Рабы «Microsoft» - Дуглас Коупленд

У обычного блока лего восемь выступов. У блока «Ооп!» их может быть до восьми тысяч — в зависимости от того, какое пользователь выбирает разрешение.

Пользователи «Ооп!» могут виртуально залетать внутрь своих построек, а также распечатывать их на лазерном принтере. Блоки складываются на двухмерной платформе, в трехмерном пространстве, на вращающейся космической станции, на спине бегущего страуса… где угодно. «Ооп!» позволяет клонировать любые фрагменты здания и ставить их друг на друга. Так можно построить гигантскую структуру, изображение которой не занимает много системных ресурсов. Предусмотрена возможность создавать и сохранять свои уникальные блоки «Ооп!». Кроме того, пользователь управляет размерами и пропорциями самих блоков аналогично масштабированию шрифтов.

Включите воображение!

«Оопенштейн» — блоки-клетки тканей с биологическими функциями, позволяющие создавать сложные формы жизни. Станьте творцом!

«Гора Оопмор» — отсканированная фотография размечается и конвертируется в 3D-объект «Ооп!».

«Ооп-Махал» — заготовки в виде знаменитых архитектурных памятников, которые пользователь может изменять на свое усмотрение.

«Фрэнк Ллойд Ооп» — архитектурный «Ооп!» для продвинутых пользователей.

Поскольку пользователи «Ооп!» не могут держать в руках настоящие пластмассовые блоки, отсутствие тактильных ощущений компенсируется другими способами: петлями обратной связи, скрытыми сообщениями, призами за правильную сборку. Например, если построить Эмпайр-стейт-билдинг, на него с флагом взберется Кинг-Конг.

«Ооп!» включает в себя стартовые модули: здания, автомобили и так далее. Все это можно использовать в своих конструкциях, модифицировать и дополнять неограниченным набором цветов и текстур: сланец, леопардовая шкура, древесина… Можно выращивать на этих текстурах волосы или растения. Сами блоки можно сплющивать, растягивать, подвергать морфингу и превращать в желе. Пользователи «Ооп!» могут растворять стыки между блоками, чтобы получилась цельная структура.

Постройки в «Ооп!» можно не только сохранять, но и разрушать следующими способами:

«Лос-Анджелес» (симулятор землетрясения).

«Магма» (пожар и расплавление деталей).

«Руины» (симулятор постепенного разрушения. Можно выбрать Х-число лет, в течение которого должен идти процесс разрушения. Представьте, как ваш дом в стиле ранчо распадается на трухлявые доски и зарастает лозой и кудзу).

«Наводнение»

«Большая нога» (симулятор старшего брата: постройка разваливается на куски, как от удара ногой).

«Террор!» (взрыв бомбы внутри постройки или рядом с ней).

Поколение лего взрослеет, а «Ооп!» развивается и усложняется. Со временем «Ооп!» превратится в мощный инструмент моделирования реальности, пригодный для использования учеными, мультипликаторами, строителями и архитекторами. Наша объектно-ориентированная программа предусматривает создание кроссплатформенных приложений по лицензии.

Творите миры вместе с…

«Ооп!»

Сюр, конечно.

На закате мы собрались всей командой, выключили спортивный канал, положили в камин две упаковки искусственных поленьев из супермаркета и стали всю эту инфу пережевывать (ну, а Мишка в это время пережевывала коробку из-под Windows NT). Мы чувствовали себя героями картины Магрита.

Суть была ясна. Как выразился Эйб, «это виртуальный конструктор лего, система 3D-моделирования с почти неограниченным потенциалом».

— Идея такая заманчивая, что устоять невозможно. Как перед кучей зерна с надписью «Бесплатный птичий корм» в старом мультике про земляную кукушку, — сказал Баг.

Сьюзен заметила:

— А может, это «морская обезьяна». Сейчас интересно, но когда приедем, нас встретит жестокое разочарование.

— Сомневаюсь, — возразил Баг. — Майкл — гений. Мы все это знаем. И описание впечатляет.

— Вы только подумайте, — подхватила Карла, — из обычного лего можно построить в двух или трех измерениях почти все. А если этот продукт станет новым стандартом трехмерного моделирования?

Мы молча кивнули.

Больше никто ничего не сказал. Мы смотрели на огонь и думали.

Позвонила мама. Осваивает баттерфляй — в шестьдесят лет!

Вечером, за час до отбоя (у меня, как всегда, сна ни в одном глазу), Карла опять заговорила на свою любимую тему, о теле.

