Должница (СИ) - Асхадова Амина

В моей сперме, со вкусом моего члена на губах она не делается менее гордой. И это меня заводит. Приподнимаю ее лицо, разглядывая ее обнаженную влажную фигуру.

Возвращаюсь к ее полыхающему взгляду и пригвождаю Алю к месту:

- Девочка залетела от плохого мужчины, но решила от него это скрыть. Девочка нарушила договор.

Глава 13. Аля

- Девочка залетела от плохого мужчины, но решила от него это скрыть. Девочка нарушила договор.

Руднев узнал. Выяснил это. Его глаза и уши были в той аптеке, в которой я с дрожью покупала тест. И мое состояние в эти выходные не укрылось от его пристального взгляда.

Если можно чувствовать себя еще более беспомощной и уязвимой, то я чувствовала себя именно так.

Как оказалось, весь месяц, что я не видела Руднева, он – меня видел. Следил за мной. Наблюдал. Если я не знала об этом наверняка, то я чувствовала это, но я бы никогда не подумала, что он будет отслеживать каждый мой поход в магазин или… аптеку. Хотя с аптекой и стоило быть осторожной.

Наивная Аля…

Я молчу. Тогда Руднев глубоко вздыхает и отходит от меня – от порочной, раздетой, присвоенной им. Его высокая фигура более не позволяет свету луны проникнуть в эту грязную, опороченную спальню.

- Ты можешь принять душ, - бросает он с барского плеча.

Именно об этом я и мечтала. Только бы не упасть от дикого головокружения.

Дверь в ванную оказывается без замка, поэтому стараюсь делать все быстро. Совсем не помня себя от переизбытка чувств, я перекрывала его запах различными гелями для душа. Я взяла цветочную банку, но женские ароматы были бестолковыми в этом деле. Слишком слабые.

Схватила с полки мужской гель для душа, выдавила щедрую порцию и только после него я смогла вздохнуть полной грудью. Словно не было этих десятков минут, во время которых он присваивал меня себе. Показательно делал меня вещью, принадлежащей ему.

Но с этим статусом я не собиралась мириться.

Те несколько глотков алкоголя окончательно испарились из моего организма, и тогда все мои переживания сменились мыслями о Веронике. Я вспомнила о том, что пока поблизости есть Макар, ей может грозить опасность. Конечно, ей выделили отдельную комнату, но едва ли друга Руднева это могло остановить.

Хватаю полотенце с полки и со страхом вылетаю из ванной. Руднев все еще стоит у окна.

- Твоя подруга в безопасности, - слышу я тут же.

Поплотнее натягиваю полотенце, усмиряя дыхание.

- Откуда вы знаете?

- Приходил Макар. Не беспокойся за нее. Беспокойся за себя, Али.

«Али…»

- Я уже не боюсь ваш мир. Все, что со мной могло произойти, уже произошло.

Руднев медленно поворачивается. Я делаю шаг назад и сбегаю обратно в ванную, где надеваю чистое белье. Я почти успеваю это сделать, но чертова дверь без замка приоткрывается, и тогда Руднев встает в проходе, складывая руки на своей груди.

- Неправда, Аля. Ты совсем не познала мой мир. Если ты когда-нибудь встретишь человека из моего мира… вероятно, эту встречу ты не переживешь. В лучшем случае тебе отрежут язык – за твою дерзость, а в худшем – ты не выживешь после первой ночи, когда тебя пустят по кругу.

- Вы хотели отрезать мне язык?

Руднев тихо смеется, но затем он вмиг становится серьезным.

- Перестань мне выкать, - приказывает он.

Громко сглатываю, наспех надевая штаны. Черт, я по-прежнему обращаюсь к нему на «вы», но оно и не мудрено. Не останавливаюсь одеваться, потому что я не хочу продолжения этой грязной ночи. Однако, Руднев не предпринимает никаких шагов, и это немного успокаивает меня.

- Удивительно, что после трех лет в детском доме ты осталась такой непорочной, Аля. И наивной. В возрасте, в котором ты туда попала, очень трудно вклиниться в семью безумно злых детей, не правда ли?

Только киваю головой. Мне не хочется говорить об этом с ним. Да, дети были жестоки со мной, и только Вероника была добра ко мне. Только благодаря ей я не сломалась.

