Техническое задание - Сергей Плотников

Контракт кадрового офицера, неважно, полиции или армии, подразумевал пять лет службы по распределению — и казак был полон решимости по его завершению всё-таки перевестись на службу в войска. В спецотряде «Беркут» он оказался самым молодым Воем — в полицию из армии шли дядьки в годах, не продвинувшиеся, как того желали, по лестнице званий, и не желавшие «просиживать штаны» инструкторами на базах подготовки рядового и сержантского состава либо преподавателями в ВТУ. Так что в спец-операциях активного типа, вроде захвата подпольного цеха по производству химических стимуляторов реакции, позволявших маргинальным элементам на какое-то время потягаться с адептом невысокого класса, Долгин всегда оказывался в первых рядах — не только из-за возраста, разумеется, ещё и из-за родовых навыков. Получил несколько знаков отличия, и даже внеочередное повышение, которое позволило ликвидировать двухлетний разрыв между ним и казаками-однокашниками, что нормально выпустились из военного института. И вот, на четвёртом году службы, когда Василь уже мысленно прикидывал, к кому из многочисленных родственников пойти на поклон — мол, пристрой к себе (урок с мыканием во время учёбы пошел впрок), спецполицейский… взял и влюбился.

Причём, всё опять началось по-глупому: действующие спецназовцы полиции отпуска имели стандартные, чего в такой нервной работе было недостаточно. Потому, послушав психологов, начальство изобрело финт ушами — инструктора по оперативной работе курсантам академии нужны? Ещё как! Особенно если имеют, так сказать, непрерывный боевой опыт, а не как «обычные» опера. Для «обычной» полиции захват и задержание оказывающих активное сопротивление преступников — «вишенка на торте», а для спецотряда «Беркут» — ежедневная работа. Вот пусть и учат, и опыт передают. Дошла очередь и до лейтенанта Долгина. Учебная группа, курсанты… а среди них — Она. Как добивался внимания красавицы-курсантки «настоящий офицер спецотряда» — опустим, ничего такого необычного: награды и рассказы, сформированная личная учебная оперативная группа на курсовую работу. Для последнего — пришлось побренчать медальками, «тупой боевик», по мнению «настоящих» полицейских, работавших над раскрытием дел, в наставники чего-то, кроме самой «боёвки» не годился. Но — разрешили. Уже потом, задним числом, Василю стало ясно — всё из-за той же красавицы: дядя её оказался генералом на службе в ЦПУ. А не отвечала она на знаки внимания явно, потому как хотела продемонстрировать — не красотой единой хороша. Показать хотела — если она не ровня красавцу-лейтенанту, то хотя бы «на уровне». Показала… на контрольную отсечку времени, после организации уличного слежения за вполне реальной шайкой, учебная группа не пришла.

Долгин действовал строго по инструкции: тревожная кнопка, доклад о «ЧП»… Увы, телефоны и радио-маячки курсантов нашлись в трёх разных мусорных баках на трёх окраинах Петрограда. «Накрытие» известного «логова» ничего не дало — похоже, не в меру талантливые курсанты вышли на «крупную рыбку» — и решили предъявить результат «на блюдечке». А вроде взрослые люди уже — под двадцать два года было лбам… Был объявлен «план-перехват»: полетели клочья от подпольных торговцев дурью, закрывались притоны и «клубы досуга» — но оперативные меры ничего не давали. Через сутки Василь нарушил половину своих инструкций и начал действовать сам. Как казак за линией фронта — этому его ещё в семье хорошо научили. Спустя шесть расчленённых тел (так прятать проще) со следами полевого допроса и полторы тысячи километров на восток, пройденных за три дня (пришлось доставать не только информацию, но и оружие со взрывчаткой) адепт пути Воина замкнул радио-запалы и в одиночку штурмом взял «охотничий» особняк одного купца первой величины. К тому моменту он загнал себя в состояние изменённого сознания при помощи отчасти трофейной «химии», отчасти — родовой техникой, которую до того не мог освоить. «Доказательства», добытые упомянутым путём, не являлись достаточно весомыми, чтобы инициировать спецоперацию — со стороны бандитов, как и упоминалось, работали профи. Правда, против «двинутого» одиночного противника адепты Духа слажали… ну а дальше — дело техники. Курсанты нашлись — живые, пострадавшие немного лишь от штурма… все, кроме генеральской дочки. Она действительно многое могла и умела, обучение у казака так же пошло впрок — потому её захват прошёл не по плану. Переломы костей конечностей, осложнённые длительной неподвижностью под очередной «химией»… Врачу бандитского босса, когда «пациентку» доставили, пришлось для спасения жизни ценной заложницы провести ампутацию обеих ног, спасая девушку от начавшейся гангрены…

