Другая Грань. Часть 2. Дети Вейтары - Алексей Шепелёв

— Дык, это, — Листиш с сомнением почесал голову. — Тут ведь, твоя милость, дело такое: какие люди и что делать надо будет.

— Делать? А вот смекай, что надо делать. Дядя мой, такое дело, к Аэлису отправился. Детей у него нету, стало быть, я — единственный наследник всех его земель и замка. Дело, конечно, хорошее, а только настоящему жупану никак нельзя без дружины, верно?

— Точно так, твоя милость.

У Листиша от волнения даже подмышки вспотели. Нешто ему перепадёт возглавить жупанскую дружину? Будь благословен Кель…

— Вот. Замок охранять надо? Надо. По деревням без дружины тоже ездить неприлично, верно?

Осьминий степенно кивнул: и вправду, без свиты жупану ездить по своим владениям не пристало.

— Вот сколько человек нужно, чтобы замок охранять?

— Это смотря какой замок, твоя милость.

— Ты что ж, замков не видел?

— Я, твоя милость, столько разных замков на своём веку видел, что и не сосчитать.

Гляди-ка, а у жупана-то новоявленного ещё один льюк между пальцами мечется. Дважды благословен будь Кель…

— Тогда ты мне вот что скажи, Листешь…

— Листиш, твоя милость.

— Скажи мне, Листиш, сколько вот людей охраняет эти ворота?

— Ворота, твоя милость, как раз осьмия и охраняет.

— И как часто сменяетесь?

— Два раза в сутки, твоя милость. По утру и, сталбыть, по вечеру.

— И сколько смен стражников у вас тут трудится? Восемь, наверное?

— Зачем же восемь? И впятером управляемся, дело нехитрое. Оно так и честно получается: раз днем дежуришь, раз ночью. И не обидно никому.

И второй льюк выпал из пальцев жупана — и тоже не долетел до земли.

Йеми торопливо проделал в уме подсчеты. Получалось, что разговорчивый осьминий прошлый раз заступил на дежурство как раз в тот день, когда из города уводили Серёжу, если, конечно, его уводили. Но… Заступил он вечером, а значит, ничего не видел.

Обидно было до боли. Если бы они с Мироном вчера обдумали ситуацию, то такая беседа могла бы произойти вчера вечером или сегодня рано утром — и как раз с нужным человеком. А теперь командира предыдущей смены или кого-нибудь из его людей надо искать по всему городу — мало ли где они могут отдыхать.

— Значит, говоришь, пять осьмий? Это что же, мне столько людей надо в дружину набирать только для охраны ворот? — Йеми огорченно нахмурился.

Трижды будь благословен Кель, пославший навстречу этого благородного идиота. Такого от лишнего золота не избавить — просто грех.

— Столько людей для охраны ворот, твоя милость, тебе вовсе не нужно. Потому как нас здесь столько из-за того, что через ворота всё время кто ездит. Досматривать надобно, — осьминий кивнул в сторону своих подчиненных, старательно исполнявших свой долг. — А в замок-то редко кто приедет, ворота можно закрыть, да и посадить над ними одного дозорного в башню. Еще пару человек — в караулку, ворот вертеть, решетку поднимать, если что. Твоей милости надо сначала осьмии две верных людей набрать, не более. А уж потом, ежели надобность такая будет, завсегда сможешь ещё кого в дружину позвать.

Жупан повеселел.

— Две осьмии — это совсем другой разговор. Сможешь мне набрать хороших воинов, а не шелупонь подзаборную.

— Так это, твоя милость… Ежели деньги будут — то мы завсегда.

Молодой человек вынул откуда-то из пол кафтана небольшой мешочек и подкинул его на ладони. Звяканье содержимого заставило Листиша аж жмуриться от удовольствия, словно кота, добравшегося до горшка со сметаной.

— Так и говори, мол, его милость Томен, жупан Кеанганский, что в Верховице, собирает верных людей в дружину для охраны замка…

Что? Кель Двуличный, да что ж это делается-то? Верховица — самое гиблое место в Альдабре. Здесь в предгорьях отцы-инквизиторы, храни их боги, вампиров вроде и повывели, а и то, бывает, попадаются. А уж в горах… Что бы кто ни говорил бы, но в городе, да и в деревнях, каждый несмышлёный ребенок знает: в горных лесах — смерть. Сколько замков по камушкам раскатали, а только те, что остались — ничуть не чище. Тамошние жупаны давно душу Аэлису продали, и все они, кого не возьми, вампиры-кровососы. Не любят их в предгорьях, ибо ждут от них одних лишь бед.

Есть, есть, конечно, такие отчаянные, кому всё равно кому и где служить, но осьминий Листиш не из них. Не нужно золото, коли за него вурдалак горло перегрызёт, да всю кровушку высосет. Риск риску рознь!

— …и щедро платит своим воинам.

— Извини, твоя милость, где ты говоришь замок твой?

— Недалеко. В Верховице.