- Я был не мягок. Но по-другому я не умею и не буду, а другие и вовсе не захотели бы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Что это? Оправдание? Значит ли это, что он отпустит меня?

- Не оправдывай себя, - бросаю я, проходя мимо.

Сердце замирает, когда мы пересекаемся в тесном проходе ванной. Почти соприкасаемся телами. И в один миг он обхватывает мое запястье – сильно, заставляя меня притормозить и почти что уткнуться в его грудь.

Мы застреваем в проходе. Я перестаю дышать.

- Ты намазалась мужским гелем? – прищуривается он.

- Другие мне не понравились, - гордо вскидываю взгляд, вложив в свой взгляд максимум чувств, что я испытываю к этому человеку. Негативных чувств.

- Оправдания, как и извинения – не мой конек. Я лишь хочу тебя предупредить. Быть со мной рядом – опасно, и порой за это приходится платить высокую цену. Теперь ты носишь моего ребенка, Аля, и мне все равно, как ты хотела это скрыть и куда ты собиралась бежать…

- Я не…

- А ты собиралась бежать, Аля.

Замолкаю, встречаясь взглядом с янтарными глазами. Руднев не спрашивает. Он утверждает.

А я не оправдываюсь. Видимо, это тоже не мой конек.

- Я не хотела быть рядом с тобой. И я не хочу платить за эту высокую цену.

- Так распорядилась судьба. Так вышло, что мы друг другу не чужие люди, Аля, - ироничная усмешка трогает его губы.

- Что?

Руднев продолжает удерживать меня, раскрывая завесу тайны, известную только ему.

- Я бы никогда не подумал, что вы родные сестры. Разное воспитание, разные ценности… - его взгляд такой же туманный, как и его речь.

- Родные сестры? – недоверчиво и вызывающе.

- Твоя сестра – это моя бывшая жена. Моя роль уже ясна. Но ты в опасности, Аля. И одному богу известно, какую участь она приготовила для тебя.

- Я тебе не верю.

Руднев безумен. Такого не может быть. Уж за мои пятнадцать лет отец бы точно рассказал мне о таком, или?..

Хочу отодвинуться, уйти и не быть так близко к нему, но хватка Руднева лишь усиливается, а голос становится жестким, почти металлическим. Как в нашу первую ночь.

- Не верь. Просто умей молчать, когда того требует ситуация. Не всегда я смогу быть рядом – мое время заканчивается, Аля. Ты ведь помнишь, что мне осталось четыре месяца?

Помню. О таком, как Руднев, забыть уже не получится.

- Этого мало, чтобы я поверила тебе. Скажи, где же моя сестра сейчас? И где моя мама?

Если это правда, то я хочу знать. Это надежда, благодаря которой я смогу бежать. У меня появилась надежда!

Вот только кажется, что Руднев знает все мои планы наперед. Он хочет, чтобы я сломалась. Чтобы я никогда не узнала правду о себе.

- Больше ты ничего не будешь знать. Для тебя так будет лучше, потому что отныне твоя жизнь – это я и наш ребенок.

«…и наш ребенок», - громыхает в голове.

- Ты знаешь, где моя мама? Она жива?! – пытаюсь уцепиться я.

- Знаю. Но ты не получишь желаемую информацию, Аля, - улыбается уголками губ, - отныне ты принадлежишь мне, а не своей семье.

- Ты хочешь привязать меня к себе, да? Чтобы я никуда не делась? Поэтому ты больше ничего мне не скажешь?!

Я распаляюсь, совсем не чувствуя угрозы, исходившей от Руднева. А тем временем его хватка усиливалась. И боль в моем запястье – тоже.

- Ложись спать, Аля. Надеюсь, ты освоила урок, и больше никогда не будешь мне лгать.

Руднев отпускает меня. Отпускает, заставляя лечь с ним в одну постель. Вынуждая принимать его объятия, его кокон, из которого впредь будет невозможно сбежать.

- Ты останешься в неведении и никогда не встретишься со своей семьей. Для твоего же блага.

- Так… - губы пересыхают от волнения, - так за что же я расплачиваюсь?!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- За то, что ты встала на моем пути приманкой, отвлекающей приманкой. За то, что я так пожелал. За то, что ты другая, Али. Моя Али, которая подарит мне ребенка.

Опускаю взгляд, глотая слезы. Он никогда не подарит мне свободу. Даже после своей смерти, которая точно отрежет все пути к моей семье.