Первая экспедиция - Антон Первушин

Лара озабоченно посмотрела на наручный ПДА.

– Я поставила на автодозвон. Пока никакой реакции.

– Неужто дезертировал профессор?

– За языком следи, – осадила Лара. – Миша не мог так поступить. Значит, что-то случилось… Господи, как все не вовремя!

Подошел Шурик-С-Цитатой.

– Зовут, – сообщил он. – Как говаривал классик, карета подана!

– И все-таки где Миша?…

Трое друзей и молодой физик направились к самолету, от которого отъезжал опустевший грузовик. Техники аэропорта еще возились вокруг рампы и шасси, заканчивая последние приготовления к отлету.

В салоне, рассчитанном на пятьдесят пассажиров, было просторно, и каждый выбрал себе место по вкусу. Привалов расположился в дальнем конце, у металлической сетки, разделяющей салон на две части, положил на колени свой унибук в противоударном корпусе, тут же вошел в Сеть и продолжил процесс настройки. Лёлек с Ларой устроились в первом ряду, вполголоса обсуждая детали предстоящей экспедиции. Шурик-С-Цитатой выбрал кресло у иллюминатора и тихо прикорнул. Артур помялся, помаялся и сел к другому иллюминатору, уныло глядя сквозь него на нависающее сверху крыло самолета. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Наконец в салоне появился Плюмбум. В отличие от друзей он выглядел свежим и бодрым, как будто успел хорошо выспаться. Поношенная полевая форма военстала без знаков различия была подогнана под размер и сидела на нем как влитая.

– Вылет через пять минут, – объявил он. – Советую пристегнуться. Рейс у нас простой, быстрый, обслуживания не будет. Михаил кому-нибудь звонил?… Нет?… Странно…

– Виктор, с Мишей что-то случилось, – сказала Лара. – Иначе он сообщил бы.

– Да, так оно и есть, – согласился Плюмбум. – Мы расстались с ним в три, и с тех пор ни слуху ни духу. Я велел ребятам поискать его в базе скорой помощи – безрезультатно. Ладно, дам поручение – отыщут.

ПДА Плюмбума пискнул сигналом вызова. Он глянул на экран и присвистнул. На лице заиграла улыбка.

– Придется задержать вылет. К нам на борт рвется некий субъект без документов, который утверждает, что он – профессор Михаил Шагаев.

Все оживились.

– Я же говорила, Миша нас не бросит. – Лара с победным видом посмотрела на Привалова.

Вылет задержали на полчаса. Плюмбум сходил в аэропорт, поучаствовал в процедуре идентификации личности опоздавшего, оформил временный электронный паспорт для него.

Когда Болек поднялся на борт, стало ясно, что он провел очень бурную ночь. Профессор выглядел как последний бомж с вокзала. Некогда шикарный костюм был помят, изгваздан, в нескольких местах разодран, свисали лоскуты, обнажив подкладку. Лицо Болека смотрелось ничем не лучше, чем костюм: оно опухло, левый глаз заплыл, губы разбиты в кровь.

– Что случилось?!

Лара вскочила, подбежала, но Болек отвел ее руку.

– Потом объясню.

– Всем занять свои места, – сурово распорядился Плюмбум. – Мы вылетаем. И так уже выбились из графика.

Мерный гул двигателей заметно усилился, вибрация передалась фюзеляжу. «Ан» выехал на взлетно- посадочную полосу, разогнался и без каких-либо проблем оторвался от земли.

Когда самолет набрал высоту, друзья смогли отстегнуть страховочные ремни и собрались посередине салона, чтобы обсудить текущую ситуацию. Вел собрание Плюмбум.

– Итак, у нас, как это принято, две новости: хорошая и плохая. Хорошая – к нам присоединился Артур, стажер-физик из Лаборатории трансформации континуума, друг Алины. Он поможет нам проследовать за экспедицией Лаборатории в то, что называется субпространством Зоны. Никто не знает, что нас там ждет, но это не имеет значения: мы все равно туда пойдем. К сожалению, у нас имеется только шесть костюмов высшей защиты, поэтому кому-то придется остаться на Свалке и дожидаться нас там. Кто останется, решим на месте… Новость плохая. На нас уже обратили внимание. И люди там, похоже, серьезные. Михаил, расскажи, пожалуйста.

Болек потер распухшую щеку. И поведал компании следующую историю.

