Земля обреченная - Игорь Шенгальц

Кира ведь тоже плохо себя чувствовала в тот день, а потом очухалась раньше меня.

— Послушай-ка, Денис, — спросил я. Гипотеза требовала новых фактов. — Тогда, когда все это началось… ты не болел случайно?

Денис задумался.

— Голова болела. Я даже сознание потерял, папа говорил. Они перепугались, но я быстро в себя пришел. У меня такое бывает. Если резко встану, когда проснусь, — голова кружится сильно.

Версия подтверждалась.

— А сознание ты в тот день с утра потерял или уже позже?

— В обед где-то… — Денис задумался. — Или перед обедом… не помню уже…

Я кивнул. Возможно, так оно и было. Странной болезни, уничтожавшей людей, не избежали и мы. Только наши организмы с ней справились, а большинства людей — нет.

— Мне надо выйти на улицу, — сообщил я. — Ненадолго. Со мной идти не стоит. Хочу узнать, жив ли один мой знакомый, это неподалеку. Посидите без меня?

Мое предложение Кире не понравилось, но она лишь молча кивнула, соглашаясь с такой необходимостью. А Денис только равнодушно взглянул в мою сторону и отвернулся.

Оставлять их без защиты, даже на короткое время, не хотелось. Я с сомнением разложил на столе свой невеликий арсенал.

У Дениса разгорелись глаза. Он ласково погладил приклад автомата, словно тот был живым существом.

Я хотел было сделать ему замечание, мало ли, вдруг пальнет еще случайно. Но он вдруг ловко защелкнул обойму и улыбнулся.

— Умеешь с автоматом обращаться? — удивился я.

— Умею, — согласился Денис. — Ходил в стрелковую школу. Папа отдал. 47 из 50 выбиваю стабильно. Но из «калаша» сложнее, я обычно из винтовки стреляю. Это АК-47, масса 4,8 килограмма со снаряженным магазином, 4,3 — без магазина. Прицельная дальность — 800 метров. Магазин на 30 патронов. Темп стрельбы — 600 выстрелов в минуту.

— Ничего себе, — уважительно присвистнул я. — Профи!

— Ерунда, — пренебрежительно покачал головой Денис. — С «калашом» и ребенок разберется, очень просто. Вот ты попробуй из СВД или из СВУ пострелять. Это посложнее будет!

Я задумался.

— Если я тебе автомат оставлю, справишься? Мало ли что приключится, пока я отойду… Киру надо защитить, сам понимаешь…

Денис кивнул крайне серьезно. Мне это понравилось.

— Справлюсь, не сомневайся.

Придал он мне уверенности как-то. Собирался я со спокойной душой. Вряд ли, конечно, ему придется от кого-то защищаться, мы за все эти дни так никого больше не видели и не слышали, если не считать криков и выстрелов в самый первый день. И то их слышала только Кира, а мало ли что могло показаться испуганной девушке…

Кира поцеловала меня напоследок, очень ласково, непривычно.

— Ты только поскорее вернись, хорошо?

— Я постараюсь!

Кивнув Денису, который все еще ковырялся с автоматом, что-то то ли собирая, то ли разбирая, и особо не обратил внимания на мое прощание, я вышел на улицу.

Дом, в котором жил Иван, я помнил хорошо. И номер квартиры из головы еще не вылетел. В этот день на улице было уже совсем светло. Тьма ушла, и даже туман почти окончательно рассеялся. Обычный такой осенний день. Если, конечно, забыть на мгновение, что на календаре была середина лета, а на улице все выглядело как после урагана.

Я шел быстро, но не бежал, внимательно оглядываясь по сторонам. Людей не было, ни живых, ни мертвых. Куда трупы делись?

Многие окна были выбиты. Еще очень повезло, что наши остались целыми. При такой дурацкой погоде в насквозь продуваемой ветрами квартире жить было бы гораздо сложнее…

Дом Ивана ничем не выделялся среди прочих. Тот же мусор вокруг, те же брошенные перевернутые машины и поваленные деревья. Та же тишина и пустота.

Я шел осторожно вдоль домов, стараясь постоянно находиться под прикрытием хотя бы чего-нибудь. Мало ли чьи глаза могли за мной следить из множества темных окон.

На стук в дверь никто не открыл. На всякий случай я обошел все квартиры в подъезде — реакции никакой.

Варианта два: либо Иван мертв, либо перебрался в какое-то иное место. В то, что он мог просто побояться открыть дверь, я бы не поверил. Это совершенно не соответствовало его характеру, насколько я успел узнать его в тот самый первый день.

Очень жаль. Все же с ним я связывал определенные надежды.

Нужно было попытаться овладевать ситуацией, собрать хотя бы минимум информации, понять, наконец, что происходит. В неведении долго не проживешь.

А Иван был именно тот, который мог бы в этом помочь. Он показался мне стопроцентным человеком действия, это было видно с первого взгляда.

Решив не терять времени даром, я вышел из подъезда. Надо было добраться до центра города. Если были еще выжившие, то они, скорее всего, постарались бы попасть туда. Там администрация, а значит — какая-никакая, но власть! И если искать ответы на вопросы, то лучше места для этого не найти.

Конечно, Кира говорила, что чувствует кого-то ближе, но думаю, это были те немногочисленные жители, которые, как и мы, умудрились выжить, переборов болезнь, и толку от них было бы немного. Наверняка они и сами терялись в догадках о причинах происходящего…

Пешком до центра было топать часа полтора. Долго, конечно, но выбора не было.

Впрочем, я попытался. Залез в одну из брошенных машин с открытой дверью. Ключи торчали в замке.

Мотор был мертв. Бесполезно.

Я и не надеялся.

Вздохнул только и пошел вперед, вдоль дороги, стараясь по мере возможности не вылезать на главную улицу.

Надо было для начала разобраться, что за люди могли мне попасться. Мало ли…

По всему городу картина была одна и та же. Горы мусора и брошенный транспорт. Попалось несколько бродячих собак. К счастью для меня, одиночек. Встреться мне крупная стая, да еще злая, голодная и агрессивная, пришлось бы спасаться бегством. И еще не факт, что удалось бы. А восемь патронов в обойме — это совсем немного…

Целый час я шел, озираясь по сторонам, готовый среагировать на малейшее движение. Но вокруг было тихо, нереально тихо. А потом я дошел.

Центральная площадь была пуста. Людей, на которых я так надеялся, я не увидел.

Неужели все действительно так плохо и выжили редкие единицы? Ну хотя бы эти единицы должны же оставить приметный знак? Или все, как и мы, практически безвылазно сидели по квартирам?

Я вспомнил туман. Вспомнил ощущение страха и подумал, что не смог бы никого осудить за трусость. Потому что это была не трусость, а простой инстинкт самосохранения.

Но туман почти исчез. Исчез и страх… почти. Под ложечкой еще посасывало, иногда хотелось бежать куда-то, не разбирая дороги, все разно куда. Но эти ощущения вполне можно было контролировать.