— Извиняй, твоя милость, но в Верховицу я служить не поеду ни за какие деньги. Дурное это место.

— Да от чего ж дурное? — изумился простофиля.

— Разве твоя милость ничего не знает?

— Что я знать должен? Я этих мест в жизни своей не видел. Я ж всю жизнь в Тампеке прожил, пока дядя не помер, да наследства мне не оставил.

Вот теперь и башмаки бархатные понятны. Эх, бедный ты молодой дурачок. Золота много, а ума — мало. Жаль, если сгинешь ты в горном замке по собственной глупости. Жаль, а только и упредить нельзя: не должен городской стражник, да ещё и при исполнении, говорить то, что баном да префектом приказано считать слухами.

— Э, твоя милость, не взыщи, я тебе ничего говорить не стану. Не побрезгуй, загляни в харчевню какую, там и узнаешь, отчего Верховицу считают недобрым местом.

— Но людей мне не подберешь?

— Нет, не подберу, уж не гневайся.

— Ну, а другие осьминии? — жупан выглядел совсем расстроенным. — Кто тут тебя сменяет?

— Сменит меня вечером сегодня Туам Долговязый, но и он тебе людей искать не станет. Могу ауреус поставить против лорика.

— А перед тобой чья смена?

— А передо мной — Кикола Чёрного. Он тем паче не согласиться — служил он жупану одному в Верховице, еле жив остался.

— Да что там такое, в Верховице этой? — того и гляди, о стену башкой колотиться станет, эк разобрало жупана чужеземного. Зря это он. Стены городские крепкие, их и из катапульты не пробьёшь, не то, что дурной головой.

— Я тебе, твоя милость, совет дал. А больше, уж не взыщи, ничем тебе не помогу. Сам уж разбирайся.

Молодой человек вздохнул и медленно и понуро побрёл прочь. "В харчевню пошел, ежели умный", — подумал Листиш. В какую именно харчевню направлялся собеседник, ему не могло и прийти в голову.

Под тёплым кафтаном кагманец буквально взмок. А едва успел совершить омовение в бане, как пришла пора идти на прием. К благородной домне Ветилне они отправились вдвоем с Олусом, остальные остались в харчевне.

Погода испортилась. Небо стремительно затянуло иссиня-чёрными тучами, хлынул проливной дождь. Сверкала молния, грохотала гроза.

— "Люблю грозу в начале мая…", — задумчиво процитировал Мирон, стоя у окна. Крупные капли барабанили о стекло. Пусть плохонькое, неровное, мутноватое, но всё же — стекло.

— Судя по жаре, больше похоже на июнь, — откликнулся Балис.

— Нет, сейчас у них ещё май, — Нижниченко отошел от окна и присел к столу. — Я высчитывал. Середина мая.

— Ну, если высчитывал… Просто, жарковато для мая. Даже для Севастополя, мне кажется, жарковато.

— Климат может и отличаться от земного, не сильно, конечно. К тому же, если ты заметил, сейчас как раз отцветают деревья и кусты. Это — признак поздней весны, но не лета.

— Это точно, — согласился Гаяускас, вспомнив, как они с Сашкой прятались в цветущих зарослях кизила, пропуская мимо себя остатки отряда легионеров. И, перейдя на местное наречье, поинтересовался: — Наромарт, а тебе гроза не помешает?

Склонившийся над книгой чёрный эльф поднял голову.

— Нет, мне она абсолютно безразлична. И потом, она, скорее всего, быстро кончится. Грозы, обычно, длятся недолго.

— Грозы — не долго, а дождь…

— Ну, уж дождь-то мне точно никак не помешает.

Повисла пауза.

— А что как ты вообще собираешься узнать у Кеббана то, что нам нужно? — поинтересовался Сашка. Мальчишка убивал время, занимаясь резьбой по дереву. Практичный Мирон, подметив увлечения казачонка, заказал ему комплект шахматных фигур и сейчас парень трудился над белым слоном.

— Мысли я читать не умею. Поэтому, просто спрошу.

— А если он не захочет отвечать?

— То мне придётся его убедить.

— Как? — не отставал Сашка. — Ему ведь ничего не нужно. Он приговорён к смерти и его уже ничего не спасёт.

— А что, есть идеи? — поинтересовался Мирон. Разговор приобретал неприятный оборот: при Женьке и Анне-Селене, которые, хоть и вампиры, но всё же — дети, говорить о методах убеждения работорговца не следовало. Наромарт, конечно, иногда поражал своей наивностью, но, доведенный до крайности, не мямлил, а брался за меч. Сейчас же, похоже, положение было крайне тяжелым. Ждать ещё двое суток, пока на стражу у ворот заступит отряд Кикола Черного, означало потерю драгоценного времени, а другого способа узнать, где сейчас Серёжка просто не существовало. Наверняка, у эльфа найдется для Кеббана не только доброе слово и ласковый взгляд, но детям-то об этом знать зачем?