Научись себя любить, или история одной семьи (СИ) - Виолетта Иванова

глыбу, хотя была невысокого роста, немногим выше Вари и то за счет каблуков, которые носила постоянно. Ледяная уверенность шла у нее изнутри. Женщина была красива, уверена в себе, ухожена. Реально ей можно было дать не больше сорока, но взгляд пожившей на свете женщины выдавал ее возраст. О ее личной жизни никто не знал, только с уверенностью могли говорить, что живет одна. Варя иногда смотрела на свою начальницу и в чем-то пыталась подражать ей, быть такой же собранной, уверенной в себе, цельной.

— Ты чего тут делаешь? — совершенно спокойным голосом спросила Ксения Львовна.

Варя поспешила соскочить с подоконника и вытянулась, как солдат перед командиром. Она не знала, что ответить, почему в воскресенье пришла на работу и сидит здесь пьет чай. Видимо Ксения Львовна заметила ее заминку.

— Понятно. Из дома ушла, — не спросила, а констатировала. Варе оставалось только кивнуть головой и закусить сильно губу, чтобы не расплакаться.

— Некуда идти? — в голосе начальницы послышалась нотка заботы.

— Как сказать, — Варя пожала плечами. — Могу пойти к родителям…

— …но тебя там не ждут, — закончила за нее Ледникова.

Варя кивнула головой.

— Чаем угостишь? — спросила Ксения Львовна, занимая кресло. — Давай поговорим, а то мне тоже сегодня домой не хочется возвращаться. День сегодня такой, грусно-вспоминательный.

И она тяжело вздохнула. По лицу начальницы прошла тяжелая тень. Варя засуетилась, снова включила чайник, стала доставать наборы чая в пакетиках, предложила их на выбор начальнице. Варя любила вкусный чай и старалась покупать с каким-нибудь необычным вкусом. Ксения Львовна выбрала чай со вкусом манго, дождалась кружки с кипятком и удобнее уселась в кресле.

— Ты можешь вернуться на подоконник. Если бы не юбка, я сама бы туда забралась. Уютно у тебя там, даже завидую. И в кабинете у тебя уютно. Но я бы на твоем месте нашла бы стол поменьше, но на стены навесила шкафчиков. Места было бы больше. Варя и сама думала, что не мешало бы найти шкафчики на стены, чтобы поставить небольшой стол, но не решалась подойти к начальнику МТО. Ей и так слишком часто шли навстречу и выделяли новую мебель и технику.

Когда Варя, красная от похвалы, достала свои запасы печенья и халвы, поставила их на стол, снова села на подоконник с новой кружкой чая.

— Что я могу сказать? Мы решили с мужем разойтись…ну как решили…

И она рассказала женщине всю свою немудреную историю жизни с детства до сегодняшнего дня. Она сама не ожидала, что сможет вот так открыто рассказать все то, что накопилось у нее с самого детства на душе и давило на грудь неподъемной тяжестью. Она рассказывала и чувствовала, как эта тяжесть потихоньку отпускает ее. Слезы лились, но она даже не замечала их, они приносили облегчение.

— Мда-а-а-а, судьба, — проговорила Ксения Львовна, когда рассказ Вари был закончен. — А у меня сегодня тоже «знаменательная» дата. — Она грустно усмехнулась. — Ровно двадцать пять лет назад я тоже ушла от мужа.

Варя уставилась на свою начальницу не понимая, как можно было изменить такой женщине.

— Ага, тоже ушла. Надоело мне все это. Хоть на меня родственники не так давили, как на тебя, но контролировали каждый мой шаг и озадачились подысканием мне мужа. Хорошо, что мы знали с этим гадом до этого друг друга, наши родители дружили и, как говориться «сын маминой подруги» оказался лучшей кандидатурой. Ну а я что? Нравился мне этот гад, красавец, наглый, уверенный. Всем девчонкам головы кружил, а я и радовалась, что будет моим. Влюбленная была в него, как кошка. Однако сукой он оказался. Мне после школы отец положил на книжку какую-то сумму, продал свою старенькую машину. Ее легче было продать, чем чинить. На эти деньги я на последнем курсе смогла сколотить небольшую компанию. Неожиданно она стала приносить неплохие деньги. Тогда Интернет-пространство не так было заселено, как сейчас. Запустила пару услуг и пошло, подтянула парочку айтишников, инженеров. Если мой гад поначалу скрывал свой мерзкий характер, то когда нас поженили после института, решил занять мое кресло в фирме, но что-то у него не пошло. Умишка не хватило, он учился по другой специальности, что-то с финансами. Тогда он передумал, взял у меня деньги и открыл свою фирму по грузовым перевозкам. Дело пошло в гору. Как появились нормальные деньги, тут же купил себе «жирную» машину, оделся в бренды, почувствовал себя королем, всеобщим любимцем. И мать моя просто души в нем не чаяла, всегда занимала его сторону, тыкала меня, что я должна быть благодарна, что «он же так любит тебя, такой муж хороший, красавец» и бла-бла-бла. А за ним толпами бабы бегали и он никому не отказывал. Ну что ты, красавец же.

Ледникова сделала большой глоток чая, вздохнула, немного помолчала. Варя не стала перебивать, понимая, что ей также хочется высказать всю свою накопившуюся боль. За окном ночь вступала в свои права, снег пошел крупными хлопьями, накрывая пушистым одеялом дороги, деревья, дома. Тишина стояла какая-то…уютная.

— Вроде жили мы хорошо, в достатке, — продолжила она. — Первые годы, пока эта сволочь становился на ноги, я постоянно поддерживала его, отдавала ему свои заработанные деньги, без которых он бы ни за что не смог построить свою фирму. А он признавался мне постоянно в любви, прям был ми-ми-ми, а не мужчина. А когда его фирма заработала, пошли хорошие заказы, которые я ему тихо «подгоняла», пользуясь своими связями, почувствовал вкус больших денег, его как подменили. Куда и любовь та делась, о которой он шептал мне ночами. Стал возвращаться поздно пьяным и в запахе чужих женщин. Потом стал пропадать на день-два, а потом вообще мог неделю домой не показываться. Я молчала. А как же! Не принято у нас в семье было жаловаться на свои трудности. Да и не поняла бы меня мать. Она всю жизнь терпела измены отца и меня учила, что «муж нагуляется и вернется. К тебе же вернется, а не к другой уйдет. Значит любит и нечего тут думать. Ради семьи можно и перетерпеть». Тогда я узнала, что ребенок у нас будет. А я долго не могла забеременеть. Вот я и терпела, думала, ради семьи, чтобы у ребенка был отец, что изменится, когда о ребенке узнает, пока он к нам в дом свою бабу не привел. Я тогда их выгнала. Схватила швабру и гнала до порога.

Ксения Львовна снова отпила чай, усмехнулась горько. Варя затаила дыхание. Сейчас перед ней обнажалась душа этой сильной женщины и