Дети капитана Гранта - Жюль Верн

— Тогда, значит, на острове Мадейра, — заметил Джон Мангле.

— Пусть на острове Мадейра. Я буду там всего в ста восьмидесяти милях от Лиссабона и стану ждать какого-нибудь судна.

— Ну что ж, господин Паганель, — сказал Гленарван, — так и будет сделано. Что касается меня, я счастлив, что могу на эти несколько дней предложить вам быть моим гостем на этой яхте. Будем надеяться, что вы не слишком соскучитесь в нашем обществе!

— О, — воскликнул ученый, — это еще счастье, сэр, что я ошибся судном так удачно! Тем не менее нельзя не признаться, что человек, направлявшийся в Индию и плывущий в Америку, попал в довольно-таки смешное положение.

Как ни печально это было, Паганелю пришлось примириться с задержкой, которую он не был в силах предотвратить. Он оказался человеком очень милым, веселым, конечно рассеянным и очаровал дам своим неизменно хорошим настроением. В течение первого же дня Паганель со всеми подружился. Он попросил, чтобы ему показали знаменитый документ, и долго, внимательно изучал его, вникая во все мелочи. Иное истолкование документа казалось ему невозможным. Он отнесся с живым участием к Мэри Грант и ее брату и старался внушить им твердую надежду на встречу с отцом. Он так уверовал в успех экспедиции «Дункана», так радужно смотрел на все, что, слушая его, молодая девушка не могла не улыбаться. Конечно, не будь у него поручения, он, несомненно, бросился бы на поиски капитана Гранта.

Когда же Паганель узнал, что Элен — дочь известного путешественника Вильяма Туффнеля, он разразился восторженными восклицаниями. Он знал ее отца. Какой это был отважный ученый! Сколькими письмами обменялись они, когда Вильям Туффнель был членом-корреспондентом Парижского географического общества! И это он, он, Паганель, вместе с господином Мальт-Брюном предложил Туффнеля в члены общества! Какая встреча! Какое удовольствие путешествовать с дочерью Вильяма Туффнеля!

В заключение географ попросил у Элен разрешения поцеловать ее. Поцелуй был разрешен, хотя это и было немного «неприлично».

Глава VIII

На «Дункане» стало одним славным человеком больше

Между тем яхта благодаря попутным течениям у берегов Северной Африки быстро приближалась к экватору. 30 августа показался остров Мадейра. Гленарван, помня свое обещание, сообщил Паганелю, что «Дункан» может сделать там остановку, чтобы высадить ученого на берег.

— Дорогой Гленарван, — ответил Паганель, — давайте поговорим с вами попросту, без церемоний. Скажите, намеревались ли вы до моего появления сделать остановку у Мадейры?

— Нет, — сказал Гленарван.

— Тогда разрешите мне использовать мою злосчастную рассеянность. Остров Мадейра слишком хорошо известен. Он не представляет никакого интереса для географа. Все о нем уже сказано и написано; к тому же когда-то знаменитое тамошнее виноделие теперь в полнейшем упадке. Подумайте только: на Мадейре больше нет виноградников! В 1813 году там добывалось двадцать две тысячи пип[25] вина, а в 1845 году количество это снизилось до двух тысяч шестисот шестидесяти девяти пип. В настоящее же время оно не составляет и пятисот пип. Прискорбное явление! Итак, если вам безразлично, сделать ли остановку здесь или у Канарских островов…

— Тогда сделаем остановку у Канарских островов, — ответил Гленарван, — они у нас на пути.

— Я это знаю, дорогой Гленарван. А Канарские острова, состоящие из трех групп, представляют большой интерес для изучения, не говоря уже о Тенерифском пике — мне всегда хотелось его увидеть. Теперь же как раз представится для этого удобный случай. Им я воспользуюсь и в ожидании судна, которое доставит меня обратно в Европу, поднимусь на эту знаменитую гору.

— Как вам будет угодно, дорогой Паганель, — невольно улыбаясь, ответил Гленарван.

И у него были основания улыбаться.

Канарские острова находятся недалеко от Мадейры, всего в двухстах пятидесяти милях — расстояние незначительное для такой быстроходной яхты, как «Дункан».

31 августа в два часа дня Джон Манглс и Паганель разгуливали по палубе. Француз забрасывал своего компаньона вопросами относительно Чили.

— Господин Паганель! — вдруг прервал его капитан, указывая на какую-то точку на южной стороне горизонта.

— Что такое, дорогой капитан? — отозвался ученый.

— Соблаговолите посмотреть вон в ту сторону. Вы ничего там не видите?

— Ничего.

— Вы не туда смотрите, — это не у горизонта, но повыше, среди облаков.

— Среди облаков? Сколько я ни смотрю…

— Ну вот, теперь взгляните по направлению рейки бушприта[26].

— Ничего не вижу.

— Да вы просто не хотите видеть! Но поверьте мне, что хотя мы еще и в сорока милях от Тенерифского пика, его остроконечная вершина уже ясно вырисовывается над горизонтом.

Хотел Паганель видеть эту гору или нет, но через несколько часов ему, чтобы не прослыть слепым, пришлось согласиться с Джоном Манглсом.

— Наконец-то вы ее видите, — сказал ему капитан.

— Да, да, вижу совершенно ясно. И это и есть так называемый Тенерифский пик? — пренебрежительно прибавил географ.

— Он самый.

— А он производит впечатление не очень высокой горы.

— Однако он возвышается на одиннадцать тысяч футов над уровнем моря.

— Но ему, во всяком случае, далеко до Монблана.

— Возможно, но когда дело дойдет до подъема на эту гору, пожалуй, и вы тогда найдете, что она довольно-таки высока.

— Подниматься? Подниматься на Тенерифский пик? К чему это, дорогой капитан, после Гумбольдта и Бонплана? Гениальный Гумбольдт поднялся на эту гору и описал ее так, что уж ничего не прибавишь. Он тогда же установил ее пять поясов: пояс виноградников, пояс лавров, пояс сосен, пояс альпийских вересков и, наконец, пояс, где совершенно отсутствует растительность. Гумбольдт добрался до самой высшей точки Тенерифского пика — там негде было даже сесть. Перед его глазами расстилалось пространство, равное четвертой части Испании. Затем он спустился до самого дна кратера этого потухшего вулкана. Спрашивается: что остается мне делать на этой горе после такого великого человека?

— Действительно, после него вам новых сведений не раздобыть, — согласился Джон Манглс. — А жаль, так как вам будет ужасно скучно в Тенерифском порту в ожидании прихода судна. На какие-либо развлечения надежд там мало.

— Понятно, тут можно рассчитывать только на самого себя, — смеясь, заметил Паганель. — Но скажите, дорогой Мангле, разве нет на островах Зеленого Мыса крупных портов?