Любовники - Джудит Крэнц

— Ты пригласила его?

— Конечно, милый. Разве можно упустить случай похвастаться тобой и близнецами перед одним из шайки чванливых, самодовольных снобов, третировавших меня, когда я была маленькой девочкой из бедной семьи?

— Думаю, ты переставила местами предметы своей гордости, — ответил Спайдер, на время отдавая первенство детям.

— Не кокетничай… Как бы там ни было, но завтра он обедает у нас. Надо будет пригласить и Джиджи. Во-первых, она сейчас одна, а во-вторых, мне не терпится узнать про ее новую работу.

— Она провела там всего два дня.

— Верно, но первые впечатления — всегда самые важные. Когда мы встретились, ты решил, что я холодная сучка.

— Так оно и было.

— Да, черт побери. И я не стыжусь этого. По крайней мере, в то время я была сама себе хозяйкой. Не то что сейчас, когда ты промыл мне мозги и приковал к дому, смиренную и беременную.

— Опять? — тихо спросил он.

— Это просто поговорка.

— Слава богу.

— Разве ты больше не хочешь детей? — удивилась Билли, — Не хочешь девочку?

— Милая, хочу, конечно, но не сейчас, когда Хэл и Макс управляют тобой с помощью взгляда. Пусть они сначала научатся говорить. Может быть, тогда ты убедишься, что они довольны матерью.

Лос-Анджелес влек к себе Бенджамина Уинтропа уже несколько лет. Этот город был последним из благословенных уголков Америки (не считая Гавайев), где ему хотелось возвести торгово-развлекательные комплексы. Сейчас Бену было тридцать пять, но он с юности увлекся торговлей недвижимостью так же, как остальные представители его поколения увлекались рок-н-роллом, и начал упрямо скупать земельные участки, еще будучи новичком Гарварда, беря взаймы под суммы, к которым мог получить доступ только по достижении двадцати одного года.

Его отец считал такое поведение недостойным уроженца Бостона. Оно слишком отличалось от представлений старика о том, что такое настоящий бизнес.

— Бенджамин, ты должен руководить предприятиями, принадлежащими семье. Зачем покрывать плодородную землю уродливыми автостоянками и отвратительными лавками? — постоянно нудил он. — Я не собираюсь вкладывать в них свои деньги.

Отказ отца окончательно убедил Бена в том, что необходимо переезжать в Нью-Йорк. Финансовый климат Бостона слишком сильно зависел от моральных воззрений. Лично Бен придерживался девиза из кэрролловской «Алисы в Зазеркалье»! «Стоп, стоп, девочка, — сказала Герцогиня. — У всего есть мораль, надо только суметь найти ее».

Еще в том возрасте, когда взрослые давали ему читать детские книжки, Бен решил, что он не станет тратить понапрасну ни одной минуты и что до морали ему нет никакого дела. Человек, соблюдающий этические нормы, состояния нажить не может. За последние пятнадцать лет он стал обладателем восьмисот миллионов. Он не упускал ни единого шанса приумножить капитал, и польщенные боги случая были к нему благосклонны.

Зная о быстром деловом успехе Бена Уинтропа, окружающие считали его человеком нетерпеливым, и совершенно напрасно. Он прекрасно овладел искусством ждать и терпеливо хранить свой замысел до тех пор, пока тот не достигал окончательной зрелости. Потом оставалось только собрать выращенный урожай. Все, чем обладал Уинтроп, должно было принадлежать только ему. Мысль о дележе была ему не просто чужда, но ненавистна.

С женщинами, вызывавшими у него желание, Бен обращался так же, как с нужным земельным участком: терпеливо обхаживал и ждал удобного момента. Он с отличием закончил Гарвард по специальности «литература и история» и питал искреннюю любовь к красоте во всех ее проявлениях. Больше всего на свете ему нравилось делать деньги, любить женщин и наслаждаться произведениями искусства. Если женщина или, к примеру, картина казалась Бену стоящим внимания, он не останавливался ни перед чем.

В общем, Бен Уинтроп был чрезвычайно доволен собой. Он очень удивился бы, если бы кто-нибудь назвал его аморальным типом. Иногда Уинтроп с улыбкой думал, что живет по ту сторону морали, что узкие этические нормы к нему неприменимы, что благодаря собственным усилиям он поднялся в выси, которые доступны только умным и богатым людям, вызывающим зависть у тех, кто не в состоянии забраться так высоко.

Бена Уинтропа всегда чрезвычайно интересовала Билли Айкхорн — еще одна выдающаяся представительница их большого клана, достижения которой сделали ее семейной легендой. В год ее отъезда из Бостона Бен был подростком. Когда в двадцать один год Билли вышла замуж за Айкхорна, Бену было семнадцать, но он хорошо помнил, как женская половина его семьи оживленно обсуждала поведение дочери Джозайи Уинтропа во время воскресного ленча. Для чопорного Бостона это было равносильно скандалу. Известие о том, что Билли основала «Скруплс», вызвало у Бена одобрение, с которым он относился к любому проявлению предприимчивости за исключением неудачного ограбления банка.

Позволив Берго отвести машину на стоянку, Бен Уинтроп окинул быстрым взглядом огромный дом, окруженный садом в несколько акров. Уже стемнело, и в саду горели фонари. Наметанный глаз опытного торговца недвижимостью тут же определил лакомый кусок. Горничная провела Бена в дом, и он стремительной походкой направился к Билли.

— Добро пожаловать, кузен Бен, — сказала Билли, пристально разглядывая его. — Не могу сказать, что твое лицо мне хорошо знакомо.

— Это вполне возможно. Дело в том, что мы никогда не встречались. Я из более позднего поколения Уинтропов.

Бен Уинтроп умеет владеть собой, думала Билли, представляя его Спайдеру. У ее кузена было худое и сильное лицо, худое и сильное тело, худая и сильная рука и подкупающе задумчивая улыбка, придающая несколько резковатым чертам особый шарм.

Няня спустилась по лестнице и принесла Хэла и Макса. Бен был достаточно чуток, чтобы не совать младенцам палец, на котором могли быть микробы. Избави боже, а вдруг им захочется сунуть этот палец себе в рот? Вместо этого он погладил их крошечные ножки с чувством, которого едва ли можно было ожидать от холостяка.

— У меня детей нет, но их чудесный запах производит на меня впечатление, которое невозможно описать словами, — сказал он, когда няня унесла сонных близнецов. — Я видел множество младенцев — все мои друзья плодятся, как сумасшедшие, — но до сих пор не встречал детей с таким магическим взглядом. На миг показалось, что мне заглянули в мозг и проверили его содержимое.

«Умный мальчик этот Бен Уинтроп. Точнее, умный мужчина», — подумала Билли и посмотрела на него с новым интересом. У кузена были высокий, перерезанный морщинами лоб, придававший ему вид интеллектуала, непокорные русые волосы, не подвластные всем стараниям парикмахера, длинный аристократический нос с тонкими, чувствительными ноздрями, решительный тонкогубый рот и внушительный подбородок. Серо-голубые глаза, менявшие оттенок, как зимнее море, казались искренними и вызывали инстинктивное доверие, хотя их обладатель едва ли его заслуживал. Бен был ниже Спайдера сантиметров на восемь-десять, едва достигал метра восьмидесяти, но хорошо двигался и прекрасно владел своим телом.