Узнать, кто же таинственный налётчик, точнее, ах, конечно же — группа налётчиков, случайно спасших курсантов, так и не смогли: жалость, жалость. Наверняка разборки конкурентов, ага. Так же жаль было и тяжело переживавшего пропажу курируемой группы и оттого ушедшего в отягощённый «веществами» злостный запой (официальный диагноз) лейтенанта Долгина — ему объявили выговор без занесения, и отправили в больницу на лечение. Из больницы, правда, выпустили только в диспансер-пансионат на психологическое кондиционирование, потом долго мотали по специалистам врачебных комиссий. Потом… В общем, было понятно — один раз «слетевшего» (пусть все кому надо и знают, что по делу) Воина, к спецоперациям больше не допустят. И, заставив израсходовать на врачей остаток дней службы, контракт просто не продлят. А «больничная» отметка в личном деле и четыре месяца на кондиционирование после «срыва» поставят крест на возможности службы в любом спецназе — не говоря уже о войсковой разведке.

Отдельно «порадовала» любимая девушка. Когда её выпустили, наконец, из больницы, она спешно отбыла в монастырь — правда, написав подробное письмо, в котором просила и умоляла Василя «найти другую», потому что она способна только стать ему обузой на всю жизнь. Разумеется, для дочери генерала обязательно нашелся бы мастер Духа, способный вернуть утраченные конечности — пусть и не мгновенно, как только Христос мог, но за вменяемый срок. Но девушка упёрлась и твёрдо решила пойти по стезе Духа самостоятельно: полным самоотречением от Мира и прочими «прелестями» аскезы — только так можно было добиться большого прогресса тому, кто увечен телом. Не зря сказано — «в здоровом теле и дух здрав», но верно было и обратное.

Скорбное письмо от теперь уже безвозвратно потерянной любимой казаку передал сам генерал Макаров — одновременно вместе с приглашением в Особый Отдел Центрального Полицейского Управления, подразделение, непосредственно подчиняющееся замглавы ЦПУ. Конечно, для квалификации следователя, необходимой для работы там, казаку требовалось пройти переподготовку — но тут как раз не было ничего сложного. Главное, такая работа позволяла погрузится в себя с головой и полной самоотдачей — именно то, что Долгину сейчас и требовалось. Занимался спецотдел, к слову, делами, на которые, по уму, нужно было отправлять команду следователей с прикреплённой силовой группой — но позволить себе ЦПУ мог выделить только одного или двух человек. Лично Василь всегда работал один…

Очередной эшелон остановился в одном из оборудованных чисто символическими «платформами» тупиков — и к нему немедленно заспешили солдатики-срочники, подгоняемые интендантами, и наряд военной инспекции — требовалось зарегистрировать всех прибывших, пока они не канули, как в воду, в суету разворачивающихся учений. По идее, комендатура должна была сама дожидаться, когда в её стены пожалует очередной солдат или офицер с предписанием, но в таком аду некоторые штаны забывали одеть (на полном серьёзе), не то, что пойти и вовремя поставить отметку… Человек в штатском сразу привлёк внимание патрульных — выделялся, как ворона среди попугаев, своим серым пиджаком. Учитывая, что гражданских на территории станции вообще не должно было быть, «комендачи» сразу сделали стойку.

— Следователь по особо важным, полиция, ОО ЦПУ, — разочаровал их «шпак», демонстрируя корочки, от которых рядовые резко поскучнели, а офицер, ими командующий, скривился, как от разжёванного вместе с кожурой лимона. — Мне нужно встретиться с генералом Мамедовым. Желательно — как можно скорее.

Часть 2

«Прогулка» после школы

09

За нашей лабораторией в «Каменном Цветке» был закреплён отдельный СВП-транспорт, специально предназначенный для перевозки и предстартовой подготовки изделий. Такой же жёлтый катер, как и СВП-«автобус», отличавшийся только подъёмником с телескопической стрелой, закреплённым над крышей — вроде того, что используется в автоэвакуаторах. Впрочем, «фурия» могла стартовать и прямо из салона — крышу и боковые стенки для загрузки-выгрузки дрона-геликоптера так и так пришлось делать раздвижными. Там же были смонтированы и пуско-наладочные стенды, дублирующие оборудование лаборатории. В полевых условиях автономный комплекс должен был стартовать «с колёс», причём с любых: корпус дрона специально вписали в габариты кузова трёхтонного грузовика или грузового железнодорожного вагона, а команду на старт мог дать оператор с обычного армейского планшета — лишь бы было кому лопасти винтов перевести из походного положения в боевое. Но это всё касалось только «изделия „Агат“», а с «изделием „Ирис“» было всё одновременно и проще, и гораздо сложнее.