ее не уходить, не оставлять его, даже если для этого ему придется превратиться в такое же существо, как она. Но Морана оказалась мудрее. В такие минуты она ничего не отрицала, не подтверждала, не уговаривала его, а просто молчала. Она мало говорила, и еще реже обсуждала что-то личное. Только однажды рассказала Дамиану про князя Гривальда. Морана не плакала, хотя он ждал, что она вот-вот разрыдается, говорила холодно и спокойно. Даже чересчур холодно и спокойно. И разве что слепой и глухой не понял бы, какой демон скрывается под обманчивой внешностью этой женщины.

Дамиан знал историю князя. Однажды он даже видел его отца. Та ночь выдалась ясной и лунной. Процессия появилась в городе около полуночи. Легкий ветерок трепал длинные пряди светло-соломенных волос викинга Вильгарда, конь которого первым ступал по центральной мостовой. Он не оглядывал собравшихся горожан – смотрел вперед, гордо подняв голову. Только однажды его глаза – самый настоящий лед, синие и холодные – скользнули по женщине, которая поднесла ему какое-то угощение. Дамиан ни разу в жизни не встречал королей, но мог поклясться чем угодно – в ту ночь он увидел именно его. За Вильгардом следовала многочисленная свита – вампиры и темные эльфы. Они сделали небольшой круг по окрестностям, потом вернулись тем же путем. Но до замка, где жил князь, не доехали.

Желал ли Дамиан Гривальду смерти? Если бы не желал, то не давал бы Себастьяну оружие. Хотя он не знал, кто заслуживает большего сочувствия: сам князь, его смертельно больное дитя, несчастная девочка Изабель или этот влюбленный дурак эльф, которого он благословил на убийство.

– Как ты?

Почувствовав руку Мораны на своем плече, Дамиан вздрогнул – он так глубоко задумался, что даже не услышал, как открылась дверь. Хотя видит Бог – его странная сожительница умела появляться бесшумно.

– Я напугала тебя, – продолжила она. – Прости. Зашла сообщить, что вернулась. Не буду отвлекать.

– Ты ведь знаешь, что никогда не отвлекаешь меня.

Она улыбнулась. На ней был ставший привычным мужской костюм – брюки и свободная рубашка, перехваченная поясом-веревкой. В толпе ее вполне могли принять за мужчину. Но он бы ее точно узнал.

– Тогда давай выпьем чего-нибудь, – предложила Морана. – Умираю от жажды.

С этими словами она пошла на кухню. Дамиан последовал за ней, но негромкий стук в дверь заставил его изменить направление.

Мужчину, стоявшего на пороге, хозяин дома видел впервые. Высокий, смуглокожий – такого он бы запомнил, явно не горожанин. И явно не человек . Вот и все, о чем успел подумать Дамиан перед тем, как ночной гость сказал странную даже для не-человека фразу:

– Пригласите меня , отче.

Вампиром существо не было – оно пахло иначе. А если это не вампир, то зачем ему понадобилось приглашение в дом?

– Прошу… – начал Дамиан, но Морана, появившаяся за его спиной, не дала ему договорить.

– Иди на кухню. Я разберусь сама.

Когда место возле двери освободилось, Морана положила руку на косяк и посмотрела на пришедшего мужчину.

– Какая печаль! Сам служитель культа Равновесия вынужден просить о приглашении в дом, как самый обычный вампир. И всему виной я .

– Если ты впустишь меня, я не причиню тебе вреда.

– Да, да, каратель. Так ты говоришь всем моим братьям и сестрам, которых убил?

Незнакомец скрестил руки на груди.

– Ладно. Ты назовешь мне свое имя?

– Не выйдет.

– Меня зовут Винсент.

– Очень приятно, как говорят лгущие каждую секунду смертные. Что же причинило самому Великому Винсенту такие неудобства, что он соизволил спуститься со своего Олимпа и заглянуть в мой дом?

– Мне нужно поговорить с тобой.

Морана приложила ладонь к уху, демонстрируя, что слушает.

– Я готова внимать откровениям, Великий Винсент .

– Ты можешь обойтись без имени.

– Ты отказываешься от имени, но не от титула. Никаких сюрпризов . Так о чем идет речь?

– Думаешь, это хорошее решение – прятать оружие из храмового серебра в церкви, и там оно защищено?

Морана понимающе закивала.

– Дай-ка я угадаю. «Скажи мне, откуда у тебя этот кинжал». Так?

– Меня не интересует, откуда у тебя кинжал. Ты меня тоже не интересуешь. Но не стоит держать далеко от себя такой предмет. Особенно если ты не умеешь им пользоваться .

Ее глаза блеснули.

– Для того чтобы свернуть тебе шею, мне не нужен кинжал из храмового серебра, каратель.

– Не угрожай попусту. Выходи – и мы поговорим.

Морана прохладно улыбнулась, и ее собеседник вернул ей улыбку.

– Это оружие нужно мне для защиты , а не для убийства.

– Великая Тьма видит – тебе придется смывать с него кровь. И лучше бы это была человеческая кровь. Для твоего же блага.

– Сначала смой кровь сосвоего кинжала, каратель. Великая Тьма видит – тебе предстоит долгая работа.

Винсент сделал шаг и поднялся на последнюю ступеньку лестницы. Моране пришлось поднять голову для того, чтобы видеть его глаза.

– Я хочу предложить тебе кое-что, – заговорил он после паузы. – Ты – мудрое существо, прожившее на этом свете не один век, и, уверен, прислушаешься к моим словам. Как я уже говорил, ты не умеешь пользоваться своим оружием. Кинжал из храмового серебра, над которым произнесли короткое заклинание, может убить только тогда, когда его держит рука владельца. Если он попадет к другому темному существу, то с его помощью никто не нанесет даже легких царапин. По этой причине мы всегда заговариваем наше оружие. Если этого не сделать с твоим, оно причинит серьезный вред.