За ним следили от Москва-Сити. На «Патриоте» четырнадцатой модели с затененными стеклами. Таких внедорожников по столице бегает до черта, поэтому он даже не выделил «Патриот» из общего потока. Заметил преследователей, только когда свернул к автостоянке института – в этом закутке Болек знал каждую «тачку», чужие здесь редко парковались. Но снова не придал значения – мало ли кому захотелось нанести визит в научное учреждение. Что-то подозревать он начал после того, как урегулировал все проблемы, связанные с неожиданным отпуском, и возвращался к своему автомобилю. «Патриот» был поставлен так, что лишал Болека всякой возможности выехать со стоянки. Тут профессору и вернуться бы в институт, обратиться за помощью к охране, но вместо этого он совершил последнюю и самую дурацкую ошибку за вчерашний день – воспылал праведным гневом, вразвалку подошел к внедорожнику и требовательно постучал в окно со стороны водителя. Стекло бесшумно опустилось, после чего в лицо Болеку прыснули какой-то гадостью, и он немедленно отключился. Очнулся связанным в лесу – было мокро и холодно, кое-где еще лежали грязные сугробы. На толстом поваленном стволе старого дерева сидели похитители. Их было двое – здоровенные лбы бандитской наружности. Но бандиты то были не простые, из сталкеров. По каким признакам Болек это определил? По очень наглядным. Переговариваясь между собой, бандиты использовали словечки из сталкерского жаргона: «зарница», «барыга», «ксива», «хабар», «приблу- да», «тычок». Кроме того, у одного из похитителей на руке имелась характерная и очень модная в среде крадущихся татуировка – знак радиационной опасности. Задавали вопросы. Порой очень странные. Например, спросили, знает ли он Гоголя. Болеку пришлось честно признаться, что знает – со школьной парты. Это почему-то вызвало у похитителей невероятное оживление, они некоторое время обсуждали новость, перемежая специфический жаргон матерными словечками. Потом обратились к более серьезной теме. Разумеется, спрашивали, что Болек делал в Лаборатории трансформации континуума. Болек соврал, что ничего особенного там не делал, устанавливал контакты с коллегами, договаривался о консультации, приглашал принять участие в междисциплинарной конференции. Тут ему не поверили. Начали бить, но без особого энтузиазма – похоже, калечить не собирались. Болек для виду развопился, поклялся всеми святыми, благо неверующий, что говорит правду. Ему снова не поверили. Макнули головой в ближайшую лужу. При этом прозвучала фамилия Плюмбума, что указывало: похитители знают многое о готовящейся экспедиции в Зону, и их очень интересуют подробности. Но им не повезло – Болек и в самом деле не мог раскрыть им какие-то детали, ведь в тот момент он был уверен, что эксперимент физиков полностью провалился и они сидят сейчас на Свалке, собирая материал для отчета. Потом прозвучал и полный бред: бандитствующие сталкеры интересовались, где находится «Звезда Полынь». Болек вполне искренне заверил их, что не знает, о чем идет речь. За что ему тут же досталось по первое число. Отчаявшись вызнать у профессора хоть что-нибудь для себя полезное, похитители профилактически предупредили Болека, чтобы тот в Зону не лез, сидел дома и, как говаривали классики, не изводил цветы своей селезенки. Сказано, конечно, было иначе, но смысл примерно такой. Потом похитители, ругаясь друг с другом, удалились в леса. Бумажник, электронный паспорт и ПДА Болека они забрали: любой крадущийся – мародер по определению. Благоразумно выждав около получаса, профессор отправился по следам похитителей и вскоре добрался до шоссе. Уже совсем стемнело, и ему пришлось попрыгать, потому что никто, гады такие, не захотел брать в попутчики человека в разорванном костюме, с разбитой в кровь физиономией и со связанными руками. В результате его подобрала полицейская машина, и копы проявили законный интерес: кто такой, почему связан, нет ли здесь криминала? Понимая всю шаткость своего положения и учитывая цейтнот, Болеку пришлось придумать целую историю: дескать, это была шутка, розыгрыш, у нас, среди профессуры, хе-хе, приняты подобные розыгрыши, и настоящая ситуация – еще ничего, в прошлый раз мы доцента имярек в мусорном баке закопали. Копы оказались совсем не дураки, в академических шутников не поверили, а Болека отвезли в ближайшее отделение – аж в Томилино, не хухры-мухры, – где сначала продержали четыре часа в клетке с вонючими бомжами, а затем долго оформляли протокол задержания и объяснительную. Пришлось еще раз повторить вымышленную историю о розыгрыше – на этот раз письменно. И письменно же отказаться от претензий в возбуждении уголовного дела. В три часа ночи Болека, обрадованного тем, как он легко отделался, выставили на улицу. Очень резво профессор добежал до ближайшей станции монорельса и вдруг понял, что приключение еще не закончилось: без документов, без средств связи, а главное, без денег он не мог добраться даже до Москвы и по дедлайну явно не успевал присоединиться к экспедиции. Пришлось снова выйти на трассу и на перекладных ехать в аэропорт. Но добрался вовремя – при очевидных минусах хотя бы это очевидный плюс…