— В детстве у меня был такой период, когда я хотела быть машиной. Наверное, у всех в наше время бывают разные периоды: увлечение «Властелином Колец», теориями Айн Рэнд[40]… А я совершенно серьезно не хотела быть из плоти и крови. Мечтала стать «точной технологией». Слушала Kraftwerk и «Машины»[41] Гэри Ньюмана.

Она замолчала, потом озабоченно спросила:

— Дэн, у тебя нога дергается? Давай вылечу…

[Вставьте сюда массаж стопы.]

— Это было десять лет назад. Само желание давно пропало. Но года четыре назад, когда я летом гостила у родителей, в Макминнвилле, мое тело опять как будто превратилось в машину. Солнце светило очень ярко. Я гуляла по яблоневому саду, и вдруг у меня страшно заболела голова. Она раскалывалась так, словно меня укусила оса. Начало тошнить. Я ушла в дом и спустилась в подвал, чтобы остыть. Меня вырвало прямо на цементный пол между стиральной машиной и сушилкой. А потом отнялась левая рука. Я потеряла сознание и три часа провалялась на стопке белья. Папа очень испугался и отвез меня в город на обследование мозга, чтобы проверить, нет ли признаков инсульта, тромбоза и так далее. Меня нашпиговали всякими изотопами, и я стала в буквальном смысле частью системы из тела и машины. Мое тело излучало радиацию. Его вставили, как топливный стержень, в аппарат для сканирования. Я помню, что сказала себе: «Вот как это — чувствовать себя машиной!» Я не боялась смерти, мне было скорее любопытно. И приятно, что на несколько минут я перестала быть человеком.

— Так был тромб? — спросил я.

— Нет. Обычный солнечный удар. Чувство, что я машина, быстро испарилось. Но после этой истории я решила, что надо срочно изучить свое тело. Вот, — сказала она и провела ногтями по внутренней поверхности моих предплечий.

Я вздрогнул от удовольствия.

— Как ощущение?

— Глрмр…

— Я так и знала. У людей, которые много печатают, предплечья и плечи часто очень эрогенны. Теперь поцарапай ты меня.

Я подчинился. Мы царапали друг друга, и мне пришло в голову, что это похоже на брачный ритуал животных африканского вельда из документального фильма о природе.

— Конечно, — продолжала Карла, — тебе надо всему этому научиться, чтобы делать мне такой же массаж.

— Курс для начинающих? Записываюсь!

— Дэниел…

— Да?

— Тебя когда-нибудь обнимали по-настоящему?

— Любишь ты странные вопросы! Как это «по-настоящему»?

— Я сказала, что хотела. Так да или нет?

— Ну, м-м-м… — я задумался. — Нет.

— Я так и знала.

Завидую умению Карлы говорить то, что приходит в голову. Она бесстрашно исследует свои теории и неврозы и уверена, что самопознание даст ответы на все. Чем больше я это замечаю, тем больше ею восхищаюсь.

Мы немного полежали «ложечками». Потом Карла заговорила:

— Помню, в детстве, еще в школе, нам рассказывали, что в организме человека содержится столько углерода, что можно сделать две тысячи карандашей. Кальция — на тридцать кусочков мела, железа — на один гвоздь. Нашли что говорить детям! Лучше бы сказали, что наше тело может превратиться в алмазы, кубки, чашки и воздушные шарики.

— И в дискеты, — добавил я.

СРЕДА

Мы ели печенье и прыгали на батуте. Уже похолодало, изо рта шел пар. Все нацепили какие-то обноски, потому что был день стирки, да еще и махали руками как пугала. Почему мы так бездарно обращаемся со своим телом?

Баг разглагольствовал про лего.

— Знаете, что меня особенно бесит? Сегодняшним детям, которые хотят поиграть с лего, уже не нужно напрягать воображение. Например, купили им набор «Автомобиль». Раньше, бывало, открываешь коробку, и оттуда вываливается пятьдесят деталей, из которых надо собрать машину. А теперь открываешь коробку — машина. Готовая! Целиком. Обидно до слез. Тоже мне развитие воображения! Сплошной обман.

Я вспомнил про свои лего-странности.

— В детстве, если я строил дом из лего, то обязательно из блоков одного цвета. Я играл с Иэном Боллом, соседом с улицы в Беллингеме. Этот Иэн строил дома из любых блоков, какие подвернутся под руку. Представляете, какой бы он писал код?